Красивый Путь Огненного Фазана - Лиза Лим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через полчаса ноги волка и брелины ступили, наконец, на плоскую землю. Перед ними открылась совсем небольшая долина, окруженная скалами. Всего в каких-то шагах двадцати от обрыва стоял и сам храм. Двое молодых учеников встретили северовершинцев. Они молча поклонились, предложили гостям испить воды. Мальчики были совсем юными, по виду не старше десяти лет. У входа в храм северовершинцев поджидал седобровый монах, который их не поприветствовал, лишь жестом руки пригласил внутрь и закрыл за молодыми людьми ворота. Красота храма была заметна даже в скудном свете неполной луны. Он был весь деревянный и резной, с крышей, чьи углы загибалась к небесам. Обитель монахов выглядела довольно скромно и состояла из трех небольших строений. Один из мальчиков показал гостям комнаты для ночлега. Все так же безмолвно ученик поклонился им и удалился. В храме было очень тихо, только тут и там слышался треск сверчков и звук струящейся воды.
Молодые люди присели на деревянный помост, опоясывающий весь периметр строения. Волк поглядел на неполную луну, то скрывающуюся за облаками, то вновь предстающую взору. Где-то совсем близко раздался тихий протяжный звук. Потом еще один, и еще один чуть громче. Вдруг звуки сложились в протяжную мелодию. Брелина огляделась вокруг и увидела высокого человека, стоящего на крыше напротив. Мелодия звучала негромко, но поразительно ясно в тишине ночи. Ее переливы были похожи на трель птицы. Одинокая фигура флейтиста и музыка пронзили фазанку до глубины души. Ей было почти физически больно смотреть на его тонкий силуэт. Столько в этой картине было грусти, какого-то покаяния, смирения перед неизбежным. От его мелодии в голове девушки проносились все счастливые моменты жизни, которые теперь стали лишь воспоминанием… и казалось, будто солнце никогда больше не поднимется высоко на небосводе и не согреет своими лучами ее холодные руки. Возникало чувство, что впереди лишь мрак, беспроглядная бездна, выхода из которой нет. Брелина поднялась на некрепких ногах и стремглав влетела в отведенную ей комнату, едва не споткнувшись о порог. Звуки флейты растворились в ночи.
Глаза Иртана и флейтиста встретились.
«Волк?» — раздался незнакомый голос. Иртан прищурился, стараясь сквозь ночную мглу разглядеть лицо мужчины. Или он сошел с ума, или голос только что прозвучал у него в голове.
Утро наступило еще до восхода солнца. Один из монахов прошелся по всей Обители, гремя какой-то непомерно огромной связкой ключей. Монахи проснулись, но вокруг было почти так же тихо, как и во время их сна, были слышны лишь всплески воды. По окончании простых гигиенических процедур, монахи провели утреннюю церемонию. Все присутствующие в обители собрались в небольшой нише, выдолбленной прямо в скале. Седобровый монах начал громко петь на неизвестном языке, остальные присоединились. Двое более молодых монахов били в барабаны. За песнопениями последовал скудный завтрак, состоящий из пресной лепешки и зеленого чая. Трапеза прошла в вежливом молчании.
После монахи и ученики переместились во двор, дабы совершить утреннюю практику боевых искусств.
— Нам нужно дождаться окончания их тренировки, чтобы поговорить с Наи, — шепнула Дара Велисии. Принцесса явно нервничала и поглядывала на родственницу с опаской.
Наи была высокой девушкой стройного телосложения. Черты ее лица были мелкими и довольно обычными. Во время практики от других учеников ее отличала гибкость стана. Через несколько минут к гостям подошел полноватый монах с добрыми глазами, испещренными лучиками морщинок. Монах негромко обратился к четвертому принцу на наречии кете.
— Он говорит, что мы можем присоединиться к практике, если хотим. Учитель хочет показать нам их традиционное боевое искусство, — перевел принц.
Больше всего затее обрадовались самые юные ученики. С ребяческим озорством они по очереди показывали свое мастерство. Крутились колесом, вставали на руки, совершали впечатляющие прыжки с переворотами. Учителем оказался весьма молодой монах с красивым, аристократичным лицом. Он единственный среди жителей обители никогда не улыбался и почти не разговаривал с другими. Учитель показал гостям технику контроля собственного дыхания, которую, кажется, никто из них не смог постичь с первого раза.
Когда монахи и ученики занялись выполнением своих обыденных обязанностей, Дара вызвалась помочь Наи в травяном саду Обители. Сад был небольшим, на четырех ничем не огороженных грядках вразнобой росли различные растения. Для непосвященного человека сад выглядел запущенным нагромождением бурьяна. Девушки принялись собирать в плетеные корзинки соцветия мелких желтых цветов. По словам Наи, после сбора их высушат, а потом изотрут в порошок, примочки из которого хороши для остановки крови из ран.
— Что привело тебя в Обитель, сестра? — учтиво спросила девушка.
— Прости, что не приехала к тебе раньше, Его Величество не поощрял наше желание с тобой увидеться и всякую идею о возможном визите пресекал на корню. За тем исключением, когда Хару захотел здесь тренироваться, — принцесса закатила глаза, — что неудивительно, он ведь его любимчик.
— Его Величество мудр и волен решать, как он того пожелает. Могу предположить, что он не хотел тревожить меня в то время, когда я еще привыкала к обычаям Обители… Я все же рада увидеться с вами после стольких лет, — произнесла Наи чуть теплее и улыбнулась сестре.
— Не представляю, как тебе было трудно, ты была совсем малышкой, когда тебя забрали. Как к тебе здесь относятся? — обеспокоенно спросила Дара.
Улыбка на устах Наи расцвела ярче, ее глаза задорно сверкнули, когда она ответила.
— Мне здесь очень хорошо. К тому же замысел Его Величества удался в полной мере. За те годы, что я здесь, связи между Обителью и столицей окрепли. Теперь с уверенностью можно сказать, что между ними сильный альянс.
Дара слегка поникла, растеряв присущий ей пыл. Она не ожидала, что сестра действительно может быть довольна своей долей, но, похоже, так оно и было. Наи не выглядела изможденной, чересчур худой или нездоровой. Возможно, ее кожа и волосы не были столь лощеными как у Дары и четвертого принца, но и заморенной беднячкой она не выглядела. Принцесса мало что знала об образе жизни сестры, но слышала, что монахи живут лишь на подаяния.
— Тебе никогда не хотелось вернуться?
— Конечно, хотелось. В самом начале я очень страдала и думала, что моя участь — это мое наказание. Я испытывала сильную ненависть к Его Величеству
