Вещий Андрей. На цепи - Эд Качалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не закончив наливать пиво, он отставил кувшин в сторону и попытался схватить меня за грудки. Благо я успел среагировать и сделал шаг назад.
— Это он! — заверещал трактирщик.
— Что он? — хором спросили Крынкин и Шереметьев.
— Его я видел в день убийства того господина чиновника на том месте! — громко прошептал трактирщик.
Глава 12
— Никогда такого не было и вот опять! — пробормотал я и уставился на трактирщика. Крынкин с Шереметьевым переводили вопросительные взгляды с трактирщика на меня и обратно.
Понятно, что Шереметьев удивлен. Но похоже, что и Крынкин тоже удивлен. Хотя, если судить по последним событиям, это вполне могла быть провокация с его стороны. Или не с его. Но провокация. Жаль, что непонятно, для чего нужна эта провокация. В любом случае надо как можно быстрей заняться Георгием Михайловичем. Но еще быстрее надо проверить трактирщика.
Эх, прощай моя головушка. Как бы при таких темпах копания в чужих мозгах самому с глузду не двинуться. А ведь я только так, слегка по верхам шарю. Ну да ладно, пока деваться некуда, полезем шарить дальше.
— Скажи-ка любезный, где и когда ты меня видел и что ты там сам делал? — обратился я к трактирщику.
Сам в это время разжег белую искру у себя в груди, дотащил ее до своего мозга и потом аккуратно направил энергию в голову трактирщика. Несмотря на паршивое настроение, делая все это, я немного погордился собой. Вон чему за пару дней научился: по собственному велению зажигать магическую энергию. Правда, пока только белую и зеленую, но и то хлеб.
При этом я старался ни на кого не смотреть, чтобы не привлекать вниманием свечением своих глаз.
Трактирщик рассказал, что пару дней назад он поехал в соседний хутор, чтобы привести оттуда свежего мяса. Возвращаясь, он увидел, как карета экспедитора в сопровождении конного, свернула как раз на ту поляну, где он был убит. Ну свернула и свернула. Но накануне вечером экспедитор жаловался на кислое пиво у него в трактире и грозился его закрыть вместе с гостиницей. В общем, уехал недовольным.
Сейчас же на хуторе трактирщик разжился несколькими бочонками отличного пива, которое брал исключительно для внутреннего употребления. Увидев экспедитора — решил презентовать ему одну бочку. Загладить вину, так сказать.
Поехал догонять и увидел, как я в одиночку расправляюсь с экспедитором и двумя его здоровыми помощниками. Трактирщик не стал задерживаться и быстро рванул к себе.
Самое интересное, что его воспоминания точно соответствуют тому, что он говорит. Погрузившись в его воспоминания, я действительно увидел себя. Свое перекошенное яростью лицо, куртку, которая так понравилась гоп-стопникам в Риге, льняную рубашку, которая так понравилась мне.
В общем, это действительно был я. Никаких сомнений. За одним только исключением. В это время я был на стенах Риги, отбивался от орков. Шереметьев тому свидетель и еще несколько десятков людей и орков уж точно.
Так что, очевидно, здесь опять поработали лицедеи. Вот только на кого?
И еще одна странная, но важная деталь. Тот я на поляне, был одет также, как я на стенах Риги. Между тем у меня был целый сундук вещей, который сейчас благополучно едет со мной в карете.
Значит, лицедей лепил мой образ не с какой-нибудь картинки, написанной местным маляром, а так сказать, с прямой трансляции.
Похоже, тот, кто играет против меня, обладает умением передавать информацию ни только путем посылки гонца за тридевять земель. И это тоже надо будет учесть.
Вот интересно на чем эта технология базируется на магии или науке. Впрочем, какая разница, сейчас не до этого. Потом разберёмся. Один умник вообще сказал, что с определенного момента любая технология становится магией.
Пока я размышлял, трактирщик закончил свой рассказ, и все выжидательно уставились на меня.
Что же делать? Сказать, что трактирщик врет, будет неправильно по отношению к нему. Человек просто рассказал, что видел и все. В этой истории сейчас самое главное — это позиция Крынкина.
Он якшался с лицедеем, который совершил как минимум одно убийство здесь, на постоялом дворе. Непонятно, зачем он это сделал, но это попытаемся выяснить, пошарив в голове поручика. Поэтому не исключено, что он до этого совершил и убийство экспедитора.
Нет, скорее его совершил, всё-таки тот, кто принял потом его облик.
Опять меня занесло не туда. Вот люблю я иногда распыляться, а надо решать проблемы по мере их поступления.
— Господа, я не понимаю, о чем говорит этот трактирщик. Когда убивали Опанасенко, я защищал Ригу. Тому много свидетелей, и среди них, между прочим, и князь Репнин, генерал-губернатор Лифляндии.
— Да поручик, Андрей Борисович, мужественно дрался на стенах Риги! Я тоже видел его в деле! Да еще в каком деле! — выступил на мою защиту Сергей.
Пока Шереметьев с увлечением рассказывал о наших славных подвигах, я аккуратно коснулся мыслей и чувств Крынкина.
Григорий Михайлович и сам не верил, что чиновника убил я. Однако его больше всего волновал вопрос, знаю ли я о том, что он встречался с лицедеем.
Еще Крынкин боялся, что я каким-то образом узнаю, что в Преображенский полк его направило Братство. Что за Братство мне понять не удалось. Но даже думал он о нем именно так — с большой буквы Б.
Оказывается, что наш арест, чуть ли не первое его задание, за все время его недолгой службы в Преображенском полку. Да и сама служба у него была недолга. До этого Крынкин год проторчал в каком-то тыловом гарнизоне на интендантской должности. Ничего удивительного, что его собственные подчиненные относились к нему, мягко говоря, со скепсисом.
Лицедея ему в помощь прислало тоже Братство. Причем сам Крынкин до конца не был уверен, кто кому должен помогать. Он лицедею или лицедей ему.
Когда мы вчера прибыли на постоялый двор, лицедей подошел к Крынкину и показал условный знак Братства. Что это за знак было непонятно. Однако встречи Крынкин не обрадовался. На его вопрос, что он, Крынкин, должен делать, лицедей ответил:
— Выполнять, что предписано и доставить этих двоих в Тайную Канцелярию, желательно в кандалах. Остальное не ваша забота.
— К сожалению, в кандалах не получится. Один из них — прапорщик лейб-гвардии. Его взятие под стражу не поймут ни мои люди, ни тем более его, — ответил тогда Крынкин.
— Что так? — удивился лицедей.
— Они очень быстро спелись, вспоминая минувшие дни.
— Что ж, я думаю, я смогу
