Сумма наших жизней - Софи Астраби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так легко пройти мимо своей жизни, – наконец говорит мать, делая глоток шампанского, как будто все сказанное пролетело у нее мимо ушей.
Камилла вынуждена признать, что автобус врезался в нее на полной скорости. Она выпрямляется:
– Ты говоришь о своей жизни? – спрашивает она, сжимая кулаки.
Мать кашляет, поперхнувшись, а отец, на которого она до сих пор не смотрела, вскакивает на ноги. Он испепеляет Камиллу взглядом, но не говорит ни слова. Сестра потирает виски, рассеянно глядя на ужасный линолеум гостиной, а Матиас заталкивает в рот тост с тапенадой.
Камилла встает и направляется к столу, на котором стоит кувшин с цветами.
– Как я понимаю, цветы не слишком полезны в этом доме. Я лучше заберу их обратно.
– Строго говоря, цветы вообще не являются «полезными», – говорит Матиас.
Виржини толкает его локтем под ребра.
– Камилла, это же шутка, правда? Ты же училась все эти годы не для того, чтобы стать «флористом»?
У ее матери удивительная способность ставить кавычки даже в устной речи. Сейчас Камилла представляет себе эти кавычки в виде крючков, которые она может бросить в лицо этим четырем снобам и претенциозным идиотам.
– Мне никогда не нравилась повседневная реальность, и вы это знаете. Простуда, рак и смерть – не для меня. Судебные тяжбы и бракоразводные процессы – то же самое. Для меня невыносим этот первичный уровень жизни. Мне нравится то, что я делаю, и я не вижу причин стыдиться того, что люблю. И если вы любите меня, это не должно иметь для вас никакого значения. Я ваш ребенок, и все, что во мне есть, – от вас.
Камилла хлопает дверью, и Матиас, пользуясь моментом, берет с тарелки последний тост.
66
Камилла
На предыдущий поезд Камилла опоздала на десять минут, а следующий будет через два с лишним часа. Она размышляет, чем занять время. Она могла бы позвонить одной из подруг детства, кто все еще живет в Пуатье, снять номер в отеле и провести вечер, болтая о старых добрых временах… Но у Камиллы нет с собой мобильного телефона. А если разобраться, то и друзей детства у нее не так уж много.
Она стоит на привокзальной площади и смотрит на город, в котором выросла. Ей всегда трудно возвращаться сюда, в театр своего детства. Это всякий раз наполняет ее глубокой печалью. Как будто тот ребенок – совершенно отдельный человек, к которому она испытывает неподдельное сострадание. Если бы та маленькая девочка могла знать, кем она вырастет… Это неведение каждый раз бередит ей душу.
Она снова видит те места. Они нисколько не изменились, и это напоминает ей, что она здесь всего лишь проездом. Что территорией завладело новое поколение, которое еще не подозревает, как огромен мир.
Камилла вспоминает запах сентябрьского утра, когда школьные портфели еще полны пляжного песка. Продуктовую лавочку, где она покупала конфеты по дороге из школы и где пережила свой первый и единственный опыт кражи. Бессмысленной кражи – вроде обряда посвящения. Она смотрит на кафе, где заказала свой первый «Монако» – коктейль из пива с лимонадом и гранатовым сиропом. Вот спортзал, где она неслась за мячом так, будто от этого зависела ее жизнь. Она вспоминает время, которое тянулось бесконечно, и трагедии, которые казались непреодолимыми. Пьер ее не любил. Фанни нашла себе новую лучшую подругу. Аманда не пережила удара автомобильного бампера. Детство было периодом острых состояний, и ей не нравилось в нем жить. Все ощущалось слишком сильно, чрезмерно.
Но теперь, когда она узнала историю Маргариты, ей это казалось преувеличенным. Чрезмерно преувеличенным.
И, чтобы не терять времени, Камилла берет напрокат машину и отправляется в путь.
* * *
Камилла паркуется перед старым зданием. Она выключает двигатель и несколько секунд неподвижно сидит в машине. Она внимательно рассматривает дом, который так часто видела в своем воображении. Фасад, окна, черепица. Он почти не изменился. Просто его подновили. Выпавшие камни заменили, траву подстригли, ставни покрасили. Ей страшно увидеть, что там внутри.
Камилла приехала сюда не сразу. Ей захотелось сначала пройтись по берегу океана, этого огромного водного пространства, которое никогда не перестает выражать свои эмоции. Зимний океан, вечную мрачность которого она не могла простить родителям, теперь кажется ей настоящей роскошью. У нее такое ощущение, будто он принадлежит лично ей. Она чувствует, как влажная, пропитанная йодом дымка окутывает лицо, а маленькие хрустальные бусинки скользят вниз по волосам. В конце концов она сбросила туфли и зарылась пальцами ног в песок, такой девственный, словно он выпал накануне. А потом села и стала смотреть. Больше ничего не делала, только смотрела на океан, слушала его гул без конца, за всех остальных, кто приезжает к нему только летом. Всё у нее не как у людей. Она не похожа на других и, кажется, никогда не была. В конце концов, разве не сидит она здесь одна-одинешенька на целые километры вокруг, в то время как плотность населения увеличивается? Разве не пришла она сюда, чтобы найти то, что другие даже не думают искать?
Она вспоминает своих однокурсников, которые стали адвокатами или скоро станут ими. Она всегда чувствовала себя рыбой, плывущей против течения, и если раньше ей это было неприятно, то сейчас, впервые в жизни, она этим гордится. Она другая. Особенная. Она поняла красоту зимнего океана.
Уже стемнело, и вокруг не слышно ни звука, только ветер шумит в ветвях. Она обратила внимание, что в саду нет ни автофургонов, ни палаток. Ей стало интересно, существует ли еще кемпинг. Минут через десять Камилла все же выходит из машины и стучит в дверь. Ответа нет. Она стучит еще раз, погромче. Изнутри доносится звук, похожий на скрежет стула по полу, затем приближающиеся шаги. Дверь открывается, и перед ней возникает мужчина с тонкими усиками и в больших черных квадратных очках.
– Да?
– Добрый вечер, месье. Когда я была маленькой, в вашем доме жила женщина. Потом здесь был кемпинг. Я хотела спросить…
– Кемпинг? Не имею ни малейшего представления. Я купил этот дом четыре года назад.
Камилла заглядывает через плечо мужчины. Она видит, что в комнате, с одной и с другой стороны, появились новые стены. На одной из них висит на крюках гоночный велосипед. Камилла обводит взглядом большие зеленые пластиковые ящики, поставленные один на другой, плетеное кресло-качалку напротив старого кожаного клубного кресла и большой ковер из звериной шкуры. Интерьер оформлен
