Красивый Путь Огненного Фазана - Лиза Лим

и к вам всем, — при этом Наи бросила на родственницу кроткий, едва ли не стыдливый взгляд, — но постепенно эти чувства ушли. Я поняла, что Обитель — это то место, которому я принадлежу.

— И ты уверена, что никогда не захочешь ничего другого? — пылко спросила Дара, отчаяние уже начинало недвусмысленно сквозить через каждое ее слово. — Скажем, выйти замуж, завести детей.

— А ты этого хочешь, сестра? — темноволосая вдруг опустила свою корзинку на землю и взяла сестру за руку. Ладонь Наи была шершавой и теплой.

— Честно говоря, я хотела бы выйти замуж за одного человека, но должна буду выйти за другого, — призналась Дара, отчаянно избегая взгляда сестры.

— Князь И попросил встречи со мной в день открытия Тихих Состязаний. Он вполне воспитанный и учтивый молодой человек. Мой отказ он воспринял с достоинством.

— Он молод?!

— Вы никогда не встречались?

Принцесса покачала головой.

— Может, стоит дать ему шанс, сестра? Он обещал посетить Обитель. Быть может, вы встретитесь здесь.

— Разве ему разрешат тут находиться?

— Почему же нет? — вскинула брови Наи.

— Ну…ведь монахи тебя защищают, а князь приедет с известными намерениями…

— Я дала ему простой ответ, который можно было понять лишь как однозначный отказ. Но это не значит, что князь не может приехать сюда, как гость. Он проявил искренний интерес к изучению Пути Стихий, а Обитель открыта для всех, кто находится в поиске истины.

— Ты уж прости, сестра, но мы всегда представляли, что тебя здесь держат силой и к тебе не подобраться, что мы навсегда тебя потеряли.

— Совсем наоборот, здесь вы меня нашли. Здесь я нашла саму себя. Если бы меня удерживали тут силой, это бы противоречило всему чему учит Путь Стихий.

Наи тепло улыбнулась.

— Ты говоришь так, будто намного старше меня, а ведь мы погодки, — чуть смущенно сказала Дара.

— Возраст эквивалентен пройденному тобой пути, — заявила Наи и, заметив удивленный взгляд сестры, добавила, — так говорит Учитель.

***

Ину очнулась в крохотной темной комнате с затхлым, сбитым воздухом. Она лежала на животе, на тонкой и твердой подстилке. Острая боль пронзила всю ее спину, когда она попыталась пошевелиться. Кожа спины горела, лицо саднило. Боль привела молодую драконку в чувства и воспоминания о том, что произошло, и как она попала в эту клетушку, наполнили ее голову.

Когда наемники доставили ее и Иртана домой, больше всего драконка боялась, что отец прикажет убить парня и даже не станет разбираться, почему они были найдены вдвоем. Тогда ее жертва стала бы бессмысленной, а Иртан пострадал бы ни за что. Однако, отец будто даже не заметил присутствия в своем доме незнакомца. Все его внимание было сосредоточено лишь на одном. Он даже не спросил, как девочкам жилось все эти годы, где они были, что ели, подвергались ли жестокому обращению. Отец не сказал об этом ни слова. Единственным, что его интересовало, было местонахождение Зеи.

Их любящая, добрая мама попыталась встать на защиту своей непутевой дочери. Но, как и четыре года назад, не смогла ничего сделать, кроме как молить супруга сжалиться. И точно как четыре года назад, ее мольбы не принесли никакого результата.

Когда сестрам минуло двенадцать лет, в их дом приехал погостить приятель отца. Старый, толстый мужик, транжирящий деньги без разбора, родственник правителя какой-то далекой страны с труднопроизносимым названием. Гость жил в их доме несколько недель, жрал их еду, пил их вино и рассказывал непристойные анекдоты, благо, на своем языке, которого девочки не понимали. А когда мужик закончил дела, что привели его в Драконью Пасть, он предложил отцу выдать за него замуж одну из его дочурок. Одну из его прелестных рыжеволосых доченек. Совсем еще юных, хорошеньких, маленьких девочек. Ту шустренькую, Зею, кажется. Хотя, после раздумий гость заявил, что девочек лучше выдать в комплекте.

Предложение было сделано за ужином, последней трапезой, что толстяк должен был сожрать в их доме. Чужестранец говорил на своем наречии, странном, заковыристом языке, в котором было много таких слов, от произношения коих гость брызгал во все стороны слюной. Девочки не поняли, почему мама выронила из руки ложку, а отец весь побагровел. Семья, разумеется, была против брака, но мужик сумел как-то надавить на отца, и тот в итоге согласился. После долгих переговоров сошлись на том, что с чужеземцем поедет только Зея, а ее сестра останется дома. Однако, узнав об участи сестры, Ину заявила, что тоже поедет. Когда сестру должен был забрать ее новоиспеченный жених, Ину выбралась из их общей спальни через окно и встала рядом с сестрой. Мужик, обрадованный неожиданной удачей, забрал обеих девочек с собой.

Тот последний взгляд, что отец бросил в сторону Ину, перед тем как дверца повозки затворилась — его драконка не смогла бы забыть никогда. В нем не было ни боли, ни жалости, только разочарование и злость. Отец не попытался остановить чужестранца, когда тот простер свои жирные пальцы к обеим девочкам, словно говоря: раз сама выбрала такой путь — живи с этим выбором.

Девочкам повезло. Сам мужик ехал в удобной карете вместе с какой-то важной персоной. Сестер же усадили в тесную повозку, забитую багажом толстяка и его бесчисленными покупками. Чего только в той повозке не было. Дорогие шелка и парча, сгруженные друг на друга в огромных мотках, каждого из которых хватило бы на десять платьев. Драгоценности, мужские и женские, из золота и серебра, с настоящими самоцветами и с поддельными, с жемчугом, с кораллами, медальоны с изображением праживотных и четки, похожие на те, что носят монахи. Старинные книги, перевязанные бечевой в стопки, которые болтались туда-сюда и больно впивались уголками в руки и ноги девочек. Тяжеленные сундуки, некоторые из которых не были запертыми, и их крышки то и дело подпрыгивали на ухабах. Сундуки были доверху набиты золотом. Монеты высыпались из них наружу и катались по полу, тоненько звеня при столкновении друг с другом.

Зея всю дорогу плакала и не проронила ни слова, не отвечая даже, когда сестра звала ее. Ину выглянула наружу сквозь щель в стенке повозки. Их сопровождала до зубов вооруженная охрана на хороших, породистых лошадях. Еще бы, мужик вез столько добра.

Когда стемнело, остановились на ночлег. Чужестранец и важная персона расположились в шатре, про девочек, казалось, все забыли. Лишь когда вокруг все стихло, дверца повозки отворилась. Молодой охранник принес девочкам ломоть хлеба и кружку воды, вероятно, унесенные с хозяйского стола украдкой, вряд ли по распоряжению хозяина. Оголодавшие сестры охотно приняли угощение. Охранник хотел