Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

Вдруг Саныч услышал скрип кровати в маленькой комнате. Затем донеслись шаги.

«Это ещё кто?!»

Саныч решил прорываться, пока не поздно. Надвигалось что-то совсем нехорошее. Что-то похуже стеклянного трансформера.

Он пружиной выбросился с кресла и что есть силы, с лёту, ударил кулаком в бутылочную рожу. Та разлетелась вдребезги. Глаза «Джин-тоники» полетели в разные стороны. Разбитую, порезанную руку Саныча обожгла боль. Но левая уже наносила удар в предполагаемую печень трансформера. Несколько пивных бутылок разбилось, но тварь даже не шелохнулась.

Вдруг, молниеносным взмахом, трансформер словно хлопнул в ладоши над головой Саныча, и на того посыпались осколки стекла. Монстр прижал руки-розочки остроугольными огрызками битых бутылок прямо к горлу Саныча. Тот отпрянул назад. Трансформер остался на месте, неподвижен, держа пред собой руки-розочки.

Дверь маленькой комнаты, скрипнув, отворилась. Саныч запрыгнул на кровать, капая на смятые простыни кровью из разбитых рук. Кроме того кровь сочилась из порезов на ухе и щеке, получившихся после битья бутылок над головой.

Из маленькой комнаты медленно вышел фантом. Тихонько покачиваясь и болтая безвольными руками. Голова опущена. С длинных, мокрых волос капала вода (или пот? косуха-то на нём сухая). Он подошёл к окну и, повернувшись в сторону Саныча начал мычать.

«Зомби, похожий на Иннокентия. Эту тварь я не пустил в окно».

Вдруг на всю громкость включился телевизор, динамики взорвались захлёбывающимся лаем. Саныч посмотрел на экран. Мухтар с мордой бультерьера неистово рвался в квартиру. Прыгал, бился мордой об экран по ту сторону. Он уж расколошматил морду в кровь и только остервенел от этого.

– Ааааф! Ррррр! Ааааааф!!! – захлёбывался Мухтар. Кинескоп под таким бешеным напором долго не протянет. Глаза собаки безумны. Зрачки, как у хамелеона – сами по себе вращались в разные стороны.

«Любимчик домохозяек – долбаный лунатик».

Фантом, перестав раскачиваться, резко откинул голову назад. Мокрые волосы, разбрызгивая пот веером, подлетели вверх и упали ему за спину. Фантом медленно поднял голову и в Саныча вонзился взгляд выжженных глазниц. Но тварь явно не слепа. Две чёрные дыры внимательно смотрели на Саныча. А Мухтар продолжал биться в экран.

Неожиданно фантом, печально улыбнувшись, сказал:

– Одно и тоже. Пустышка борется за свою никчёмную жизнь. Кровища… – Фантом подавил зевок. – Не впечатляет. Чего безобразничаешь? Коль самоубийца, так и прыгай уже в окно. Как дружок твой, Иннокентий.

– Я не самоубийца, – сказал Саныч, понимая, что фантом услышит его сквозь безумный лай Мухтара.

Фантом рассмеялся:

– Не самоубийца… Ты с пятнадцати лет шёл к этому дню. Это твой мудацкий смысл жизни. Медленно, потихонечку. Бухал всё, что горит, шипит и пенится. Жра-жрал-жрал. В сопли, в слюни, в уматень. Вот и финиш. Ты жалкий инвалид без будущего. На хрен никому не нужный. Ты – кусок тухлого мяса, которое всё ещё ползает и воняет. За пособием – за бухлом, за пособием – за бухлом. Человек разумный? Нет, мясо ты тухлое! Всё, цель жизни достигнута. Верной дорогой дошёл, товарищ! Всё! Ручка! Всему миру на тебя плевать. И это у вас взаимно. Так чего пыжишься? Сдохни уже.

У Саныча обмякли руки. Кровь стекала по пальцам, окрашивала бурым простыню.

– Да, – кивнул Саныч. – Не ужились мы как-то с белым светом. Да и пошло бы оно всё. Уйди от окна. Я выпрыгну.

Фантом кивнул и отошёл к стене. Саныч, вздохнув, сделал шаг вперёд. И в этот миг раздался звонок в дверь. Саныч уже забыл, как он звучит. Замер, опешив. Не показалось ли? Нет, ещё звонок. Он глянул на дверной проём, который перекрывал трансформер, и тот тут же, гремя стеклом, рассыпался. Бутылки раскатились в разные стороны, став просто хламом. Мухтар вдруг заткнулся. Перестал биться в экран и, заскулив, убежал куда-то, поджав хвост.

Фантом усмехнулся:

– Ага, иди, открой. Это к тебе ад за твои деньги пришёл. Теперь он с тобой будет вечно. Будешь миллиард лет блевать. – Фантом вдруг согнулся, и его вырвало зелёной слизью. Подняв лицо, он продолжал, отплёвываясь: – Минутку отдышишься, и опять миллиард лет блевать.

Фантома опять вырвало. Звонок в дверь повторился, и Саныч, спрыгнув с кровати и переступая бутылки, пошёл в коридор.

– Ну да, ты прав, там не ад! – выкрикнул за спиной фантом. – Это – так называемое спасение. Но оно гораздо страшнее ада. Это – твоё небытие на пороге. А как же смысл жизни?! Выходит, жил впустую. Ты должен прыгнуть. Иначе выйдет, что и не жил ты прежде вовсе. Всё в мире имеет смысл. И, коль существование твоё было бессмысленно, ты и вовсе себя сотрёшь. Одумайся, у тебя ещё есть возможность остаться прахом здесь. Откроешь дверь – исчезнешь, как и не было тебя.

– А может, Треска прав. Во мне тысячи Санычей. И прежний, осев на дно, уступит место у руля другому, – проговорил Саныч и открыл входную дверь.

На пороге стояла Оля. Та самая, что была при эпилептическом припадке Саныча, случившимся перед нелепой смертью Славного.

– Здравствуй, дорогой! Тысячу лет тебя не видела. С Новым Годом! – сказала она, не разглядев Саныча во мраке коридора с ярко освещённой лестничной площадки.

Саныч включил свет. Оля ахнула.

– Что с тобой? Кровь… На тебе лица нет.

– С монстром дрался. Я уже в окно прыгать собрался. И тут ты.

– Какой монстр? – спросила Оля, проходя в коридор и прислушиваясь.

– Один из бутылок. Другой – фантом. Или зомби.

– Какие зомби… – Оля посмотрела в стеклянные глаза Саныча. – Успокойся. Теперь всё хорошо.

Она, закрыв входную дверь, повела Саныча в комнату.

– Тут много бутылок от трансформера валялось… – Кивнул Саныч на пол.

Оля увидела три разбитые бутылки аперитива.

– Блин… – прижала ладошку к губам Оля, пройдя в комнату и увидев простыни в крови. Она усадила Саныча на кровать, убрав с неё на пол пепельницу с окурками и, достав из сумочки мобильник, вызвала «Скорую».

– А там… – Саныч кивнул на окно. – Фантом был. И Мухтар в телевизоре.

Оля перемотала изрезанные руки Саныча простынёй. И убедилась, что раны на голове не серьёзные.

Наступил март. У Саныча даже долгая депрессия прошла. Своё сорокалетие он отметил вдвоём с Олей, за чаем с тортом, в который воткнул единственную найденную большую свечку. Ноги продолжали болеть, да и видеть он лучше не стал. Оля всё настаивала, чтоб он лёг в больницу на обследование. Саныч упирался. Не хотелось вновь врачей даже видеть. Но, в конце концов, сдался.

– Лягу, – сказал он. – Через недельку этим займёмся, хорошо? Надеюсь, ты не сожжёшь квартиру небрежной сигаретой, пока меня не будет?

– Я уж три года не курю. Сам не начни в больнице дымить.

– Это у них первым делом. Сначала больному суют сигарету, а затем всё остальное: градусник, укол, утка, – сказал Саныч. – Кстати, давай уже испытаем эту клавиатуру для слепых.

– Брайлевская, – уточнила Оля. – Давай испытаем. Думаю, у тебя выйдет отличная книга.

Оля подключила только что купленную клавиатуру к ноутбуку. Саныч, выискивая на ощупь, и в тоже время уткнувшись в кнопки носом, чтобы разглядеть буквы, начал выбивать название будущей книги: ТРЕМОРИАДА.

2012 год, апрель.