Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс - Михаил Корабельников

В качестве компенсации бесправного положения граждан страны в государстве искусственно поддерживался высокий градус патриотизма, который единственный и должен был внушать им чувства самоуважения и групповой солидарности. Везде, где только возможно, мы показывали нашим недоброжелателям «кузькину мать», демонстрировали военную мощь и решимость «не поступиться принципами». Эту решимость СССР доказал всему миру не единожды, предоставляя «интернациональную помощь» тем, кто ее вовсе не жаждал – от Венгрии (1956 г.) и Чехословакии (1968 г.) на западе до Афганистана (1979 г.) на юге. Чтобы расширить сферу влияния в мире, досадить ненавистному Западу и ослабить его позиции, в широких масштабах велась поставка оружия и наших инструкторов на Ближний Восток и в другие «горячие точки», подкормка им людоедских диктаторских режимов, обучение боевиков на территории СССР. Автомат Калашникова стал символом террора в глобальном масштабе, а с такими организациями, как ХАМАС, у России до сих пор дружеские отношения. И эта политика в парадигме «холодной войны» проводилась под лозунгом борьбы за мир во всем мире.

Классики марксизма полагают политику концентрированным отражением экономики. В СССР, наоборот– экономика была концентрированным отражением политики. Высшее партийное руководство совместно с Совмином определяло стратегию экономического развития страны. Через Госплан и профильные министерства плановые показатели спускались конкретным исполнителям. Деятельность Госплана прославлялась в анекдотах, однако, не будучи специалистом в этой области, я всегда считал плановую экономику в нашей ситуации единственно возможной. Вопрос лишь в том, что и как планировать.

Особенностями экономики СССР была ее тотальная милитаризация и удручающе низкий, по сравнению с развитыми странами, уровень производительности труда, – что, с другой стороны, решало проблему безработицы. Никто не знал, сколько средств реально тратилось на оборону. Эти цифры были строго засекречены и не обсуждались. Естественно, что они были вне парламентского контроля, как это принято в демократических странах. Таким образом, тон экономического развития задавал военно-промышленный комплекс. Непомерные военные расходы, гонка вооружений, стремление к гегемонии в мире в качестве великой державы в конечном итоге подорвали экономику СССР. Это случилось на рубеже 80-х и 90-х годов при катастрофическом падении мировых цен на нефть. Можно сказать, что экономика СССР стала заложницей интересов военно-промышленного комплекса и сырьевой направленности экспорта.

Например, промышленностью были изготовлены десятки тысяч танков, около шести тысяч боеголовок ракет и множество единиц другого вооружения, которое в таких количествах никому не было нужно и со временем превращалось в металлолом. А склады боеприпасов стали у нас национальным бедствием: ни в одной стране мира они не взрываются с такой регулярностью. Трудно себе представить, сколько было затрачено средств на это вооружение и многое другое; есть сведения, что прямо или косвенно ВПК поглощал до 70 % бюджета страны.

Пустые прилавки магазинов, тотальный дефицит взывали к повышению товарного производства, прежде всего – в области ширпотреба. Но как этого добиться, если производитель не очень-то в этом и заинтересован? Повышение производительности труда ведет к снижению расценок и повышению норм выработки. Снижение себестоимости производства далеко не всегда приводит к росту прибыли, так как цена на продукцию, которая рассчитывается от себестоимости, при этом тоже снижается. Цена определялась не рыночным спросом, а именно затратами на производство продукции. На все были свои нормативы, в том числе – и на заработную плату. Если, например, кто-то исхитрился бы увеличить выпуск производимой продукции за счет внутренних резервов, предположим, в два раза, то его фотография появилась бы на доске почета завода, а от министерства он получил бы грамоту. Однако материальное вознаграждение коллективу завода за этот беспримерный подвиг будет мизерным, а на следующий год возрастут плановые показатели. Жесткие директивные рамки, строгая регламентация хозяйственной деятельности предприятия и тотальный контроль сковывали инициативу исполнителей, сводили на нет их заинтересованность в получении прибыли. Инициатива была наказуема.

Чтобы добиться успеха, нужно было обойти эти рамки. Это удавалось некоторым предприимчивым руководителям обыкновенно небольших предприятий, которые за счет рациональной и, по возможности, безотходной организации производства, реального повышения производительности труда добивались увеличения объема выпуска продукции. А сверхплановый ходовой товар сбывали через торговую сеть, сокращая тем самым дефицит на прилавках магазинов. Дополнительная прибыль шла на поощрение участников производства. Такие предприятия имели двойную бухгалтерию.

В начале 60-х годов подобной предпринимательской деятельностью озаботились «компетентные органы» и ОБХСС. Действующие лица теневого бизнеса подвергались судебному преследованию. После чистосердечного признания, под гарантию следователей о неприменении высшей меры, – и сдачи государству всех накопленных ценностей, руководителей и организаторов обыкновенно расстреливали, остальным давали различные срока. Всего за 2–3 года через суды прошло около 170 подобных дел, – включая дела валютчиков, – которые широко освещались в печати.

В расстрельных списках в изобилии присутствовали еврейские фамилии – как когда-то в кампании борьбы с «троцкизмом». И эта особенность имела эффект разной направленности. Внутри страны раскрученная газетами кампания о том, что почти все пойманные жулики – евреи, подвигала обывателя к естественному выводу, что все евреи – жулики. А западные интеллектуалы, как Бертран Рассел, видели во всей этой истории очередной рецидив антисемитизма в СССР. Через два – три года страсти улеглись, пока в 1967 г. не наступил следующий рецидив – теперь по поводу «наглой агрессии Израиля против арабских стран», получившей название «Шестидневная война».

Сельскохозяйственное производство в СССР, функционировавшее под жестким контролем партийного руководства, было затратным, трудоемким и нерентабельным. Страна, обладавшая самым обширным в мире клином сельскохозяйственных земель, уже в хрущевские времена закупала хлеб за рубежом, и зависимость от зарубежных поставок с годами только усиливалась. Предпринятая попытка модернизации путем введения полного хозрасчета и хозяйственной самостоятельности совхозов с оплатой труда по достигнутым результатам, а не по затраченным усилиям, в конечном счете провалилась из-за нежелания партийного руководства допустить неподконтрольные ему хозяйства. А инициатор этого эксперимента экономист И. Н. Худенко, который добился ошеломляющих результатов по снижению себестоимости продукции в хозяйствах Казахстана, в 1974 г. закончил свои дни в тюремной больнице.

Вышеуказанные изъяны в экономике, зависимость платежного баланса СССР от экспорта энергоресурсов, непомерные для мирного времени военные расходы, неспособность высшего партийного руководства к модернизации страны и боязнь перемен после падения мировых цен на нефть привели к финансовому и экономическому краху и распаду СССР. Это случилось уже при новом руководстве страны, которое не несет ответственности за груз накопленных десятилетиями проблем, однако оказалось «крайним».

Следует отметить, что по истечении 20 лет после отказа от социалистического выбора вышеуказанный негатив в развитии экономики страны в значительной мере сохранился, а некоторые моменты усилились, – в частности, ее зависимость от экспорта нефти, – и добавилось немало нового. За это же время Китай – в прошлом наш младший партнер по соцлагерю – превратился во вторую мировую сверхдержаву, всемирную мастерскую. Не порывая с коммунистической доктриной, они в полной мере освоили рыночные механизмы развития экономики, чего России не удается под властью капитала.

Часть III

Гражданская война

«Через шесть месяцев министры или все будем висеть».

Таков был прогноз Карла Радека в разговоре с Лениным в Швейцарии накануне беспримерного возвращения Ленина из эмиграции в запломбированном вагоне. Тогда только что произошла Февральская революция, и делать какие-либо прогнозы на будущее было опрометчиво. Но Радек угадал. Пока реализовался первый вариант его прогноза, но, чтобы не сбылся второй, всем нужно было ох, как постараться. Однако, кто эти «все»? Кучка революционеров, вся деятельность которых до Октябрьского переворота как раз и была направлена на развал той самой государственной машины, которую теперь в срочном порядке требовалось воссоздать заново. В их рядах тотально отсутствовали специалисты, обученные руководить чем-либо. Нужно было срочно учиться, и делать это приходилось преимущественно на собственных же ошибках.