Третий дневник сновидений. - Керстин Гир

Я тоже покачала головой.

- Это я сохраню для себя. На всякий случай, - ответила я. - Если когда-нибудь нам не о чём будет поговорить, я вспомню эту историю.

- Ну, разговоры о том, о сём... Мы часто их переоцениваем. - Генри ухмыльнулся, положил обе руки мне на талию, привлёк к себе и опять начал целовать, заставив на сей раз забыть, что всё это нам снится, забыть, что миссис Ханикатт может за нами наблюдать, забыть вообще про всё.

Существовали только я, Генри... и этот проклятый попугай.

- Поищите себе комнату, - прохрипел голос где-то рядом.

Мы захихикали.

- Хорошо, что мы всё прояснили. - Генри опустился на стгул и обнял меня. - Значит, ждём тебя в следующее воскресенье к чаю.

Я прислонилась к его плечу.

- И благодаря... благодаря каникулам у нас будет ещё немного времени обсудить разные вещи.

- Хм-м... - Я посмотрела на его припухшие губы и представила, что он ощущает, притрагиваясь к ним пальцем.

- Какие, например? - спросила я уклончиво.

- Например, о том, как нам предохраняться.

Я поднялась, у меня начался приступ кашля.

- Что?!

- Как же, нам ведь надо сначала немного позаботиться, тебе не кажется? - Генри, к сожалению, даже ничуть не смутился.

- А, да... - пролепетала я.

Чёрт побери! Об этом всегда лучше говорить, пока не стало поздно. Может, мне надо ещё раз начать всё сначала?

- А как предохранялись вы с Расмусом? - спросил Генри.

Я почувствовала, что краснею, и снова изобразила приступ кашля, прежде чем смогла контролировать выражение лица. К счастью, во сне это происходит быстрей, чем в реальной жизни.

- Ливви, тебе неприятно говорить об этом?

Вообще-то да.

- Нет. Ты прав. Надо об этом думать. А насчёт Расмуса и меня... э-э...

С Расмусом мы вместе гуляли. С этой чёртовой собакой. Скажи, наконец. Просто скажи, Лив. И тогда ты проснёшься и станешь кусать подушку.

- Презерватив, - проговорила я.

Генри медленно кивнул:

- Это самое разумное. По крайней мере, вначале.

Показалось ли мне, или теперь он тоже немножко покраснел?

- Три недели - это долго... - Он вздохнул.

В этот момент взглядом он и впрямь напомнил мне Расмуса. Когда тот просил кусочек ливерной колбасы.

- Точней, целая вечность.

Вечность, наверно, для него. С другой стороны, он прав: до тех пор ещё многое может случиться. Кто знает, останемся ли мы до тех пор вообще в живых? Ведь и Артур, и демон Анабель однозначно говорили о планах убийства.

- Что всё-таки значит это солнечное затмение? - спросила я.

Но Генри уже не мог ответить: он исчез.

А у меня вместе с его объятиями исчезла опора - я стукнулась о край стула.

Попугай засмеялся злорадно.

Балабо-балаба блог

8 марта

Помните закончившуюся на этой неделе зиму, когда не произошло СОВЕРШЕННО НИЧЕГО? Вы уже знаете, что в это до зевоты скучное время мне не удавалось обнаружить ни одного скандала и я была уже почти готова сочинять их сама? Журналисты называют время, когда им не о чем писать, временем солёных огурцов. И здесь в блоге вы всегда можете узнать, что я особенно много сообщаю о Хейзел-я- совершенно-не-интересна-Притчард или заново предлагаю что-то уже всеми забытое, возможно, справедливо. Так вот, должна сказать, что сейчас у меня для Хейзел нет места даже в постскриптуме. Потому что вы там каждый день творите что-то безумное. Спасибо! Вы самые лучшие! (Хотя, может, стоит официально расследовать историю с питьевой воде в Хампстеде, что-то здесь недостоверно...)

Домашняя вечеринка у Джаспера вчера прошла быстро для тех, кто там не присутствовал.

19:00. Официальное начало вечеринки... Она началась.

20:00. Пиво кончилось.

20:15. Эмили Кларк надела такое короткое платье с таким облегающим верхом, что Джаспер, не разобравшись, с ней флиртует. Пока он (наверно, тоже по недосмотру) приглядывается к её лицу и узнает её.

21:00. Купленное дополнительно пиво тоже выпито. Начинают грабить винный погреб отца Джаспера.

21:20. Появляется Персефона Портер-Перегрин в платье, которое её сестра добыла раньше у Харви Николса. Как можно увидеть на фото, она явно забыла застегнуть на спине молнию. Ничего, само платье действительно крутое, Пандора. Жаль, что ты больше не сможешь его носить и никто на тебя не покажет пальцем, не скажет: «О, посмотри-ка, сумасшедшее платье!»

Между 21:30 и 21:45. Поскольку туалеты непрерывно заняты, Бен Райан тайком мочится в стойку для зонтов. Не закрыв при этом за собой ширму. Он не подозревает, что за ним наблюдает некая персона. Она укрылась за одеждой, висящей в гардеробе, и превратилась в соляной столп.

Примерно в то же время. Персефона напивается до уровня от нуля до двух промилле и исчезает в винном погребке.

21:57. Персефона появляется в комнате с охотничьим ружьём отца Джаспера и хочет застрелить свою лучшую подругу Лив-как-будто-я-очковая-змея. Почему, она, к сожалению, не объясняет. Но ей ка- жется, всё это всерьёз. Артур Гамильтон спасает Лив жизнь, убеждая Персефону сложить оружие. Он говорит, что оно не заряжено, но слишком поздно для Мэйзи Брауна, который от страха уже намочил штаны. (Да, Мэйзи, я получила от тебя одиннадцать мэйлов, в которых ты пишешь, что просто облился лимонадом и есть свидетели этого, но все свидетели единогласно говорят, что твой лимонад отдавал мочой.)

22:00. Вечеринка теперь продолжается без Лив и Персефоны, которые отсюда убрались. (И без Мэйзи, которому из-за пятен «лимонада» тоже пришлось пойти домой.) Артур немного обижен на Лив, которая отказывается благодарить его за мужественное вмешательство - никто не может знать, что ружьё не было заряжено.

23:30. Кто-то опрокидывает в гардеробе стойку для зонтов, и теперь весь коридор начинает пахнуть, как «лимонад» Мэйси. Джаспер решает закончить вечеринку.

Но всё-таки это было грандиозно, Джаспер! Мы все рады, что ты опять тут. И мы увидимся. Продолжайте спокойно в том же духе. Но будьте осторожны с питьевой водой.

Совершенно бессильные приветы

от Вашей Леди Тайны.

Глава 13

Человека, который планировал свадебные торжества, звали Паскаль де Гобино. Это был ухоженный благообразный человек с чёрными волосами. Когда он говорил, зачёсанная набок прядь так часто падала ему на лоб, что мне скоро стало казаться: элегантное движение руки, поправлявшей волосы, было такой же частью отработанного стиля, как его французский акцент и очаровательная улыбка.

Эта улыбка резко отличалась от кислого движения губ, каким приветствовала меня Рыся, когда я ровно в десять утра появилась в столовой. Что было не так просто, потому как с пяти до десяти ванну безжалостно занимала Флоранс, а ей надо было завиться, накраситься и позаботиться о парфюме, так что у меня оставалось ровно пять минут, чтобы принять душ, одеться и причесаться, и моё время можно внести в Книгу рекордов Гинесса.