Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс - Михаил Корабельников

К этому следует добавить всеобщую грамотность населения, научно-техническую революцию, гигантский за годы советской власти рост промышленного потенциала страны. По экономической мощи СССР занимал второе место в мире после США и не уступал этой сверхдержаве по оборонному потенциалу. Смогла бы Россия в каком-либо ином обличии добиться подобных результатов? Я в этом сомневаюсь.

Следует также вспомнить освоение Сибири и Дальнего Востока, пусть даже руками заключенных. За этим ощущалась внятная государственная политика развития страны. Нынче же эти обширные территории с разреженным и все убывающим от бесперспективности существования населением, по существу, играют незавидную роль колоний Московского царства. Они замерли в ожидании прихода своих будущих хозяев из-за великой китайской стены…

Кое-что советская власть восприняла от завоеваний Февральской революции 1917-го года. Равенство всех перед Законом, кроме, естественно, представителей «номенклатуры», которая как раньше, так и теперь – равнее всех других. Однако это неравенство не есть родовой признак социализма, а напротив – его искажение. Отмена сословных привилегий, ликвидация дискриминации по национальному признаку. Правда, со сталинских времен дискриминация эта негласно была частично восстановлена по отношению к некоторым этносам. Эта реальность, также противоречащая идее социализма, нанесла ущерб репутации СССР и внесла свою лепту в дело его развала. В целом же решение национального вопроса было найдено в построении союзного многонационального государства и развитии культур, «национальных по форме, социалистических по содержанию». Межнациональных конфликтов в СССР, по большому счету, не было. Они возникали в процессе его распада.

Не менее важно и то, что идея социализма оказалась привлекательной для многих угнетенных народов мира, – к сожалению, немногие из них воспользовались ею должным образом. Этими идеями с двадцатых и до середины тридцатых годов ХХ века, до начала больших политических процессов в СССР, были впечатлены и многие представители западной интеллигенции, всемирно известные писатели, политические и общественные деятели. Следствием чего, в частности, были победы «Народных фронтов» во Франции и Испании в середине тридцатых годов. Для участия в грандиозном социалистическом эксперименте в Советский Союз прибыло немало представителей левой интеллигенции, коммунисты и антифашисты из стран Европы и Америки и даже простые рабочие, фермеры, предприниматели. Правда, позже, во времена пресловутого «культа личности», многие из них пожалели о своем необдуманном поступке.

Наивысшего расцвета эпоха социализма в СССР достигла, пожалуй, на рубеже 1960-х и 70-х годов. Были построены наукограды, приручен атом и уже замахивались на «термояд». Начато освоение космоса; Юрий Гагарин, луноход… все казалось достижимым, и не было преград. Все это внушало советскому человеку чувство законной гордости за свою страну и служило привлекательным фасадом для стороннего наблюдателя.

Но было у советской власти и другое лицо, куда менее привлекательное.

В условиях однопартийной системы, возглавляемой догматическим послесталинским руководством КПСС, в стране господствовал идеологический гнет, стеснявший жесткими рамками свободу самовыражения граждан. Образ мыслей советских людей предписывался партийным руководством и контролировался «компетентными органами», исполняющими роль политической полиции. Любое инакомыслие пресекалось, а его носители подвергались репрессиям, начиная с отеческого внушения в парткоме завода, – часто с последствиями для карьеры, – кончая тюремной решеткой или, того хуже, психбольницей для упорствующих в своих заблуждениях. Так как в СССР по определению не могло быть политических заключенных, то упорствующие шли по уголовным статьям или их перевоспитание поручалось дюжим санитарам психушек. Правозащитная деятельность как таковая стала предметом рассмотрения отечественной психиатрии, поскольку не укладывалась в комплекс поведения «нормального» человека в СССР. Она в этом усматривала проявление «вялотекущей шизофрении», и десятки психически здоровых людей коротали свой век в психбольницах тюремного типа, лишенные какой бы то ни было юридической защиты, превращаясь в «овощ».

Крамолу находили в любой неподконтрольной государству сфере деятельности граждан, начиная с самостийных поэтических сходок у памятника Маяковскому в Москве на улице Горького, кончая распространением «самиздата» и «тамиздата». «Стукачество» и «сексотство» расширяли сферу тотального контроля государства за настроениями в обществе; любое неосторожное высказывание могло иметь для человека неприятные последствия. Все эти обстоятельства породили «двоемыслие» в головах советских людей и стали пищей для множества анекдотов о нашей жизни. За парадными фразами, демонстрировавшими единство наших граждан, скрывались апатия, лицемерие, цинизм.

Широкие конституционные гарантии напоказ скрывали реальное отсутствие политических прав и свобод у граждан СССР. Любое неформальное и неподконтрольное властям их объединение рассматривалось в качестве антисоветской организации. Редкие забастовки, даже по чисто экономическим мотивам, жестоко подавлялись; их организаторам давали большие лагерные срока, а то и «вышку». Для подавления волнений в городах использовали войска, стрелявшие на поражение. Такова была реальная картина о правах и свободах граждан СССР.

Не могло быть речи и о свободе творчества, будь то сфера изобразительного искусства, литература, театр, эстрада, кинематограф. В сентябре 1974 г. на окраине Москвы по распоряжению властей была снесена бульдозерами самостийная выставка картин советского художественного авангарда. Лучшие фильмы выдающихся советских сценаристов и кинорежиссеров уродовала цензура, другие и вовсе не допускались к экрану. Они десятилетиями пылились в хранилищах или сразу уничтожались по распоряжению партийного руководства.

Литературное творчество, как наиболее востребованное в обществе, подвергалось, пожалуй, наибольшему прессингу со стороны цензуры и надзорных органов. Хрущевская «оттепель» конца 50-х – начала 60-х годов, которая несколько ослабила тиски цензуры и породила определенные надежды у творческой интеллигенции, оказалась явлением временным.

Принято считать, что «оттепель» закончилась в 1966 г. судом над писателями Ю. Даниэлем и А. Синявским, которые, скрываясь под псевдонимами, смогли опубликовать за рубежом неподцензурный сборник своих рассказов. Вычисленные бдительными чекистами, они предстали перед судом после шумной разоблачительной кампании в газетах, в которых простые советские граждане – агрономы, доярки, ткачихи, поварихи, чабаны и оленеводы, не прочитавшие ни единой строки из крамольного сборника рассказов, гневно клеймили этих «перевертышей» за их антисоветское сочинение. «Разоблаченные» писатели получили за свои неподцензурные мысли реальные срока – 5 и 7 лет лагерей.

Однако не все прошло так гладко, как замышлялось. Подсудимые на «открытом» процессе, – зал суда был заполнен чекистами, – своей вины не признали, не раскаялись, не просили суд о снисхождении. В защиту осужденных, рискуя карьерой, выступили сотни представителей советской интеллигенции, в том числе всеми уважаемые люди. Никто не желал возврата к сталинизму. Протесты раздавались и из-за рубежа.

Битва за свободу творчества закончилась лагерными сроками для одних и высылкой из СССР других – десятков представителей творческой интеллигенции, имена которых ныне известны всему миру.

Четыре Нобелевских лауреата по литературе – предмет национальной гордости для любого народа – осчастливили своим творчеством страну Советов. Но судьба их сложилась по-разному. Писатель и партийный функционер Михаил Шолохов, авторство которого в написании бессмертного романа «Тихий Дон» до сих пор подвергается сомнению в литературных кругах, был обласкан властями и получил все, что только возможно в его положении. Писатель и поэт Борис Пастернак, опубликовавший за рубежом свой роман «Доктор Живаго», затравленный «литературной общественностью» и «компетентными органами», был вынужден отказаться от Нобелевской премии и вскоре умер от скоротечного рака. Двое других – А. Солженицын и И. Бродский, – получивший свою премию уже находясь за границей, – были изгнаны из СССР.

В качестве компенсации бесправного положения граждан страны в государстве искусственно поддерживался высокий градус патриотизма, который единственный и должен был внушать им чувства самоуважения и групповой солидарности. Везде, где только возможно, мы показывали нашим недоброжелателям «кузькину мать», демонстрировали военную мощь и решимость «не поступиться принципами». Эту решимость СССР доказал всему миру не единожды, предоставляя «интернациональную помощь» тем, кто ее вовсе не жаждал – от Венгрии (1956 г.) и Чехословакии (1968 г.) на западе до Афганистана (1979 г.) на юге. Чтобы расширить сферу влияния в мире, досадить ненавистному Западу и ослабить его позиции, в широких масштабах велась поставка оружия и наших инструкторов на Ближний Восток и в другие «горячие точки», подкормка им людоедских диктаторских режимов, обучение боевиков на территории СССР. Автомат Калашникова стал символом террора в глобальном масштабе, а с такими организациями, как ХАМАС, у России до сих пор дружеские отношения. И эта политика в парадигме «холодной войны» проводилась под лозунгом борьбы за мир во всем мире.