Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс - Михаил Корабельников

Троцкому приходилось преодолевать сопротивление «революционных» товарищей, покушавшихся на принцип единоначалия в армии. После Октябрьского переворота наиболее решительно настроенная против советской власти часть офицерства подалась на юг, чтобы влиться в ряды борцов с нею, а за большевиками с самого начала пошли немногие. Однако в конечном итоге в рядах Красной Армии оказалось приблизительно столько же бывших царских офицеров, что и в Белых армиях. Как Троцкий решил эту проблему? Для этого были задействованы различные механизмы – от убеждения до фактического принуждения. При этом случаи измены среди бывших офицеров были относительно редки. А некоторые из них, попав в плен к белым, отказывались воевать против советской власти. 23 июля в газете «Известия ВЦИК» была опубликована статья Троцкого «Офицерский вопрос», в которой он изложил свою позицию в отношении офицеров, стоявших якобы вне политики, а реально не желающих служить новой власти. В частности, он писал:

«…А как же эти офицеры служили в старой армии? Серьезно думать, будто царская армия стояла вне политики могут только простофили. Старая армия была насквозь пропитана политическим духом византийщины, т. е. прислужничества и раболепства перед монархией. Враги царского самодержавия официально считались врагами армии. Гимн был один: «Боже, царя храни». Идеей этого гимна были пропитаны и воспитание офицерства, и солдатская словесность. Это ли не политика? Где, когда и какая армия стояла вне политики? Пусть нам умники расскажут, мы послушаем… Офицерство царской армии руководило гражданской войной против рабочих и крестьян. Тогда это не называлось, правда, гражданской войной. Но рабочим и крестьянам, которых расстреливали, от этого не легче. С этим положением надо покончить. Офицерский паразитизм нетерпим, как и всякий другой. Принцип принуждения должен быть здесь применен с двойной силой. Офицеры получили свое образование за счет народа. Те, которые служили Николаю Романову, могут и будут служить, когда им прикажет рабочий класс. Бывшие офицеры, стоящие не у дел, весьма склонны проповедовать спасительность дисциплины. Советская власть считает, что наступил момент подчинить суровой дисциплине саботирующее и фрондирующее офицерство».

Сделав ставку на использование кадрового офицерства, Троцкий никогда не отступал от этого принципа. Узнав о переходе на сторону противника нескольких офицеров. он предложил разгрузить тюрьмы от арестованных офицеров, против которых нет серьезных обвинений, при условии их согласия служить в Красной Армии. Одновременно их предупреждать, – и отбирать подпись! – что в случае измены и перехода в неприятельский лагерь их семьи будут арестованы. Комиссары должны были владеть информацией о семейном положении своих командиров – не только для принятия репрессивных мер против их семей в случае измены, но и оказания помощи этим семьям со стороны государства при гибели командира.

Позиция Троцкого в отношении использования бывших офицеров и генералов полностью оправдала себя. Это позволило с их помощью создать не только боеспособную армию, но и одержать верх над противником. Однако преодолевать недоверие к военспецам в Красной Армии ему приходилось почти на всем протяжении Гражданской войны. И он своих людей не сдавал. Примером может служить дело первого главкома вооруженных сил Республики И. И. Вацетиса, которого в 1919 году после ряда неудач на фронтах ВЧК пыталась «пристегнуть» к заговору ряда армейских чинов с целью свержения советской власти. Троцкий был против смены главкома. После того, как Вацетис все же был заменен С. С. Каменевым, Троцкий обратился в ЦК РКП(б) с просьбой освободить его от должности члена Политбюро ЦК и председателя Реввоенсовета Республики. Ни от каких должностей Троцкого, разумеется, не освободили, но и по отношению к Вацетису дальнейшие репрессивные меры не предпринимались.

Во время «чисток» Красной Армии в 30-е годы пострадали и многие военспецы. Они виновны были уже тем, что работали вместе с Троцким и под его началом. Кому-то из них ради самосохранения приходилось отрекаться от своего прошлого, идти на сделку с совестью. Тот же бывший главком И. И. Вацетис в 1935 году (!) утверждал по поводу истории с мятежом левых эсеров в июле 1918 года: ««Мятеж» явился завуалированной попыткой Троцкого и его единомышленников спасти Ленина от мести левых эсеров, которые были против заключения Брест-Литовско-го мира». И далее: «…Впоследствии Троцкий, опираясь на своих единомышленников Лашевича, Смилгу, Гусева, генерала Бонч-Бруевича и других, не раз затевал попытки государственного переворота, но все они не удались, так как я (Вацетис – прим. автора) своевременно принимал контрмеры при содействии верных партийцев…». Эта клевета в адрес Троцкого Вацетиса не спасла. В 1937 году он был арестован и через семь месяцев расстрелян.

В сентябре 1918 года в качестве органа высшей военной власти в стране был сформирован Революционный военный Совет РСФСР, короче – «Реввоенсовет Республики», еще короче – «РВСР». По предложению председателя ВЦИК Я.М.Свердлова председателем РВСР был назначен Троцкий. Согласно положению о РВСР, все силы и средства народа предоставлялись в распоряжение РВС для нужд обороны. Всем советским учреждениям предписывалось требования РВСР рассматривать и удовлетворять в первую очередь. Фактически в руках председателя РВСР была сосредоточена почти неограниченная власть, что позволяло ему решать многие вопросы. С момента организации РВСР Троцкий становился вторым по значимости лицом после Ленина в советском государстве.

Как использовал Троцкий возможности почти неограниченной власти в своих честолюбивых планах и личных интересах? Стал ли он и в самом деле вторым Бонапартом, подмявшим под себя в свое время Францию и пол-Европы? Ничего подобного не произошло. В представленных архивных материалах нет ни малейшего свидетельства такого рода поведения Троцкого. Он действовал строго в пределах своих полномочий и, более того, в эти годы пользовался почти неограниченным доверием Ленина.

В июне 1927 года на заседании Центральной контрольной комиссии под председательством Г. К. Орджоникидзе, отвечая на одно из многочисленных обвинений в свой адрес, – это было уже время развернутой травли, – Троцкий предъявил фотокопию бланка, подписанного Лениным, оригинал которого он сдал на хранение в Институт Ленина. Сверху на бланке было написано: «Председатель Совнаркома». А в самом низу страницы рукою Ленина было написано следующее. «Товарищи. Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. В. Ульянов (Ленин)». Вручая Троцкому этот бланк, Ленин сказал: «Я вам даю такой бланк и могу дать вам их сколько угодно, что я ваши решения одобряю, а на верху страницы вы можете написать любое решение, и на нем будет готовая моя подпись».

А почему, собственно, в вопросе личной власти Троцкий оказался столь непритязателен, чем разительно отличался, например, от Сталина, вся деятельность которого как раз и была направлена на обретение неограниченной власти? Как это ни покажется наивным и неубедительным в глазах умудренного жизнью читателя, однако дело в том, что Троцкий давно сделал выбор и подчинил свою жизнь идее революционного переустройства мира, – а не только России, – для создания нового общественного строя – социализма. Была ли эта идея утопией или содержала рациональное зерно – думаю, что окончательный ответ на этот вопрос не получен и по сей день. Но, так или иначе, по этим идейным соображениям личная карьера для Троцкого, человека, отнюдь не лишенного честолюбия, играла второстепенную роль.

В отличие от Троцкого, Сталин был прагматиком и циником и, если исключить годы юности, никакими идеями озабочен не был. По моему разумению, в революции он был фигурой случайной, и большевики в его лице приобрели лишь своего будущего могильщика. Главным побудительным мотивом у Сталина было стремление к власти, а отсутствие принципов развязывало руки.

РВСР занимался вопросами упорядочения деятельности аппарата управления вооруженными силами Республики, формирования и укомплектования войск, мобилизации и призывов в армию, назначением и перемещением командного, штабного, политического и административно-хозяйственного состава, проблемами, связанными с инспектированием войск и боевой подготовкой, оборонным строительством, переброской войск между фронтами, материально-техническим и медицинским обеспечением, формированием партизанских отрядов и многими другими вопросами обеспечения боеспособности Красной Армии, а в ряде случаев рассматривал вопросы оперативного характера.

По ходатайству Троцкого заместителем председателя РВСР был назначен Эфраим Маркович Склянский. На его долю выпала вся организационная и рутинная работа, входящая в компетенцию РВСР. Фактически он вершил всеми делами в отсутствие председателя: координировал и направлял деятельность других органов, держал связь с ЦК, Совнаркомом и Советом обороны. По свидетельству Троцкого: «…Это была превосходная человеческая машина, работавшая без отказа и перебоев. Это был на редкость даровитый человек, организатор, собиратель, строитель, каких мало». «Электрический Склянский» – так за глаза его называли сотрудники Реввоенсовета Республики.