Слухи - Хэйди Перкс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Октябрь
Шесть недель назад
Анна
Толстая тетрадь с обложкой в горошек открыта на коленях Салли, золотая ручка с ярко-розовой бусиной, болтающейся на конце, сжата в пальцах. Каждую неделю я борюсь с желанием податься вперед и вглядеться в строки, чтобы прочитать, что там написано, но Салли всякий раз предусмотрительно придерживает страницу ладонью, якобы не давая уголку загибаться.
В углу стоит металлический шкаф, и сегодня один из ящиков выдвинут. Внутри можно разглядеть пухлые папки с документами. Неужели Салли проводит вечера, анализируя записи, делая выводы по пациентам и вновь убирая папки – для чего? Что происходит с людьми, записи о которых она хранит в своем шкафу, когда сеансы подходят к концу? Неужели у всех все заканчивается благополучно?
– Как ваши дела? – интересуется Салли.
– В субботу праздновали день рождения Бена, – отвечаю я, прикусив нижнюю губу. Во рту возникает железистый вкус, и когда я трогаю губу пальцем, на кончике остается красное пятнышко.
– Ясно. Как прошел ужин?
Она будто знает, что ужин прошел так себе, судя по ее взгляду.
– Я опозорилась с десертом «Павлова», – через силу смеюсь я, стараясь отделаться шуткой, хотя на самом деле все получилось совсем не смешно.
Ужин закончился – еда съедена, вино пока еще не выпито. Кейтлин помогла мне отнести в кухню почти всю посуду, но на столе все равно беспорядок – бокалы, батарея пустых винных бутылок и красное пятно на белой льняной скатерти.
Мы с Беном не такие люди, чтобы поднимать шум из-за подобных вещей, потому пока пятно засыпано солью, а снизу подложено кухонное полотенце, отчего на скатерти появился бугорок. Опьяневшие от еды и вина гости на это не смотрели: муж Рейчел, Марк, включил музыку погромче.
Он копался в своем айфоне минут пятнадцать, пробуя на собравшихся разные плейлисты и спрашивая названия песен, но отгадывать согласились только Нэнси и Бен. Втроем они собрались в конце стола. Марк оказался бы в своей стихии, предложи я сыграть в «Рискуй!»: у него вечно все вращалось вокруг игр и выигрышей, в отличие от Рейчел, которая предпочитала танцы.
Я заметила странность, еще когда обдумывала план рассадки гостей. Наши приятели ладят друг с другом, просто все разные люди.
– Только с Аланом меня не сажай, – сказал Бен про мужа Кейтлин и усмехнулся, давая понять – на самом деле он ничего не имеет против, просто вокруг Алана всегда образуется пустота. С другими веселее.
Взять хоть Эрика, мужа Нэнси, с его неистощимым запасом историй, не самых правдивых, но смешных – мы хохотали до слез. Однако, когда Нэнси и Эрику случается выпить, между ними порой не все заканчивается мирно. Не раз они уходили, не разговаривая друг с другом.
Я усадила Нэнси и Эрика на разных концах стола, причем Эрик оказался между Рейчел и мной. Рейчел вечно смешила нас своими восторженными признаниями, какой же он красавец, а ее Марк и бровью не вел. Про себя он, наверное, знал, как и Бен, что ни одна из нас в жизни не свяжется с Эриком, который влюблен в себя больше, чем в свою жену.
Из айфона Марка оглушительно пела Бейонсе, а я поглядывала на потолок – наверху крепко спал Итан. Я уже дважды поднималась проведать сына и всякий раз любовалась, как он разметался в кроватке, запутавшись ногами в одеяле, не слыша шума в гостиной. Но при такой громкости музыки и периодических смешливых взвизгиваниях Рейчел я боялась, что ребенок проснется.
Ужин состоял из четырех перемен блюд (и сырного ассорти, хотя гости хором стонали, что уже объелись), поэтому я металась между столом и холодильником и выпила меньше других.
Было всего половина одиннадцатого вечера – еще примерно три часа до того, как гости начнут расходиться, – а я едва не клевала носом. Чтобы не заснуть прямо за столом, я налила себе полный бокал дорогого шабли, который принесли Нэнси и Эрик.
Час спустя музыка и голоса снова стали громче. Рейчел потащила Бена в гостиную, и мы с Кейтлин и Нэнси двинулись за ними, хохоча над ужасом во взгляде моего мужа. Наши мужчины тоже подтянулись, и вскоре мы все танцевали и фальшиво распевали во всю глотку.
С импровизированного танцпола в гостиной мы часто отбегали в столовую – долить бокалы. Приходилось кричать друг другу в ухо, чтобы расслышать. Нэнси, прижавшись губами к моему уху, громким шепотом сообщила, что она меня любит и что я лучшая в мире подруга.
Я совсем потеряла счет времени, когда сверху донесся плач. Спотыкаясь, я поднялась на второй этаж. Склонившись над сыном и вдохнув его запах, я поправила одеяло, удерживаясь, чтобы не поцеловать и не разбудить своего мальчика. Итан крепко спал.
Я выходила из детской, когда откуда-то снова послышался крик или плач. Кричали совсем негромко – остальные вряд ли слышали. Я не могла разобрать, откуда доносятся эти звуки.
Дверь в туалет на лестничной площадке была чуть приоткрыта, и оттуда лился свет, длинной линией пересекая ковер.
Из туалета раздался вскрик и злобный шепот: «Прекрати!» Это показалось мне
