Сумма наших жизней - Софи Астраби

– Я выставила эту квартиру на продажу, потому что мне было скучно и хотелось время от времени встречаться с людьми. Я солгала. Маленькая ложь старой дамы, которая чувствует себя одинокой. Это не очень хорошо, признаю, но я нисколько об этом не жалею. Благодаря небольшому искажению реальности мне посчастливилось познакомиться с тобой и с Тома, и я должна сказать, что благодаря вам обоим я замечательно провела несколько последних недель.

К ним подходит официант, чтобы принять заказ. Маргарита, не спрашивая Камиллу, заказывает два зеленых чая, и официант исчезает.

– На чем я остановилась? Ах да! Я выставила свою квартиру в агентстве, и в один прекрасный день появилась ты. Я не сразу вспомнила, что наши пути однажды уже пересекались. У меня всегда была хорошая память на лица, но никуда не денешься – с возрастом мозг начинает подводить.

– Подождите, вы хотите сказать, что мы уже виделись?

– Я приходила в ваш магазин купить цветы для Жанны.

Камилла ничего не отвечает, она совершенно не помнит этого эпизода. Маргарита невозмутимо продолжает.

– Я быстро поняла, что ты не собираешься на самом деле покупать мою квартиру. Иначе зачем менять личность? Но меня это вполне устраивало, ты была идеальной кандидатурой! Молодая девушка, которая не намерена покупать квартиру старой дамы, которая не собирается ее продавать!

Официант ставит две чашки и чайник с горячей водой на середину стола и снова исчезает.

– Но любопытство всегда подталкивает к действию, особенно когда целыми днями нечем заняться… – смеется Маргарита. – Мне захотелось узнать, что скрывается за этой ложью, и я отправилась в магазин. Дождалась, когда Люка сменит тебя после обеда, и продолжила свое расследование. Тогда же я познакомилась с Аделаидой.

Камилла выпрямляется, но, прежде чем она успевает что-то сказать, Маргарита продолжает.

– Я здесь не для того, чтобы читать тебе нравоучения, Камилла, но должна сказать, что, если я о чем-то и сожалею в своей жизни, так это о лжи.

Маргарита, кажется, не решается продолжить, она отпивает большой глоток чая. Камилла спрашивает себя, что она делает здесь, в этой старой парижской закусочной с едва знакомой женщиной, которая, похоже, знает о ней больше, чем ее собственные родители.

Краем глаза Камилла наблюдает, как официант энергично жестикулирует перед зеркалом и бормочет что-то похожее на длинную тираду. Должно быть, он актер, думает Камилла, и ей хочется узнать, для пробы он репетирует или уже для роли. Все лгут, внезапно думает она, наблюдая, как парень изображает панику перед своим отражением. Разве это не самообман – верить в свои мечты? Сколько официантов в этом городе надеются стать актерами?

– Камилла? Ты меня слушаешь?

Маргарита поворачивается, чтобы проследить за ее взглядом.

– Ты наблюдаешь за официантом? Это Матьё. Его родители думают, что он изучает литературу в Сорбонне.

62

Аделаида

Аделаида почти закончила наводить порядок в магазине, когда у нее зазвонил телефон. На экране высвечивается имя «Тома». Она задумывается, кто такой этот Тома, чей номер есть у нее в списке контактов. У нее слишком много знакомых мужчин, может быть, стоит немного притормозить…

– Алло, Камилла?

Ее мозг начинает работать с бешеной скоростью. Она вдруг понимает, кто такой Тома и чей телефон она держит в руках… Она вспоминает, как Камилла уходила, как она сама почти вытолкнула ее из магазина, и думает, что в спешке та, должно быть, перепутала телефоны. Наверное, Камилла не простит ее до конца своих дней, но Аделаида не может позволить ситуации зайти в тупик.

– Да.

– А, э… Я рад, что ты взяла трубку. Я уж думал…

– У меня было много работы.

– Ты говоришь шепотом? Я не вовремя?

– Нет, нет, просто голос немного сел, ничего страшного.

– Понятно, – отвечает он, слегка сбитый с толку. – Послушай, у меня есть небольшой юридический вопрос… Прости, что пристаю к тебе с этим. С тобой, наверное, такое нередко случается.

– Может быть, мы можем встретиться? Завтра в восемь вечера в «Кафе Виктóр»?

– Да, отлично. До завтра.

63

Маргарита

– Меня зовут не Маргарита Дюма.

Взгляд Камиллы медленно отрывается от официанта и возвращается к Маргарите. Она не уверена, что понимает. Это что, розыгрыш? – думает она улыбаясь. Но улыбка тут же гаснет. Она никогда не видела Маргариту такой угрюмой. Ей кажется, что у той дрожит подбородок, а глаза сверкают ярким блеском. Камилла поняла. Она не знает, чтó именно, но что-то поняла. Она сидит, но в эту секунду ей кажется, что она стоит посреди толпы, и ее непрерывно толкают.

– Меня зовут Нурит Жакоб. Ранним утром шестнадцатого июля сорок второго года, в первый день летних каникул, в нашу дверь постучали полицейские и отвели нас, меня и родителей, к автобусу. В те дни облавы были обычным делом, но впервые с начала войны хватали не только мужчин. Женщин и детей забирали тоже. Мужчин было как раз очень мало, так как слухи об облаве пошли еще накануне и большинство на всякий случай спрятались. Но не мой отец.

Она делает паузу и отпивает глоток чая, не отрывая глаз от чашки.

– Автобус отвез нас на другой конец Парижа, на Зимний велодром. Когда мы подъехали, там уже стояли десятки автобусов, из которых выплескивался нескончаемый людской поток. Полиция деловито направляла его внутрь велодрома. Стояла палящая жара, а у нас не было ни еды, ни воды. Мы вышли из дома с единственным чемоданом, в котором не было ничего, кроме нашей спешки. Через несколько часов моя мать и еще несколько женщин с маленькими детьми сумели вырваться через одну из дверей на улицу Нелатон, чтобы купить воды в магазинчике напротив. Полиция бросилась загонять их обратно. Моя мать, пользуясь тем, что полицейские отвлеклись, сунула мне в карман стофранковую купюру и велела бежать. Она обещала, что придет за мной, но мне не хотелось расставаться. Времени было в обрез, и впервые в жизни я увидела, что мать начинает злиться. Она схватила меня за руку и сжала так сильно, что ее ногти впились мне в кожу. Я увидела ее глаза… Этот взгляд, в который она, должно быть, вместила всю ненависть, на которую была способна. Это последнее, что я помню о ней.

Голос у Маргариты начинает срываться, и она отворачивается к окну. Она молчит несколько секунд, прежде чем продолжить.

– Я бежала не оглядываясь, пока не оказалась на улочке Нокар. Там меня остановил полицейский и спросил, куда я бегу. Я ответила, что опаздываю на урок фортепиано, и он отпустил меня. Я никогда не узнаю, поверил ли мне на самом деле тот человек. В