Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова

— Подойди, — Айдар командует, отставляя стакан.

Делаю это.

Между нами стоит кресло. Его я огибаю. Приближаюсь. Паникую, замедляясь рядом с ним. Насколько близко — он не сказал. Зачем — тоже.

Торможу на расстоянии раскрытой ладони. Его. Она больше.

Рецепторы дразнит легкий запах знакомой до боли туалетной воды и чистой одежды. Я с жадностью, которую не сравнить с обычной жаждой, впитываю все черточки до единой. Ровную щетину, свежую стрижку. Узор на радужках.

Интересно, он уже у нас мастеров нашел или катается домой?

Интересно, мы когда-то поговорим?

Мой взгляд слетает вниз вместе с движением мужских рук. Айдар без слов берется за пуговицу на манжете рубашки. Расстегивает ее и закатывает. Сначала один рукав. Потом другой.

Это так красиво и одновременно так страшно, что меня пробирает до костей. Дыхание сбивается, пытаюсь нормализовать и возвращаюсь к глазам.

В них — плеск зеленой убийственной воды и легкая насмешка.

Ненавидь меня, да. И люби тоже. Ты же не смог разлюбить…

Иначе что значат слова «так и не ожил»? Пытался и не смог? Не забыл меня, да? Я тоже тебя не забыла…

Молчу отчаянно.

Айдар все прекрасно читает. Моргает. Держит глаза закрытыми чуть дольше, чем обычно. Секунда — снова баланс. Все под контролем.

Под удары сердца о ребра слежу, как опускается на одно колено.

В нашей истории такого не было и не будет, а все равно кольчуга разлетается на звенья.

— В гостях разуваются, Керимова…

Не Салманова. Понимаю. Салманова — только Сафи.

Чувствую горячие пальцы на застежке босоножка. Я специально надела красивые. На каблуке.

С Лешей в них не гуляла. Ни с кем бы не гуляла, только к нему приехала. Я и в этом всё такая же.

Он справляется очень быстро и ловко. Как будто всю жизнь только этим и занимался. Беззащитную снова душу жжет догадка. Но я не спрошу, конечно, сколько босоножек за эти годы он снял.

Спускаюсь пяткой на паркет. Потом — второй.

Салманов отбрасывает мои босоножки и тут же вырастает. Теперь сильно возвышается. Мне приходится запрокинуть голову.

Вторую серию нашей истории мы начали со случайной встречи, моей лжи и его угроз. Это ничуть не лучше, чем договорной брак и боль из-за неразделенной влюбленности. К чему придем — даже думать страшно. Но в то, что у нас хотя бы сейчас получится по плану — его или моему — не верю.

Внешне я продолжаю оставаться той спокойной девушкой из отражения. Судя по блеску во взгляде — она ему нравится. Судя по увеличившимся зрачкам — он ее хочет.

— Что смотришь? — Салманов спрашивает, легонько кивая. Я угадываю: дерзости хочет. Я дам.

— А ты разве не смотришь? — Мужские губы дрожат. Терпеть не может, когда вопросом на вопрос. Наглею когда. И обожает в то же время.

Потому что любим друг друга. До трясучки хотим. Разобьемся — так и будет.

— Нравлюсь, да? — Айдар спрашивает и тянется к моему подбородку. Я чувствую его подушечки кожей. Как скользят по контуру. Как обманывают нежностью. Съезжают на шею. Возвращаются под губы. Айдар ведет большим по нижней.

— Когда не угрожаешь и не творишь кошмар — да. — Не вижу смысла врать. Бывший муж снова улыбается. Плохо. Хищно. А мне не страшно.

Продолжает водить, размазывая помаду. Отрывает палец — смотрит на свой слегка окрасившийся отпечаток. Потом опять мне в глаза.

— Вот и мне так. Когда хуйню не творишь… А потом вспоминаю — и прибить тебя мало.

Молчу. Сжимаю губы. Слышу, как цокает. Слушаюсь — расслабляю. Впитываю порами взгляд.

Он наверняка видит каждый из недостатков, которые я отчаянно пыталась скрыть. Но фокусируется ли на них — не знаю. Хочу верить, что как и я…

Жжет мне ключицы. Голые плечи. Возвращается к лицу.

Тишина провоцирует выработку адреналина. Он меня толком не коснулся даже, но я горю.

— Как я люблю, помнишь? — сердце обрывается. Дальше — ускоряется. Жар становится сложно переносить. Хочется обмахиваться, но я не отрываюсь от лица Айдара. Медленно закрываю и открываю глаза вместо кивка.

Кровь стекается в одну точку. Я начинаю чувствовать пульсацию там. А еще, как твердеют соски.

Я все помню. Шайтан, я все до последней секунды и черточки помню.

— Целуй.

Полуприказывает, полуподталкивает. В губы — страшно. Я взрослая, а все равно скованная. Айдар не разрешал, но мне за что-то нужно держаться. Кладу руки на плечи. Сжимаю. Ощущения взрываются фейерверками под кожей. Жадность и неверие топят той самой волной.

Поднимаюсь на носочки и тянусь к колючей щеке.

Меня тормозит сжавшийся на шее хват. Айдар наверняка чувствует, как дурной птицей трепещет артерия. Разворачивает меня к себе лицом. Шевелит губами, практически касаясь моих губ.

— Такие поцелуи для Ромео оставь.

Сглатываю.

Мужские пальцы разжимаются. Я подаюсь вперед. К губам. Он их не сжимает, но рот закрыт. Должна сама. Это ясно, но как?

Интимно близкое размеренное дыхание щекочет кожу и нервы. Жму на твердые плечи, двигаюсь ближе. Прижимаюсь еще раз, а потом высовываю кончик языка и веду.

Хочу «невзначай» сползти по хрустящей рубашке и прислушаться к сердцу. Но мне нельзя. Никто не разрешал.

И реакции очевидной я не вижу. А что делать — не знаю. Целую в уголок. Вспоминаю, как сильно люблю…

Снова веду кончиком языка к второму.

Айдар дергается, отстраняется.

Смотрит внимательно. Я в ответ. Не могу скрыть испуг. Мое положение — более чем шаткое. Я бы даже сказала подвешенное. На волоске.

Не выдерживаю первой, свою слабость выражаю через произнесенное шепотом: «что?».

Хочу, чтобы в уголочках заиграла улыбка. Я же для этого их целовала.

Такая же, как вчера для дочки. Хочу. Но вместо нее — серьезный взгляд. Я вижу, как поднимаются затворы. Из-под них сочится чернота. Ее много. Распространяется быстро. Ее много даже для нас двоих.

Ощущаю неуловимое движение. Рука Айдара ложится на мой живот. Он перебирает пальцами, доставая подол заправленной в юбку блузки. Дальше — ныряет под. Мышцы от прикосновений непроизвольно сокращаються. Волнуюсь до желания дернуться. Запрещаю себе. Он непредсказуемый, но я стараюсь не пытаться угадать.

С нажимом едет вверх по животу и ребрам. Накрывает грудь. Сердце колотится. Он сдавливает до боли.

Наверняка видит, как расширяются мои глаза. Может быть даже наслаждается моей беззащитностью. Наверняка наслаждается.

Расслабляет руку, но не отпускает. Мнет. Перебирается на вторую грудь.

— Айдар… — даже не знаю, что хочу сказать. Чувствую, должна быть реакция.

— Тих… — Но он пресекает. Ныряет под кружево. Касается голой кожи. Мнет по-хозяйски. Сжимает пальцами