Путь на Юг - Михаил Ахманов

Всадники неторопливо ехали по прямой, как стрела, улице, постепенно удаляясь от военной гавани и моря. Эта магистраль считалась границей между торговым районом Фуна и центральной частью города, всякого народа здесь толпилось предостаточно. Видимо, весть о прибытии флота с наемниками не была тайной, и обитатели Тагры собрались поглазеть на северных варваров. К западу от Крепостного проезда жили торговцы, а к востоку — отставные ветераны, те из них, кто предпочел положенному земельному наделу в провинции судьбу мелкого лавочника или содержателя кабака. Их семьи служили солидным источником пополнения айденской армии, а верность императору была незыблемой — пока тот платил пенсион.

По мере приближения к городскому центру одноэтажные и двухэтажные кирпичные здания лавок, таверн, постоялых дворов и бань для простого люда постепенно сменялись более помпезными и высокими строениями из камня — особняками мелкой знати, служилого дворянства, поставлявшего Айдену чиновников, офицеров и моряков. Как убедился Одинцов, Тагра была процветающим городом, о чем говорили и чистота улиц, и ухоженный вид домов, и богатство лавок, и деловая суета, царившая вокруг. За порядком здесь следили строго — он не раз видел на перекрестках конные патрули гвардейцев и синие туники стражей порядка, полиции бар Савалта, к которой, видимо, относился и посланный за ним офицер.

Он начал гадать, зачем опальный Аррах бар Ригон понадобился щедрейшему казначею, да еще столь спешно. Возможно, его собирались прямиком препроводить в пыточные подвалы, чтобы дознаться о том, чего не пожелал — или не мог — рассказать старый Асруд?.. В таком случае возвращение в родимые пенаты откладывалось на неопределенный срок, как и встреча с приятелем Ахаром и планы насчет южного похода. Что касается похода, то о нем Одинцов не стал бы горевать. Вся эта история с поисками мифического пути на Юг напоминала ему попытки сотворения философского камня или гомункулуса, имевшие место в земном Средневековье. Он хорошо помнил, чем обычно кончали незадачливые алхимики, и это его не вдохновляло.

Конечно, он всегда мог исчезнуть из этого мира. Минутное сосредоточение, ментальный транс, и врата Айдена захлопнутся за ним. Навеки! Со всеми неразгаданными тайнами и — что скрывать! — некоторыми удовольствиями, которые могли ожидать его в будущем. Он пробыл тут еще слишком недолго, всего четыре недели по земному счету, и подобное бегство означало одно — поражение. Недопустимый выход для самолюбивого человека! К тому же Одинцова мучило любопытство.

Таинственная «зажигалка»-фатр вместе с вазой, даром Арьера, осталась в его мешке, который Чос должен доставить в родовой замок бар Ригонов. Вот и еще один неразгаданный секрет! Пожалуй, Виролайнен не отказался бы взглянуть на это устройство… Но даже если бы крохотный приборчик был сейчас у него в ладони, где гарантия, что эту штуку удалось бы прихватить домой? Нет такой гарантии, и возможности тоже нет. Ведь он путешествовал не в своем телесном обличье…

Были и другие неясные моменты, с которыми Одинцову хотелось разобраться на досуге. Скажем, с письмом Асруда и с тем благожелательным вниманием, которое уделял ему крестный, целитель бар Занкор.

Крепостной проезд кончился, и кавалькада свернула на широкую магистраль Имперского Пути, упиравшуюся в площадь Согласия. С севера над ней нависала утопавшая в зелени садов возвышенность с императорским дворцом из полированного разноцветного камня; наверх тянулись террасы, величественные лестницы и извивавшаяся серпантином дорога для въезда экипажей. В восточной части площади высился Скат Лок, мрачноватый замок из черного базальта, в котором располагался военный департамент; с юга ее замыкало огромное длинное здание гвардейских казарм с конюшнями в нижнем этаже. Посередине его была огромная арка для проезда на следующую площадь. Она именовалась площадью Спокойствия и была зажата между казармами и не менее пышным и длинным корпусом Казначейства.

Согласие и спокойствие! То были краеугольные камни империи Айден, которые, в свою очередь, поддерживались и охранялись неустанными трудами чиновников Скат Лока и Казначейства. Так что в расположении этих зданий просматривался глубокий символический смысл. Согласие между правителями и спокойствие в народе; только при таких условиях можно было воевать на востоке, юге и западе, сломить мощь соперников-ксамитов и надеяться, что через век-другой империя подомнет весь континент.

Хайритский отряд пересек обе площади под любопытными взглядами зевак, чиновников, уличных торговцев, благородных дворян и их жен и остановился у широкой двойной лестницы трехэтажного корпуса Казначейства. В количестве этажей тоже заключалась некая символика, ибо собственно имперское казначейство и государственная сокровищница располагались на третьем этаже. На втором находилась Обитель Закона, на первом — департамент Охраны Спокойствия, проще говоря — секретная служба и полицейское управление. Так что любому негодяю, возымевшему преступное желание дорваться до имперского кошелька, предстояло вначале иметь дело с дубинкой и законом. По давней имперской традиции должности щедрейшего казначея, достопочтенного верховного судьи и милосердного Стража Спокойствия находились в одних руках. И сейчас их совмещал Амрит бар Савалт.

Одинцов спешился, поправил за плечом длинный чехол с оружием и поднял глаза на офицерика в синем плаще. Тот несколько ожил при виде стен родного департамента — глазки его заблестели, а на щеки вернулся румянец.

— Ну, веди, каналья, — буркнул Одинцов и, повернувшись к своим всадникам, приказал: — Не спешиваться и арбалеты держать наготове. Если не вернусь до заката, в драку не вступать. Отправитесь в лагерь и сообщите новости Ильтару.

Офицер соскользнул вниз по могучему боку Баргузина и сразу отбежал подальше, к лестнице, где уже ждали еще трое в синем. Что-то возбужденно прошептав им, он замахал рукой Одинцову и бросился вверх по ступеням. Неторопливо шагая к провожатым, Одинцов бросил взгляд на солнце — до заката, по земным меркам, оставалось часа два. Вряд ли беседа с бар Савалтом займет больше времени. Он поклялся про себя сохранять сдержанность и осторожность. Его путешествие начиналось так удачно, так хорошо! Покидать Айден по ментальным рецептам психолога Гурзо ему совсем не хотелось.

Его доставили к роскошной двери резного розового дерева и после недолгого ожидания препроводили в кабинет. Грозный сановник оказался невысоким, тощим и жилистым человечком лет пятидесяти с рыжими патлами и длинным носом, украшавшим крысиную физиономию. Он восседал за столом необозримых размеров, заваленным пергаментами и бумагами — надо думать, финансовыми отчетами, доносами и протоколами из пыточных камер. На одних документах сверкали золотом имперские, печати, на других печати были скромнее, восковые или сургучные, а третьи, грязные и мятые, носили явные следы блевотины и крови. Но клочок желтоватого пергамента, на который уставился казначей, был чистым и исписанным ровным четким почерком.

Одинцов, утихомирив свою гордость, замер у стола по стойке «смирно», припоминая советы целителя. По словам бар Занкора, казначей был весьма неглуп, крайне жесток и играл одну из первых скрипок при императорском дворе. Еще он любил, чтобы с ним говорили почтительно и витиевато.

Бар Савалт кивнул на кресло у стены, но Одинцов остался недвижим. Брови хозяина кабинета удивленно приподнялись.

— Ну, молодой Ригон, ощутил тяжесть императорской руки? — Голос у него оказался неожиданно басистым и гулким. Одинцов молча кивнул. На ковер к начальству его вызывали не раз и по всяким поводам, так что он четко усвоил: генералам и маршалам не прекословят. Это, правда, ему не мешало; в любой ситуации он действовал по собственному разумению, так как маршалы и генералы были далеко.

Страж Спокойствия окинул его орлиным взором и довольно хмыкнул.

— Ощутил… вижу, что ощутил… Но велел я тебе сесть, а ты — стоишь. Почему? Из гордости или из смирения?

— Из смирения, достопочтенный. — Одинцов покорно склонил голову, соображая, сколько ребер казначею он мог бы переломать с одного удара. Получалось, что не меньше трех — кулаки у Рахи были здоровые.

Словно догадавшись об этих подсчетах, бар Савалт подозрительно уставился на него и вдруг рявкнул:

— А ну, садись!

Одинцов сел куда было велено. Кресло оказалось старым, низким и продавленным; колени сидящего торчали чуть ли не на уровне груди. Из такого быстро не выскочишь… Несомненно, Страж Спокойствия являлся таким же профессионалом, как его земные коллеги из ГРУ, ФСБ, ЦРУ и других подобных ведомств. Он хорошо понимал, когда не помешают кое-какие меры предосторожности.

Свернув пергамент в трубку, бар Савалт поднялся и, поигрывая желтоватым свитком, начал расхаживать по кабинету. Он молчал, только время от времени резко поворачиваясь у стены, косился на гостя серыми мутноватыми зрачками. «Допрос в три стадии, — с беспристрастностью специалиста отметил Одинцов. — Все как по учебнику. Сперва создать гнетущую атмосферу, затем приступить к запугиванию и, наконец, осчастливить щедрыми посулами».