Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

Уцелевший Под Кроватью осторожно открыл окно и, притаившись в темноте квартиры, стал напряжённо всматриваться с первого этажа в пустынную улицу. Тусклый уличный фонарь чуть в стороне освещал небольшой отрезок дороги, тянущейся вдоль дома. И никого. Словно вымерли все. Впрочем, может, так и есть.

«Если Им удалось уничтожить всё человечество, Они перестанут принимать облик людей, – подумал Уцелевший. – Незачем станет маскироваться».

Вдруг Уцелевший кожей почувствовал что-то надвигающееся из тьмы к островку света. Что-то огромное. Размером с грузовик. Точно! Вот показались едва различимые контуры гигантской твари, бесшумно плывущей прямо к засаде. Уцелевший даже на какой-то миг увидел два красных глаза размером с футбольные мячи. Но – секунда, и тварь разом сжалась в невысокую тонкую фигурку. Может, даже ребёнка.

Уцелевший сильнее стиснул мокрое от вспотевшей ладони топорище. Что делают, твари! За это он будет рубить их в крошево.

В свет фонаря вышла девушка. У Уцелевшего отлегло от сердца. Образ шлюхи, шляющейся по ночам, он разрушит без проблем. То, что казалось девушкой, прошло пятачок света и, вновь погружаясь в темноту, приблизилось к засаде. Что ж, коль твари продолжают маскарад, значит, Земля ещё не потеряна! Уцелевший, несмотря на крупные габариты, стремительной кошачьей тенью выскочил в окно и метнулся, замахиваясь топором на пришельца.

– Убью! – выкрикнул он.

– Ё-о-о… – неожиданно послышалось сзади. Привыкший к темноте Уцелевший различил ужас в глазах «девушки». И смотрела она не на топор, а за его спину.

Издающий звук «Ё-о-о» был многим опаснее топора… Господи, неужели! Уцелевший резко обернулся, и вновь послышалось:

– Ё-о-о…

«Да! – восторгся Уцелевший. – Это – Господи! Господи явился спасать Землю».

Пришелец в женском обличии взвизгнул и кинулся наутёк. А Уцелевший, роняя топор, бухнулся на колени.

– Ё-о-о… – повторил Господи.

Топор брякнул лезвием об асфальт в сантиметре от Васькиного ботинка и больно ударил обухом по ноге.

– Ё-о-о… – вновь застрял в горле мат.

Перепуганная девушка убежала, а у Васьки от боли начало проходить оцепенение. Здоровенный псих упал на колени. Васька собрался дать дёру, но сумасшедший обнял его за ноги сильными руками и, прижавшись щекой к коленям, горячо зашептал:

– Господи – в космосе пусто, повсюду пришельцы, а я – партизан…

Васька, разлепляя губы, проговорил:

– Знаю.

– Счастье-то какое! – псих сильнее стиснул Васькины ноги.

– А-а-а… – послышался зловещий стон из окна, откуда выскочил псих. Затем ударилась бутылка о бутылку. – Твою мать!

Комнату озарил свет лампочки.

– Это зомби-пришельц! – в ужасе воскликнул псих.

И в самом деле, в окне появился живой мертвец. На лбу – страшная рана. Левый глаз запечатан запёкшейся кровью. Зомби приложил ладонь к ране и провёл пятернёй вниз по лицу, размазывая кровь.

– Их не убить! – воскликнул псих. – Что делать?

– Беги в милицию, – выдохнул Васька.

– А если и менты – зомби?

– Нет, проверено. Там надёжные люди.

– А ты?

– Тут останусь.

– Я тебя не брошу!

– Обо мне не беспокойся, со мной ничего не может случиться. Беги, времени мало, – чётко распорядился Васька, прежде считавший себя тугодумом.

Псих понимающе оскалился.

– Тогда я мигом, – сказал он и рванул без оглядки.

У окровавленного мужчины в руке появилась бутылка, он, что-то пробурчав, присосался к горлышку. Васька тряхнул головой, окончательно приходя в себя и, перешагнув топор, направился к телефону-автомату – звонить в милицию, пока псих никого не убил.

Итак, Аркаша был раззявой знатным, над родом которого лениво мерцала Счастливая Звезда, ярко вспыхивая единожды над непутёвой головой очередного Тараськина. Дед рассказал о ней Аркаше ещё в детстве. И тот, мальчишкой, частенько задрав голову к ночному небу, всматривался в звёзды, гадая: какая из них однажды отведёт от него беду. Дед и сам не знал, где находится их покровительница. И говорил:

– Быть может, хоть когда-нибудь ты увидишь её.

Но, сколь Аркаша ни всматривался, всё не выходило определить Звезду. То казалось, что одна «та самая», то другая.

Время шло, а годы летели. Аркаша всё так же, задрав голову, всматривался в звёзды и гадал: когда же и на его долю выпадет из окна псих с топором или что-то вроде немецкой газовой атаки? Где тот миг, когда и над его головой вспыхнет Счастливая Звезда? В юности это была ещё ироничная мысль. Но то – пора бесшабашная. И всё же где-то после двадцати трёх лет Аркаша начал относиться к Звезде более серьёзно. Вот уже раз сдавал билеты на поезд. И раз отказался лететь на самолёте. А сколько он пропустил подозрительных автобусов – не сосчитать.

У непьющего, прежде всегда ответственного токаря Тараськина начались проблемы на работе. Из-за опозданий, переходящих в систему. Поначалу-то ему прощали, учитывая исполнительность и былую пунктуальность.

Но всякому терпению бывает предел. Аркаше вновь почувствовались все автобусы подозрительными. Казалось, Счастливая Звезда на этот раз действительно предупреждает о смертельной опасности. И Тараськин пошёл на судоверфь пешком. А, опоздав на час, отказался подходить к станку. О нём что-то тревожно шептала Звезда. Если б туповатый бригадир хоть на минутку заткнулся, Аркаша непременно разобрал бы смысл шёпота. Но бригадир – туповат. Бригадир продолжал нести всякую чушь.

– Что ж ты непутёвый-то такой?! – терял терпение низенький бригадир. – Опять опоздал и таращишься теперь на станок, словно это – звездолёт. Говорю же, работа из-за тебя стоит. Гришка-то на выходном!

Если б он только перестал дребезжать, Аркаша услышал бы, чего именно надо опасаться в работе на станке. Но Звезда шептала из-за тысяч световых лет, а бригадир тараторил над самым ухом.

– Нет, н у, чего ты стоишь?! – горячился бригадир. – Уставился на меня, как баран на новые ворота. Я не ворота. Я, так разэтак, твой начальник! Марш к станку!

Бригадир негодовал. Рабочий не пьян, рабочий не болен. Рабочий просто тупит.

– Ну, может, скажешь уж хоть чего? – чуть ли не взмолился бригадир.

Аркаша повёл ухом, пытаясь расслышать Звезду.

– А-а-а! – взвизгнул доведённый бригадир. И потряс тонким пальцем перед носом ссутулившегося Аркаши. – Издеваешься! Дурака играешь. Думаешь, и на этот раз с рук сойдёт? Нет! Был Тараськин-передовик, нет Тараськина-передовика! Есть Тараськин-безработный. Всё! Будьте любезны. Хищная пасть капитализма перемолола гнилыми зубами некогда передового токаря. Да выплюнула замызганной ветошью. И безликая серая армия безработных поглотила его.

От такого оборота речи из уст бригадира Аркаша даже шёпот слышать перестал. А бригадир, умолкнув наконец, развернулся и пошёл к начальнику цеха, с которым имел давнюю дружбу.

Сосуды оказались сообщающимися. Последняя капля на работе переполнила и терпение жены.

Под фамилией «Тараськина» Ольга прожила уж четыре года. Поначалу она была словно заколдована. Первые полгода вращающийся вокруг неё мир не подчинялся законам природы. Ольга ходила, едва касаясь земли, не замечая холода зимы. И казался смешным миф о плохом настроении.

Но постепенно наваждение начало развеиваться. Конечно, Аркаша рассказывал ей байку о Счастливой Звезде. Даже скорей – легенду. Она поначалу вызвала интерес.

– Выходит, ты как от беды заговорённый, – говорила Ольга, обнимая мужа. – Значит, и со мной ничего не случится, пока мы вместе.

Но следует осторожней возвращаться к мысли вновь и вновь. Однажды она может превратиться в навязчивую идею.

Постепенно разговоры о Звезде стали наскучивать Ольге. А после и вовсе – раздражать. Со временем Аркаша всё чаще вздыхал над семейной небылицей. Затем стал чудить. Ольга встречала его в Москве, чтоб продолжить отпуск вместе, но пассажира Тараськина на борту не оказалось. Как выяснилось, он сдал билет в последний момент, потому как понял, что в самолёт садиться опасно.

Дальше – пошло-поехало. С ним стало невозможно выходить в город. То ему автобус не понравится: давай пойдём пешком. То и эта дорога какая-то не хорошая. Давай на другую улицу перейдём. Дошло до того, что как-то раз Ольга чуть ли не силой пыталась вытолкнуть его из магазина.

Купив продукты, они направились к выходу, но Аркаша вдруг встал, как вкопанный. Не пойдём, и всё!

– Как не пойдём? – удивилась Ольга.

– Надо две минуты подождать.

– А чего не три дня?

– Нет, две минуты.

– Да ты что, в самом-то деле?! – фыркнув, Ольга собралась к выходу, но муж удержал её за руку.

– Две минуты – пустячок! Хочешь, Оля, пирожок? – сказал Аркаша, глядя на отдел, где продавали пирожки.

– Совсем ку-ку? – спросила Ольга и потянула упирающегося мужа за рукав.

– Две минуты – ерунда, хочешь, Оля, газ-вода?

– Точно, сбрендил… – всё же улыбнулась жена.