Украденное счастье - Олег Рой

— Пап, ну что ты такие странные вопросы задаешь? Чтобы выглядеть нормально. Открой любой журнал — ни у одной модели нет таких густых бровей, как у меня, у всех тоненькие, ровные…

— И тебе не больно?

— Сначала было больно, но я уже привыкла.

Пока отец переваривал свалившуюся на него информацию, дочь огорошила его новым вопросом:

— Скажи, пап, а ты веришь в любовь?

Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

— Да, я верю в любовь… — глухо произнес он.

— А я вот не знаю, верить или нет, — Анжела отложила пинцет и принялась придирчиво разглядывать себя в зеркале, поворачиваясь то одним боком, то другим. — В книгах так много пишут о любви, стихи особенно… А девочки говорят, что все это неправда и никакой любви нет, а мужчинам от нас надо только одно.

Он даже поперхнулся.

— Что именно?

— Ну, будто сам не знаешь, — отмахнулась дочь.

— Нет, не знаю, — признался Анрэ и не соврал. Он вдруг осознал, что ему действительно неведомо, что творится у нее в голове. — Расскажи.

— Да ладно тебе, пап, — Анжела не поддалась на провокацию. — Можно подумать, что мне пять лет. Или что я ни одной книги не прочла. В наше время девушки моего возраста уже хорошо знают, что такое секс.

Анрэ покосился на лежащий справа от ее локтя потрепанный том «Фауста» Гете. Интересно, а он прятал эту книгу или нет? С одной стороны — совсем неподходящее чтение для тринадцатилетней девочки. С другой — все-таки классика…

— Вот скажи, пап, — прервала его размышления дочь, — как ты думаешь, если бы Ромео и Джульетта остались живы, что бы у них было дальше?

— Понятия не имею. Может быть, так и любили бы друг друга всю жизнь. Но, скорей всего, их страсть бы быстро прошла…

— Как у вас с мамой? Он даже вздрогнул:

— Милая, ну при чем здесь это?

— Очень даже при чем! — горячо откликнулась дочь. — Мама сказала, что раньше вы тоже сильно любили друг друга, как Ромео и Джульетта. А потом у тебя любовь прошла.

Анрэ даже скривился, так он был зол на Софи. Черт бы ее побрал! Разве можно рассказывать ребенку такие вещи?

— Анжела, давай не будем об этом, — попросил он.

— Почему?

— Потому что ты еще мала, чтобы понять это, — непедагогично ответил Анрэ.

— Джульетта была старше меня всего на год, — обиделась девочка.

— Это было давно. Раньше человеческая жизнь была намного короче. Люди раньше старели и, соответственно, быстрее взрослели. Сейчас никто не выходит замуж в четырнадцать лет, если только в нецивилизованном обществе, где-нибудь в Африке, или на Востоке, или…

— Знаешь, что я хочу тебя спросить? — перебила Анжела и вновь поднесла руку с пинцетом к лицу. — В книгах обычно любовь просто так не проходит. Мужчина перестает любить женщину, когда у него появляется другая.

— Ну, это совсем не так! — заверил он. — Вовсе не обязательно одна любовь должна меняться на другую.

— То есть получается, что ты просто никого не любишь — и все?

— Зачем ты так говоришь, Анжела? Что значит — я никого не люблю? Разве я не люблю тебя?

— Ну, па-а-ап! — Девочка изловчилась и выдернула еще один волосок — Я ж не об этой любви говорю. Разумеется, родители любят детей, а дети родителей. Но это же совсем другая любовь.

— Мне вполне хватает любви к тебе, — сухо проговорил Анрэ. — И вообще, брось ты, наконец, этот дурацкий пинцет! Не могу видеть, как ты себя истязаешь. Дай его сюда!

Вырвав у нее из рук маникюрную принадлежность, Анрэ выбросил пинцет в открытое окно. А потом, сопровождаемый ошалелым взглядом дочки, развернулся и вышел из комнаты.

С этого момента он стал еще строже отбирать книги для дочери и устроил настоящий скандал, когда узнал, что Анжела страстно увлечена женскими романами. Он обнаружил в ее комнате целый шкаф, набитый изданиями в мягких ярких переплетах, на обложках которых сливались в страстных объятиях знойные красавцы и красавицы.

— Откуда у нас в доме эта дрянь? — бушевал Анрэ.

— Дорогой, что ты так кипятишься? — увещевала Софи. — Ну я покупала, читаю иногда от скуки…

— Черт знает что! Это же литература для примитивов! Какой пример ты подаешь дочери! Разве можно девочкам в ее возрасте читать подобную макулатуру?!

— А что такого-то?

— Как — что такого! Ты же развращаешь мою дочь, давая ей читать эту мерзость!

— Знаешь, Анрэ, с возрастом ты превращаешься в настоящего ханжу, — вздыхала Софи. — Ты что, в монастырь ее готовишь? Нельзя же до такой степени все запрещать!

К пятнадцати годам из пухленькой белобрысой малышки Анжела превратилась в красотку с длинными ногами, пышными, как у матери, формами, роскошными белокурыми волосами и задорными карими глазами. Она знала, что привлекательна, и наслаждалась этим. Наряжаться, краситься — ярко, по моде, делать прически и маникюр было ее любимым занятием. Точнее, одним из любимых, после чтения книг и посещения кинотеатров. Беда была в том, что заниматься собой приходилось втайне от отца. Нет, он ничего не имел против того, чтобы она была хорошо одета, сам дарил ей дорогие вещи и украшения. Но при этом строго следил, чтобы дочь выглядела скромно. Ничего вызывающего, никакой косметики, никаких глубоких вырезов. А о коротких юбках вообще забудь раз и навсегда.

— Ну, папа! — ныла Анжела. — Сейчас мини опять вошло в моду! Посмотри — весь мир ходит в коротких клетчатых юбках в складку. Вчера по телевизору показывали леди Диану — даже она, невестка английской королевы, надела мини!

Но Анрэ и слышать этого не хотел. Нельзя — и все. Леди Ди его мало интересовала, его беспокоила только собственная дочь. Анжела становится взрослой, начинает нравиться мужчинам… Одна мысль об этом выводила его из себя. Анрэ строго-настрого запретил дочке дружить с мальчишками. Однажды, когда Анжеле позвонил какой-то приятель, он поднял такой крик, что, казалось, соседям было слышно.

— Анрэ, я тебя не узнаю, — недоумевала Софи. — Когда наша девочка была маленькой, ты ей все на свете позволял, она только что по голове у тебя не ходила. А теперь, когда она подросла, ты запрещаешь самые невинные вещи. Ну что, скажи, плохого в том, что Гаральд пригласил ее на свой день рождения? Он отличный парень, я хорошо знаю его семью, да и ты знаешь, его отец, Август Эйхгольц, — клиент твоего банка…

— Я сказал «нет», значит, нет! — рявкал Анрэ.

— Но ты хоть объясни, почему?

— Не буду я ничего объяснять!

Анжела в этих разговорах участия не принимала, понимая, что это все равно бесполезно. Она уже второй год жила двойной жизнью — дома одевалась скромно, как монашка, не пользовалась никакой косметикой и следила за своей речью, особенно при отце. Зато вырвавшись на свободу — в гости к подруге, смуглой темноволосой Фредерике, позволяла себе расслабиться. Там девушки почти все время были предоставлены сами себе. Родители Фредерики находились в состоянии развода — отец завел молоденькую любовницу и ушел к ней, мать с горя пустилась во все тяжкие, но не забыла при этом нанять хороших адвокатов, чтобы отсудить у неверного супруга большую часть его капитала. Словом, в тот момент им обоим было не до дочери, и Фредерика с подругой Анжелой пользовались этим, как умели. Они наряжались и красились, врубали на полную громкость современную музыку, выучились курить, листали всевозможные журналы и с любопытством смотрели откровенные видеокассеты, которые обнаружились в тайнике дома у Фредерики. Впрочем, дальше этого дело не шло. Фредерика все время подбивала подругу отправиться куда-нибудь развлечься, познакомиться с парнями или пригласить кого-нибудь в гости, но Анжела пока на это не решалась. Лугано — город маленький, все друг друга знают. Еще увидит кто-нибудь, скажет отцу — страшно подумать, что тогда будет.

Однажды Фредерика пришла в школу, буквально сияя, весь ее вид говорил о том, что в ее жизни произошло что-то совершенно невероятное и очень радостное. Анжела едва дождалась перемены и накинулась на подругу с расспросами:

— Давай скорее рассказывай, что случилось? Ты влюбилась, да?

— Ха! — презрительно отвечала девушка. — Бери выше! Я стала моделью! Получила приглашение сниматься для обложки журнала!

— Неужели? Потрясающе! Ну, говори же скорей, как тебе это удалось? Что за журнал?

Разумеется, чуть позже выяснилось, что, говоря о модельном бизнесе и обложке журнала, Фредерика несколько преувеличивала. Ничего этого еще не было, вернее, пока не было. А было лишь знакомство с начинающим фотографом Карлом, который работал в местной газетенке и грезил о карьере в каком-нибудь известном издании. Этот самый Карл сказал девушке, что она очень фотогенична, и предложил устроить фотосессию в его мастерской. Но даже в таком виде эта история была для восторженных старшеклассниц захватывающе-интересным событием.