Украденное счастье - Олег Рой

Сквозь эту боль, как сквозь сон, она слышала, как подбежали какие-то люди, как Фредерика, плача, рассказывала, что ее подруга оступилась и упала с лестницы. Но у Анжелы не было сил сказать, что она врет.

С диагнозом «множественные ушибы и перелом ключицы» Анжела полтора месяца пролежала в клинике Галлера. Отец поставил на ноги весь город, лечение и уход за больной были на самом высшем уровне. Анрэ каждый день навещал дочку и все допытывался, что же с ней случилось, но Анжела молчала и не выдала Фредерику. Сама не знала, почему. Но видеть бывшую подругу больше не хотела. И позже, когда узнала стороной, что с карьерой модели у Фредерики все равно ничего не вышло, испытала ни с чем не сравнимую злобную радость.

Доктора советовали Анжеле пробыть в лечебнице еще неделю-другую, но отец настаивал на том, чтобы забрать девушку домой.

— Ей будет обеспечено все необходимое, я лично за этим прослежу! — заверил он. — А на массажи и прочие процедуры ее будут привозить.

Оказавшись, наконец, дома, в своей любимой комнате, Анжела почувствовала себя почти счастливой. Какой бы фешенебельной и комфортабельной ни была клиника, это все равно не родные стены… Девушку уже тошнило от больничной еды, строгого режима и прочих порядков. Как здорово, оказывается, просто открыть окно и с наслаждением вдохнуть свежий осенний воздух!

Увы, это же самое открытое окно сослужило ей плохую службу. Проспав так всю холодную октябрьскую ночь, Анжела подхватила тяжелое воспаление легких. Анрэ был в панике, он готов был рвать на себе волосы и постоянно повторял, что это он во всем виноват, черт его дернул так поторопиться забрать девочку домой… К счастью, все плохое в этом мире тоже заканчивается. Анжела поправилась, но была слишком слаба, и врачи в один голос рекомендовали ей реабилитацию в хорошем горном санатории. Анрэ выбрал лучшее место, бодро именовавшееся «Райский сад Огюста Фореля». Три недели пребывания там стоили целое состояние. Однако для Анжелы они грозили обернуться тремя неделями смертельной скуки. Никаких посещений, разговоры с родными и друзьями только по телефону. С девяти до семнадцати — врачебные осмотры, анализы, процедуры, лечебная гимнастика и все в таком духе. Остальное время заняться здесь было просто нечем.

«Вокруг одни старики и старухи в коконах хороших манер и никому не интересных воспоминаний, — писала девушка в своем дневнике. — Это не «Райский сад», а музей восковых фигур. Считаю дни и даже часы до возвращения домой…»

Прошло ровно две недели, когда однажды утром, перед завтраком, старшая медсестра Клементина подошла к столику Анжелы и попросила разрешения подсадить к ней соседа.

«Опять очередное ископаемое!» — с тоской подумала девушка. Без всякого интереса подняла глаза на подошедшего мужчину… и десертная ложка тертой моркови со сливками так и застыла в пространстве между тарелкой и раскрытым ртом Анжелы. Бело-оранжевые капли медленно стекали в стакан с грейпфрутовым соком. Перед ней рядом с медсестрой Клементиной стоял… отец. Нет, конечно, не отец. Не Анрэ. Но как похож! Правда, если присмотреться, то и не очень-то и похож. То есть немножечко, и только в профиль. Атак ничего общего… Но какой красавец!

Анжела пришла в себя, закрыла рот и кивнула сразу обоим: Клементине — да, можно ему — в качестве приветствия. Он обворожительно улыбнулся, девушка улыбнулась в ответ. Но тут вредная Клементина поинтересовалась, не следует ли заменить сок.

— Сок не нужно, а вот скатерть не мешало бы, — Анжела показала зубки дамы из высшего общества. — Я еще вчера за ужином заметила, что она вся в пятнах.

Конечно, она преувеличивала, скатерть, как и все в этом заведении, была безупречна. Клементина вспыхнула:

— Сию минуту будет сделано. И торопливо отошла.

«Может, я просто так соскучилась по папе, — размышляла Анжела, грустно дожевывая морковь, — что любой мужчина теперь кажется на него похожим?»

Но даже если не думать о сходстве с отцом, сосед по столу выглядел очень привлекательно. Ему было где-то за сорок, рост выше среднего, подтянутый, темноволосый, виски чуть тронуты сединой. И потрясающий взгляд — мягкий, обволакивающий, ну просто-таки гипнотизирующий. Взгляд, от которого трудно оторваться.

Будь Анжела не так юна и не так строго воспитана, она сразу же угадала бы в новом знакомом весьма распространенный тип стареющего волокиты. Обычно опытные и даже не очень опытные женщины с первого взгляда распознают таких мужчин, чувствующих, что их время на исходе, и оттого особенно активно стремящихся пополнить свой донжуанский список новыми победами. Но девушке только недавно исполнилось шестнадцать, и все ее представления о жизни базировались на книгах, фильмах и разговорах с отцом.

— Анре, — представился он. Анжела чуть не поперхнулась соком.

— Как? Как вы сказали? Анрэ?

— Анре, — повторил он. — Анре Пеер. У нее округлились глаза:

— Тот самый?

— Нет, — с улыбкой отвечал он. — Я не тот Анре Пеер, не поэт. Да он и старше меня намного, ему уже за семьдесят. Но мы с ним родственники, я его двоюродный племянник. Более того, меня назвали в его честь. У нас, ретороманцев,[2] так принято. Я живу в Локарно, знаете такой городок? Наверное, минимум треть его жителей носит фамилию Пеер. Нас, ретороманцев, по всей Швейцарии осталось не более пятидесяти тысяч, и половина из них уже забыли свой язык, обычаи предков… А вот дядя пишет на своем, ретороманском…

— А чем занимаетесь вы? — Анжела уж справилась с робостью и волнением и теперь изо всех сил старалась поддержать светскую беседу. — Может быть, тоже пишете стихи?

— Нет, это уже пройденный этап, — отвечал собеседник, принимаясь за салат. — Когда-то в юности, признаюсь, баловался… Но юность давно пролетела. Теперь я занимаюсь временем, самим Его Величеством Временем.

— Как это?

— Да очень просто — у меня часовой бизнес. Локарно диктует свои условия… А как зовут мою прелестную соседку по столу?

— Анжела Орелли.

— Орелли, Орелли… Знакомая фамилия. Вы случайно не родственница Анрэ Орелли?

— Я его дочь, — с гордостью проговорила девушка. — А вы что же, знакомы с папой?

— Лично не знаком, но многое о нем слышал. Ведь его имя не сходит со страниц таких газет, как «Коррьере дель Тичино», «Джорнале дель Попполо» или «Лавораторе»…

Анжела сама не заметила, как они покинули столовую и отправились бродить по узким тропинкам меж цветников оранжерей. Анкетный период знакомства плавно перетек в разговор об интересах. Быстро выяснилось, что оба они страстные киноманы и поклонники старого швейцарского кино — творчества так называемой «группы пяти».

— Таннер, Горетта, Руа, Супер, Ерсене, — перечислила Анжела имена режиссеров.

— Ерсене? — Анре покачал головой. — Нет, сначала был Лагранж. Потом он отошел от пятерки, и его место занял Ерсене. Но это было несколько позже. И какой же из фильмов вам больше всего нравится?

— Трудно сказать. Я люблю все картины Горетты и Таннера. Но вот «Середина света» Таннера и «Не такой уж и злой» Горетты, пожалуй, больше всех.

— А мне ближе ранний Таннер со своей «Саламандрой»… Бар «Райского сада» разнообразием крепких спиртных напитков не баловал. Точнее, их здесь не было вовсе — все-таки медицинское учреждение. Под осуждающими взглядами чопорных старушек Анжела и Анре выпили по бокалу легкого фруктового коктейля.

— Да, тут не расслабишься в свое удовольствие, — посетовал Анре и, перегнувшись через столик, заговорщицки шепнул: — Предлагаю после ужина продолжить разговор в моем номере. У меня есть кое-что попривлекательнее, чем этот диетический ассортимент.

Анжела расцвела — это было настоящее приглашение на свидание! Впервые в жизни!

День тянулся необычайно долго, надоевшие медицинские процедуры сегодня казались совершенно невыносимыми. Анжела механически, как робот, делала специальную гимнастику для укрепления плечевого сустава, лежала на массажном столе, подставляла тело струям лечебного душа, а из головы у нее не шел новый знакомый и предстоящая вечером встреча.

«Он очень симпатичный! Ну, просто очень! — думала девушка. — Глаза потрясающие. И руки… Как странно, его и зовут почти как папу. Анрэ и Анре. Пишется по-разному, а звучит одинаково. Господи, а что же мне надеть? Я ведь не взяла сюда ни одной нормальной вещи! Вот дура-то!..»

За обедом Анре почему-то не было, и это заставило Анжелу поволноваться. Уж не случилось ли с ним что-нибудь? Может, пришлось срочно уехать по делам службы? А вдруг ему стало плохо? Она ведь даже не узнала, чем он болен… Очень хотелось задать вопрос противной сестре Клементине, но девушка так на это и не решилась.

В свои шестнадцать лет Анжела еще никогда не была по-настоящему влюблена. Точнее, несколько раз в жизни ей довелось пережить волшебное состояние душевного полета, но это были скорее ее фантазии, а не реальность. Тем более что почти все объекты были далеки и недоступны. Влюблялась девушка не в знакомых парней, как большинство ее подруг, а в эстрадных певцов, киноактеров и даже персонажей книг и картин. Нужно ли говорить, что, как правило, это были мужчины за сорок, чем-то похожие на Анрэ? «Самый лучший мужчина в мире — мой отец!» В этом Анжела Орелли была уверена на все сто. По крайней мере, до сегодняшнего дня.