Друг детства - Кэтти Уильямс

— Это имеет огромное значение для… для всего, — пробормотал Джеймс. Его обычная спокойная самоуверенность в этот раз ему изменила. Он чувствовал себя так, будто шел по тонкому, ненадежному льду. Бросив на нее быстрый взгляд, он подался вперед и продолжил: — Я тут думал, Элли… — Он прервался, чтобы заглянуть ей в лицо, которое, однако, хранило непроницаемое выражение.

Если он хочет говорить — пусть говорит. Но она ему в этом помогать не будет, решила Элли.

— Я думал о нас с тобой.

— Правда?

Ну вот, началось, подумала она. Он коснется самого больного места, а потом станет настойчивым. Отличная тактика, которая обезоруживает многих женщин, но не ее.

— Я знаю, что между тобой и Генри нет близости… я имею в виду — близости в определенном смысле. — В этом заявлении была известная доля вопроса. Джеймс сказал это главным образом потому, что ему хотелось в это верить. — По крайней мере я надеюсь на это, — продолжал он более прямо.

Элли почувствовала при этом, что земля потихоньку уходит у нее из-под ног.

— Может, ты пересядешь чуть ближе? — не выдержал Джеймс. — Мне трудно говорить, когда приходится кричать.

Я умолял бы тебя на коленях, если бы был уверен, что это поможет. Боже, вот что со мной делает любовь, подумал он.

— Но тебе не нужно кричать, — заметила Элли, — я тебя и так прекрасно слышу.

— Пожалуйста, — попросил он.

— Ну хорошо. — Она пересела на диван, но не слишком близко к нему. Ей было ясно, что если она дотронется до Джеймса, то между ними вновь вспыхнет страсть.

— Так-то лучше, — сказал Джеймс, разглядывая ее. Она тоже посмотрела на него, но довольно равнодушно. — Не могла бы ты слегка улыбнуться?.. — Он дотронулся пальцем до уголка ее рта, и ее охватило чувство отчаяния.

— Если бы я хотела повеселиться, я бы выставила тебя вон и включила бы телевизор. Ты собирался что-то сказать мне — я тебя внимательно слушаю.

— Ты нужна мне, Элли, — произнес Джеймс и погладил ее руку. От этого у нее перехватило дыхание и кожа на руке, там, где он коснулся ее, вспыхнула огнем. Именно по этой причине она и хотела сохранить дистанцию между ним и собой. Она боялась, что физические ощущения могут взять верх над разумом.

— Значит, ты приехал в Лондон, чтобы сказать мне это? — спросила она тихо.

— Я знаю, что ты подумала.

— Ты что, хочешь убедить меня, что я не

права?

Он долго и пристально смотрел на нее, и от этого взгляда у Элли совсем помутилось в голове. Казалось, у нее не осталось ни одной ясной мысли.

— Скажи мне, что у тебя ничего нет с Генри, — сказал Джеймс, но теперь его голос был мягким.

Она пожала плечами.

— Хорошо. У меня ничего нет с Генри,

— Это правда? — Глаза Джеймса потемнели.

— Конечно.

— Я легко могу проверить это!

— Да ну? А как?

Джеймс не ответил. Вместо этого он быстро подался вперед, ошарашив Элли внезапностью, так что она не успела увернуться, и притянул ее к себе. Он застал ее врасплох, и ее тело оказалось прижатым к нему. Она почувствовала тепло Джеймса и наполнилась ожиданием близости.

Их губы встретились и слились в жадном, страстном поцелуе. Когда она попробовала отстранить голову, он удержал ее и продолжал целовать. Джеймс чувствовал себя так, будто наконец вернулся в родной дом после долгого отсутствия.

— Я не дам тебе уйти, — простонал он.

Она могла хотя бы сделать попытку освободиться из его объятий. Но вместо этого сильнее прижалась. Элли с трудом боролась с соблазном закрыть глаза и обвить руками его шею.

— Ты нужна мне, — прошептал он хрипло. — Я хочу тебя. Я…

Сердце ее сжалось. Ей показалось, что он хочет сказать ей что-то еще, хочет сказать, что любит ее. Она крепче прижалась к нему и с горечью подумала, что, что бы он ни сказал, это будут синонимы выражений «ты мне нужна» или «я тебя хочу».

— Я люблю тебя, Элли.

— Я уже говорила тебе, Джеймс, что не желаю быть твоим временным сексуальным партнером… — Она слишком укоряла себя за свое поведение и поэтому не заметила перемены в нем.

— Я говорю не про это! — Его голос был грубым, и она испугалась, увидев в его глазах отчаяние. — Ты что, не слышишь меня? Ты слышала, что я только что сказал?

— Что ты меня хочешь… Джеймс, для меня это еще не повод, чтобы…

— Да я не про это толкую! А про Любовь! Ты что, не понимаешь? Я люблю тебя!

— Что? — Элли, удивленно моргая, разглядывала его лицо. Наверное, она ослышалась. — Любишь?

— Да, именно так. — Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким беззащитным, но в то же время был готов рискнуть всем, чтобы добиться ее.

— Ты меня любишь?..

— Я люблю тебя. Сколько раз еще мне нужно повторить это? — Просто произносить эти слова было огромным облегчением для него.

Впервые в жизни, думал Джеймс, я выложил все свои карты. Он чувствовал радость, но вместе с тем и какие-то неясные сомнения.

— Ты не можешь любить меня. — Элли облизала губы кончиком языка. Она разрывалась между несбыточной надеждой и отчаянным страхом. — Это просто одни слова. — Она боялась поверить ему, потому что знала, что разочарование будет невыносимым, а сердце билось все сильней и сильней.

— Поверь мне! — Джеймс обнял ее за плечи. — Я жить не могу без тебя. Я хочу быть всегда с тобой. Хочу засыпать рядом с тобой и просыпаться рядом с тобой. — Он уткнулся лицом ей в шею, а она гадала, слышит ли он удары ее сердца, бешено колотившегося. Она решила, что он должен отчетливо их слышать.

Очень осторожно Элли подняла руку и нежно погладила его волосы. При этом она почувствовала, что он весь дрожит.

— Но ты никогда не говорил мне этого… — прошептала она.

— Откуда же я мог знать, что это любовь? — Джеймс поднял голову и посмотрел на нее.

Она вдруг поняла, что этот миг запомнит до конца своих дней. Его взгляд был полон любви, в нем ничего больше не было, кроме любви.

— Только когда ты уехала, я понял, что ни разу не чувствовал к своей бывшей жене ничего даже близко напоминавшего то чувство, которое я испытываю к тебе.

Элли счастливо вздохнула и, прикрыв глаза, откинулась на диван. Она могла бы часами слушать Джеймса.

— Я сделан совсем из другого теста, нежели Генри, — продолжал Джеймс. — Но если ты дашь мне время, я смогу доказать тебе, что ты для меня самое главное в жизни. — Он стал живо представлять, что он сделает для этой женщины. Для этой замечательной, очаровательной, страстной, несговорчивой, сексуальной женщины.

— Сколько тебе нужно времени?

— Я думаю, несколько лет. Надеюсь, лет шестьдесят.

— О, Джеймс! — Она все еще улыбалась. Затем опять погладила его по голове и, подавшись вперед, поцеловала. Легкого прикосновения ее губ к его губам было достаточно, чтобы заставить Джеймса трепетать от страсти. — Джеймс, тебе не нужно ничего доказывать. Я люблю тебя. Почему, ты думаешь, я рассталась с тобой? Я не могла выносить, что все больше и больше привязываюсь к тебе всем сердцем, тогда как тебе нужен от меня только секс.