Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова

Мы едем в Экспериментаниум. В соседней области хороший, дорога — всего час с небольшим. Я подумала, что это не так уж и плохо. Не хочу, чтобы Сафи постоянно ждала появления Айдара из-за угла в родном городе. И чтобы вместе нас там видели тоже не хочу. Пусть он ассоциируется у дочки с чем-то спонтанным и праздничным. Так, наверное, всем нам будет лучше.

Скашиваю взгляд на бывшего мужа. Я очень долго готовилась, вела длинные диалоги с собой перед зеркалом, писала в блокнот короткую методичку по тому, как буду себя вести, а дыхание всё равно спирает.

В голове не укладывается, как он может быть одновременно таким, как сейчас — легким, улыбчивым, разговорчивым, игривым… И тем мужчиной, который по-прежнему хочет меня уничтожить.

Он подыгрывает Сафи. Разбалтывает ее. Смешит. Моя крошка влюбляется.

И я тебя прекрасно понимаю, кызым. Я тоже в него, в такого, влюбилась, солнце. А потом…

Сердце ускоряется, дыхание частит, это становится заметным. Айдар мажет взглядом, я отворачиваюсь к окну.

С силой сжимаю дверную ручку, хотя в этом нет потребности. Он не гонит и не виражирует. Осторожен. Дочку везет всё же.

Я хотела сесть с ней сзади, но Айдар кивнул на переднюю дверь. Хорошенько проученная, ослушаться не посмела.

Я совсем не хочу «наслаждаться» его состоянием и отношением, но, видимо, придется.

Ерзаю на кресле, привлекая новую порцию лишнего внимания. Тяну юбку на колени, оглядываюсь и улыбаюсь дочке.

— Такая кр-р-р-расивая машинка, анне! Правда? Кр-р-р-расивее, чем у Леши! — Сафи по-детски пытается мне донести, что Айдар — это то, что нам нужно. Я ловлю еще один быстрый взгляд щекой и тону в отчаянье. Но к этому я давно привыкла. Умею переживать без внешних признаков. Разве что пятна на шее и щеках. Но разве Айдар их не видел? А Сафи не заметит.

Улыбаюсь. Тянусь к детской коленке и глажу.

Повторяю про себя: лишь бы ей было хорошо… И лишь бы с ней всё было хорошо…

Когда-то мне казалось, что Айдар будет великолепным отцом. Сейчас я не понимаю, где проходит водораздел его смешанных чувств. Я доверю ему свою дочку только если увижу: ее благо — его безоговорочная ценность. Пока это не очевидно.

Поэтому пусть на хищника я не тяну, но веду себя как подозрительное травоядное. Замечу неладное — схвачу и убегу. Пусть снова угрожает, пусть даже подставы устраивает — без разницы.

— Да, кызым, машинка очень красивая. И едет мягко…

— А как это, мягко едет, Айдар? — Сафи тут же снова переключается на отца.

Смущаюсь. Стараюсь не расстраиваться. Это логично. Он — новый человек. Очень интересный. Улыбчивый. Она таких раньше не видела. А теперь… Как часто будет?

Опускаю взгляд и возвращаюсь в исходное положение.

Слушаю, как разговаривают.

Отгораживаюсь от них несуществующей стеклянной стеной. Это чтобы уже себя защитить от слишком смелых надежд. В голову то и дело лезут мысли про такую же поездку настоящей семьей. Но стоит вспомнить наш с Айдаром прошлый вечер, а еще поймать на себе мужской взгляд, становится понятно — такое мне не светит.

Не знаю, что нужно, чтобы он меня простил. Да и точно ли я готова до бесконечности просить прощения у человека, который мог бы, но не хочет меня понимать?

За Салмановской болтовней и моими размышлениями мы доезжаем до чужого нам с Сафи города.

Дочке интересно все. Мне тоже, но я слишком волнуюсь. Пытаюсь быть мудрой. Не навредить, но и не дать Айдару слишком много власти над нашим ребенком. Пока рано.

Пока они просто знакомятся.

Я не готова представить его Сафи как отца. На своей шкуре прочувствовала, насколько сильную, магическую и уничижительную силу имеют эти простые слова.

Айдар тоже не делает самостоятельных попыток. Вслух свои мотивы он не озвучивает, но я благодарна за мудрость хотя бы в этом. Конечно же, такое должна сказать мама.

За всё сегодня платит Айдар. Мы с Сафи — гостьи. Я чувствую себя балластом. Лишней. Но вдвоем точно не отпустила бы. А так…

Мы заходим в Экспериментаниуем. Малышку затягивает. Ее настороженного терпения хватает на несколько экспонатов. Мы разглядываем их, обсуждаем, держась за руку. А потом она меня бросает. Ей все нужно пощупать. Все попробовать. Ей для всего нужен Айдар.

Плетусь следом, обнимая себя руками. Так даже лучше, наверное. Мне легче за ними наблюдать.

За ним.

Я борюсь с постоянным желанием себя ущипнуть. Как будто унесло в прошлое. Как будто он все такой же, каким был со мной. Терпеливый. Понимающий. В уголках его губ таится слегка снисходительная улыбка, которая не имеет ничего общего с унижением. Это он так умиляется.

Когда-то умилялся мной. Теперь — нашей дочерью.

Обо мне Сафи вспоминает время от времени. Я пытаюсь разделять детский восторг, который, очевидно, сама не испытываю. Сафие создает смерч в колбе, залазит в черепаший панцирь, крутит барабан, объясняющий роль случая в процессе определения пола будущего ребенка, понятия не имея, о чем вообще речь, играет с зависшими в воздухе скрепками и шарами-магнитами. Заставляет нас с Айдаром искажаться в кривых зеркалах. Мы все по очереди смотрим в микроскопы и касаемся шара, в котором живет молния. Я устаю на одном из первых залов, а восторг Сафи только усиливается с каждым новым.

Не знаю, откуда в ней силы. И в Айдаре откуда.

Борюсь с мыслями о том, что я здесь все же лишняя. Радуюсь каждый раз, когда дочка обо мне вспоминает.

На ее отца стараюсь не смотреть. Прямо в глаза — так вообще ещё ни разу за весь день. Ни в машине, ни здесь.

После Экспериментаниума мы идем есть. Я не голодна, конечно же, но не спорю. Айдар выбирает какое-то заведение по рейтингу. Я пожимаю плечами.

Когда садимся и открываю меню, даже немного пугаюсь. Дорого очень. Он, конечно же, может себе позволить, а для нас с Сафи — непривычно.

Глотаю обиду. Прошу для себя салат. Для дочки — блюда из детского меню.

Мы с Айдаром сидим напротив. Мне неуютно. И тот самый салат в горло не полез бы, а он без спросу дозаказывает еще. Рыбу. Как я люблю.

Рискую все же посмотреть в лицо. Спрашиваю глазами: «зачем?». Ответа не получаю. Он игнорирует, переключается на Сафи.

Обманывает меня своей «нормальностью». Обманывает, я чувствую…

Колупаюсь в тарелке и в пол силы участвую в разговоре. Вяло улыбаюсь, когда Сафи тянется к моему лбу ручкой и спрашивает, нет ли температурки?

— Нет, кызым. Все