Красивый Путь Огненного Фазана - Лиза Лим

— Почему вы двое все еще здесь? Я сказала вам убираться. Зачем вы вообще притащились?! — брелина смотрела поверх птиц, на серебрившийся в дали лес. — Хотели защитить? Не смешите меня, вы себя-то защитить не способны! Мне надоело, что вы за мной везде таскаетесь! Я просила вас уйти, но вы ведете себя как несносные дети, — голос фазанки то и дело срывался. — Мой отец умер! — она с силой выбросила фразу в ночной воздух. — Сейчас я хочу видеть рядом с собой только дорогих мне людей, а вы оба мне противны! Я не хочу больше тратить ни времени, ни сил на ваши глупости! Убирайтесь!

Брелина развернулась и сделала широкий шаг вперед, но ее остановила яркая вспышка света у нее за спиной: Умин обратился в свою человеческую форму. Он смотрел в затылок фазанке со смесью тревоги и нерешительности.

— Ты будешь в порядке? — паренек протянул к брелине руку, но тут же застыл. По щеке Велисии покатились крупные, горячие слезы.

— Со мной все будет нормально, если вы оставите меня в покое, — прошипела она сквозь зубы.

Девушка быстро зашагала прочь. Умин и Рейдок растерянно глядели ей вслед. Конечно же, они не улетели. В своей птичьей форме мальчишки спрятались в лесу. Даже если Велисия их знать не желала, они не могли просто так оставить ее. Этот ее жених совсем не вызывал доверия. К сожалению, их план по обеспечению безопасности фазанки провалился. Учитель давно заметил стороннее присутствие в Обители. Тем утром он проснулся со стойким ощущением, что присутствующая энергия теперь сделалась меньше, но все еще была где-то неподалеку. Монах решил принять предупреждающие меры. Учитель раскурил семь священных трав, благо они как раз уже достаточно пролежали под водяным прессом. Используя курительницу, монах установил защитный барьер вокруг Обители.

В тот же момент в лесу густой туман затянул все кругом. Обитель исчезла из поля зрения птице-мальчишек. Когда же молочная дымка рассеялась, они обнаружили себя в совершенно другом месте. Вокруг был незнакомый лес, монашеского убежища и даже самой скалы, на которой она стояла, не было и в помине. Но самым странным было то, что птицы уже не смогли обернуться в свою вторую форму.

Фазанка сидела, прислонившись спиной к деревянным воротам. Заря в то утро была особенно красивой. Невесомые перистые облака неспешно проплывали по небесной тверди, подсвеченные нежным оранжевым, розовым и голубым. Лицо брелины походило на маску из тонкой бумаги, промокшую под дождем, а потом высохшую, но теперь от этого ставшую шершавой и неровной. Из-за ворот возник тринадцатый принц. Правая сторона его лица была сильно обожжена, и теперь ожог сходил волдырями. Дракон молча опустился рядом с Велисией.

Та же мелодия флейты, что брелина услышала в свою первую ночь в этом месте, зазвучала снова. Протяжно и тоскливо, контрастируя с беззаботным утренним щебетом птиц.

— Сколько с вами было солдат, Хару? — чуть слышно спросила брелина.

— Три с половиной тысячи, — ответил дракон бесцветным голосом.

— Сколько вернулось?

Брелина и принц не смотрели друг на друга, их взгляды были прикованы к расцветающей заре.

— Сто пятьдесят два.

Первые лучи солнца показались из-за горизонта, ослепляя молодых людей. Глаза резало от яркого света. Ни один из них не зажмурился. Они глядели на солнце, пока их глаза не начали слезиться от этого ослепляющего света.

Через какое-то время, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, птицы допели свои песни, а Учитель зачехлил свою флейту, Велисия сказала:

— Я должна как можно скорее вернуться в Северную Вершину, — она поглядела дракону в глаза. Его лицо, как и ее собственное, ничего не выражало.

— Давай сначала поженимся, — произнес он таким будничным тоном, будто предлагал покормить лошадь перед дальней дорогой.

Лицо брелины, до этого выглядевшее навсегда утратившим способность выражать эмоции, стало немного удивленным.

— Ради твоей безопасности. Статус жены принца союзнического государства выше, чем сестры правителя, только что занявшего трон, — пояснил Хару. В какой-то степени Велисия не ожидала подобного объяснения. Их брак всегда был чем-то само собой разумеющимся, новых причин для него она бы искать не стала. Удивилась девушка лишь неподходящему для свадьбы времени.

— Хорошо, — согласилась брелина с уверенностью, поразившей их обоих. Хару раньше замечал, какой кроткой фазанка становилась всякий раз, когда кто-нибудь упоминал их скорую свадьбу. Он никогда не мог понять, было ли это лишь смущением, или же мысль об их браке ей претила. Теперь вся неловкость ушла. Брелина взяла дракона за руку и долго смотрела на их переплетенные пальцы. Для тринадцатого принца в тот момент она, с ее бледным лицом и спутанными волосами, заплаканная и измученная была красивее, чем когда-либо. И это разбило ему сердце, которого, как он считал, у него не было.

То был третий день после гибели Его Величества, и брелина испросила у монахов разрешение провести в Обители трапезу, чтобы почтить его память, раз уж в свете предстоящей женитьбы не было никаких шансов успеть проводить отца на родине. Монахи дали ей на это свое согласие. Тринадцатый принц отправил нескольких мальчиков-учеников в город за необходимым. Иртан и принцы помогли брелине соорудить большой поминальный костер за пределами Обители, почти у самого обрыва, там, откуда лучше всего по утрам было видно восходящее солнце. Поминальную пищу фазанка приготовила сама, никому не позволив помочь. Ближе к вечеру молодые люди разделили трапезу: сладкую кашу, круглые небольшие блины и густой студенистый напиток из ягод. Монахи от угощения не отказались, по их словам, в чтении усопших нет места для приверженности к вероисповеданию. Они также дали разрешение ученикам принять участие в поминальном обряде. Когда солнце зашло, брелина зажгла большой костер. В него все присутствующие бросили по веточке огнивой ягоды — подношение Прародителям. После подношения у костра могли остаться лишь люди лично знакомые с умершим. Так, там остались трое — дракон, волк и фазанка. Молодые люди присели возле костра, лицом к звездному горизонту. Брелина завела песню на древнем языке северовершинцев.

Провожальную песнь, о том, как душа усопшего скитается в поисках пристанища, а духи Прародителей указывают ей путь:

Идет дорогою дальнею

Да идет путник домой.

Через горы и леса идет,

Через реки, топи и сто болот.

На пути ему повстречался сокол,

Ох, сокол, глядит зорким глазом.

Говорит ему путник: «Где мой дом?»,

Не ответил сокол, взмахнул крылом.

Вслед за птицею продолжает путь,

Вслед за зоркооким вперед идет.

Там за горами, за долинами,

За зеркалами окон небесных

Он отыщет свой дом с месяцем на двери.

Брелина пела сначала громко, потом