У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Маркиз Вейен видел, что да Юаль смотрит на свою пенну в руках женщины и не может перебить ее, чтобы попросить свою вещь назад, а она, держа чужую ценность, владеет и вниманием хозяина. Да и зал уже завоеван и послушно идет за ее мыслью. Самому Вейену тоже нечего было возразить ей, по крайней мере пока.

   - Но сейчас давайте отложим философские споры и вернемся к событиям того октябрьского дня. Алиса, воспитанная магами и думающая как маг, привыкла на Земле считать, что если никто не верит в ее возможности, то и ничего серьезного от ее действий не может случиться. Она, как и мы все, ко дню аварии уже больше года жила в беспокойстве по поводу неосторожных действий и решений ваших дворян на нашей земле. Тем утром она отправилась посмотреть, что маги саалан делают на ЛАЭС. А видя, что они, кажется, не вполне правы, мысленно вздрогнула, представив, что сейчас произойдет, как вы все несколько минут назад, только сильнее. И процесс вышел из-под контроля магов именно в миг, когда она вздрогнула. Человек, воспитанный как маг и мыслящий как маг, в обстоятельствах Алисы будет уверен, что именно он виноват в случившемся. Точно так же, как вы чувствовали вину, когда кружка упала с кончика пенны, хотя она никак не могла там устоять. Это случилось не потому, что вы ждали этого, а потому, что законы природы таковы. Но ваша собственная позиция заставила вас почувствовать вину за мою неосторожность. Человек с позицией, подобной вашей, будет уверен, что авария не следствие его неосторожности и вообще-то бесцеремонного вмешательства в малоизвестный процесс, а результат чьей-то злой воли. При этом ничто не помешает ему принять на свой счет обвинения в том, к чему он не приложил рук, но был свидетелем. Вспомните, вы сейчас были готовы обвинить себя в том, что кружка упала с кончика пенны, хотя обе вещи были в руках у меня. Точно так же досточтимые и маги саалан искали в аварии следы действий кого-то враждебного им, ведь они не желали беды. И конечно, они хотели изобличить виновного и предъявлять ему претензии, так же, как я вас обвинила в провале моей затеи. Но я-то знала, что если кружка упадет, а пенна сломается, то это будет моих рук делом, а они искренне полагали, что их добрых намерений хватит для того, чтобы все прошло хорошо. Для вас всех, тут сидящих, нормально предположить, что если на уровне намерений у ваших магов неких планов не было, то значит, события и быть не должно. Но поскольку оно все же случилось, кто-то этого хотел. Именно поэтому вы все были смущены, когда я спросила, кто из вас и зачем толкнул меня под руку. В то время как вы все просто ждали неизбежного: того, что я уроню кружку и сломаю пенну. Кстати, спасибо, она цела, и я возвращаю ее владельцу.

   Она действительно повернулась к да Юалю и отдала ему его злополучную пенну. Он принял ее, осмотрел и, видимо, остался удовлетворен ее состоянием, а мистрис продолжила.

   - Вернемся к Алисе. Так же, как и вы все теперь, она сочла себя виноватой, поскольку допустила мысль о том, чем все кончится. А ваши маги начали искать злоумышленника. Поэтому, найдя свидетеля, Алису, сочли виновной ее. Так обе стороны оказались согласны в том, что в аварии виновата Алиса Медуница. В этой картине мира иное предположить невозможно. Но я только что показала, что ваша концепция имеет границы применимости. Ваши сородичи и соплеменники убеждались в этом почти десять наших лет. У Росатома сразу было другое мнение, конечно, но ваши специалисты не были заинтересованы слушать "этих странных местных". Предупреждения, пропущенные ими мимо внимания, сводились к простой идее, теперь, надеюсь, понятной вам из недавнего опыта: не стоит пытаться поставить кружку на пенну, если вы не хотите неприятностей. Так что, господа, если кто и виновен в случившемся на ЛАЭС, то именно тот, кто задумал этот эксперимент и настоял на его проведении. Но магам саалан был нужен посторонний виновный, и они нашли единственного человека, в силу своей позиции невольно согласившегося принять их вину на себя. Алиса, такой же маг, как и вы все, знала весь риск затеи лучше ваших сограждан и не могла отстраниться от этого знания в силу значимости возможных потерь. Так она и оказалась виноватой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   В зале установилась тишина, длившаяся несколько десятков ударов сердца. Наконец, да Гранна сказал:

   - Благодарю за разъяснения, мистрис. Мы приняли твою точку зрения. Займи свое место, послушаем вашего законника. Мистрис Лейшина, подойди к столу Совета.

   Я сидела с широко открытыми глазами и от удивления даже моргнуть не могла. Все, что я сделала после дня аварии, начинало видеться в другом свете, и мысли от этого путались и рвались. И мелькала в голове какая-то музыка, похожая на то, что вчера пела Полина, но другая. А Марина Викторовна уже начала говорить, и я решила, что послушать ее будет всяко полезнее, чем путаться в обрывках собственных мыслей.

   Начала она с классики, с истории Марвина Химайера. С цифрами и всем спектром сплетен и мнений, включая заявки жителей Грэнби, что им и в этих развалинах живется отлично, а Химайеру надо было соглашаться, пока с ним говорили по-хорошему. Когда она дошла до этой точки рассказа, в зале раздались смешки. Я посмотрела, кто отреагировал. Их было не так много, но чем-то неуловимым они были похожи на людей с Кэл-Алар, это там принято было одеваться небрежнее и одновременно более вызывающе, чем в столице.

   А потом она повернулась точно к сидевшему во втором ряду Вейлину и сказала такое, от чего смешки прекратились и замолчал весь зал.

   - Вы правы были, досточтимый, делая ставку на тех, кто будет спасать свою шкуру ценой чести, их у нас действительно достаточно. Но ошиблись, считая, что наш мир состоит только из таких. Есть и другие, и они перед вами. Мы долго стараемся договориться, еще дольше терпим, стараясь сохранить ценное. Но если нам нечего становится терять, мы идем доносить свое мнение любой ценой, и после этого переходить к цивилизованной дискуссии с нами будет очень сложно, если вообще получится. Князь может подтвердить это примерами из своего опыта.

   Вейлин хмыкнул с места:

   - Там, где дискуссия была цивилизованной, все решилось и без ваших дурацких выступлений!

   - Да-да, - усмехнулась Марина Викторовна, - как с врачами, например.

   Герцог Аизо да Кехан попытался взять ситуацию в руки:

   - А что получилось с вашими врачами? Досточтимый, выйди и расскажи.

   Вейлин неторопливо, с достоинством вышел к столу и с очень умным лицом произнес:

   - Я отменил свои распоряжения о проверках их целительских практик на соответствие Пути, потому что спасение жизни недолжным быть не может. Не вижу в этом ничего необычного.

   Марина Викторовна выслушала его с едкой улыбкой, потом сказала:

   - Позвольте, я напомню вам, Вадим Юрьевич, при каких обстоятельствах вы пришли к этому выводу. Заодно и высокий суд послушает. Итак, дело было вот как. Ваши собратья по обетам попали в аварию на дороге по собственной небрежности. Замечу, что Сопротивление тут было совершенно ни при чем. Я отдельно проверила, они сами не справились с управлением и вылетели с полосы в кювет на скорости сто десять километров в час, в свои единицы переводите сами. На их счастье, они выжили и были привезены в клинику. Между прочим, вертолетом спасателей. Наши врачи на свой страх и риск оперировали их и вливали донорскую кровь, понимая, чем рискуют. Эти четыре жизни были спасены вовсе не потому, что они были краю чем-то ценны и дороги, нет, просто наши медики так работают. Да, они понимали, что их могут осудить и расстрелять именно те, кого они спасают, но так наши врачи видят свой профессиональный долг. После этого случая вы и отменили свои распоряжения. Спасибо, конечно, и за то, что это вообще сделано. Но в итоге выглядит все так, как будто коренные жители края для вас второй сорт, и пока в беду не попали ваши соотечественники, вы не давали себе труда поинтересоваться ни нашей точкой зрения, ни нашим законом, ни нашим обычаем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})