Сумма наших жизней - Софи Астраби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот как?
– Да… И слава богу! Представляешь, каково это? Но, с другой стороны, удобно. Если однажды закончится масло к завтраку, достаточно открыть окно и протянуть руку! – смеется он.
Камилла улыбается. Они продолжают молча смотреть в окно.
– Две недели назад я стоял на этом же месте и… увидел там кого-то. Девушку.
Камилла повернулась к Тома.
– Правда? Это была девушка? Можешь сказать, как она выглядела?..
– Нет… свет не горел. Я видел только силуэт. Клеманс уверяет, что там никого нет. Я ничего не сказал, чтобы не пугать ее, но не сомневаюсь, что в этой квартире кто-то живет.
– Откуда ты знаешь?
– Я проверил.
– Проверил? То есть?
– Я сходил и посмотрел имя на домофоне.
Камилла чувствует, как по спине стекает поток лавы. Ноги подкашиваются, и она озирается в поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться. В тот же миг за спиной появляется Артур.
– Ну что, пойдемте за стол?
* * *
На домофоне Камиллы действительно написано имя, но не ее. Она так и не удосужилась поменять табличку с тех пор, как переехала. Она твердит это себе каждую секунду во время ужина, который тянется, кажется, бесконечно долго. У нее получается смеяться над шутками, отвечать на вопросы, но после каждой фразы она выпивает немного вина, чтобы приглушить сомнения. Внезапно, пережевывая очередной кусочек запеканки, она вспоминает, что неделю назад кто-то позвонил в ее квартиру. Когда она взяла трубку домофона, то услышала лишь долгое молчание. Она смотрит на Тома и думает, не он ли это был. Не это ли он имел в виду, когда сказал «я проверил».
Погруженная в свои мысли, Камилла не сразу замечает, что все взгляды прикованы к ней. Похоже, ей только что задали вопрос.
– Прошу прощения, я не расслышала, – извиняется она.
– Тома говорил нам, что ты хочешь купить квартиру и что именно так вы и познакомились, – говорит Артур.
– Да, точно.
– И что ты адвокат, – продолжает Клеманс. – Как тебе эта профессия, не слишком трудно?
– Очень много работы, – отвечает Камилла, не поднимая глаз от тарелки.
Клеманс кивает головой в знак согласия.
– А вы? Чем вы занимаетесь? – спрашивает Камилла, пытаясь увести разговор в сторону от опасной темы.
Артур рассказывает, что работает в банке, а Клеманс – разрабатывает новую марку элитной косметики на основе японских водорослей. Камилла не может удержаться от улыбки: она не угадала имена, но во всем остальном попала в точку.
После ужина Клеманс просит Тома сыграть на гитаре, и, так как он мнется, она вскакивает и начинает хлопать в ладоши. Тома не успел отреагировать, а она уже сбегала в соседнюю комнату и вернулась с гитарой в руках.
– Учитывая успехи Артура, ты вполне можешь забрать ее…
– У меня, вообще-то, наметился прогресс!
– Прогресс… это понятие относительное! – смеется Клеманс.
Тома кладет гитару на колени, нежно проводит рукой по струнам, и они начинают вибрировать под его пальцами.
* * *
В лифте Камиллу охватывает легкая эйфория. Она чувствует себя, как человек, который панически боится летать и чей самолет только что приземлился. Весь вечер, каждый раз, когда она опасалась, что ей зададут вопрос, она подносила к губам бокал с вином. В итоге ее локоть сгибался с той же частотой, что и колено марафонца, а количество алкоголя, которое она употребила во время ужина, значительно превысило ее обычную норму. Внизу Тома предлагает подвезти ее до дома, но Камилла вежливо отказывается.
– У тебя же гитара, зачем делать крюк.
Тома разочарован, но ничего не говорит. Камилла тоже разочарована, но она понимает, что, если они вместе дойдут до ее дома, Тома может догадаться, что она живет в той самой вечно темной квартире. Ее внезапно поражает абсурдность ситуации. Она спрашивает себя, не является ли это метафорой ее жизни. Она во тьме и, пока не включит свет, пока не приоткроет завесу истины, так и будет спотыкаться о ковер.
Камилла вздыхает. Тома откашливается. Он держит гитару в одной руке и, кажется, не знает, что делать с другой.
– Я прекрасно провела вечер, спасибо.
– Я тоже. Знаешь, Камилла, я…
Тома делает шаг к ней.
– Мне нужно идти! – говорит она, отступая назад. – Тут… тут этот ковер, он такой пыльный, понимаешь, я не могу больше здесь оставаться.
– Ну… ладно.
Камилла разворачивается и стремительно исчезает в ночной тьме.
57
Камилла
Камилла проснулась на рассвете. Она хотела остаться в постели, но, поскольку заснуть ей никак не удавалось, в конце концов пришлось встать. Ей кажется странным, что сон может быть успешным или неудачным. Мать часто жалуется, что с годами у нее сон стал более чутким, более поверхностным, будто жизненный опыт сделал его более сложным. Камилла не любит спать, она воспринимает сон как обязанность, без которой она с радостью обошлась бы. Однажды она имела несчастье сказать об этом в присутствии матери, и эти несколько слов привели ту в безумную ярость. «Люди, которые утверждают, что не любят спать, – это те, кто спят очень хорошо», – взорвалась она и швырнула на кухонный пол тарелку, разбив ее вдребезги. Спустя годы Камилла все еще не понимает этой вспышки гнева.
Камилла наливает в кастрюлю воду, добавляет сахар и мед. Она достает силиконовые формочки для конфет, купленные накануне, и терпеливо ждет, пока термостат дойдет до отметки сто шестьдесят градусов. В нескольких сантиметрах от нее лежит металлическая коробочка: в точности такая же, как та, что показывала Маргарита. Она получила ее всего через два дня, заказав в интернете, в идеальном состоянии, словно последние пятьдесят лет ею только любовались.
Сто шестьдесят градусов.
Камилла снимает кастрюлю с огня, дает ей постоять ровно одну минуту, как советовала мадам Виллар, затем наполняет маленькие овальные формочки. Когда леденцы застывают, она вынимает их, обваливает один за другим в сахарной пудре, складывает в коробку. И испытывает неописуемое удовольствие, глядя на результат.
* * *
Когда Камилла звонит в дверь Маргариты, уже почти девять. Несмотря на раннее утро, старая дама, похоже, не особенно удивлена ее приходом. Она встречает девушку широкой улыбкой и поспешно отправляется на кухню ставить чайник.
– Я вам не сильно помешаю? – спрашивает Камилла, закрывая за собой дверь. – Я просто…
– Ты мне никогда не помешаешь, – отрезает Маргарита, возвращаясь с подносом в руках.
Камилла отмечает будущее время, которое придает фразе категоричный тон и оттенок бесконечности. Ее трогает это ощущение вечности.
– Я много думала о вашей истории с медовыми леденцами…
– Да? И к чему пришла?
Камилла роется в сумке и достает металлическую коробочку. Едва взглянув на нее, Маргарита подносит руку ко рту, прикрывая дыру, разверзшуюся меж ее губ.
– Бог мой, но как это возможно?
Камилла
