Желтоглазые крокодилы - Катрин Панколь

— Они после тех несчастных случаев больше не приезжают. Путешественники не хотят рисковать.

— Жалко. Я могла бы открыть лавочку со всякими сувенирами. Хоть какой-то заработок…

Она попыталась открыть медпункт. Получилось не слишком удачно. Милена вышла на работу в голубых джинсах и прозрачном белом халатике: рабочие тут же устремились к ней с ничтожными болячками, которые сами себе организовывали, чтобы она их щупала, выслушивала и обрабатывала.

Пришлось отказаться от этой идеи.

Антуан иногда брал ее с собой. Один раз, объезжая плантацию на джипе, они увидели, как крокодил завалил огромного, килограммов на двести, гну и рвет его на части. Вцепившись в добычу мертвой хваткой, он увлекал его в «омут смерти», как называли это место рабочие. Милена завизжала от ужаса и с тех пор предпочитала сидеть дома, поджидая Антуана. Хотя он и объяснил ей, что этого крокодила можно долго не бояться после такого плотного обеда.

Это была самая серьезная проблема, с которой столкнулся Антуан: как кормить крокодилов в условиях питомника. По берегам рек, где жили крокодилы, водилось много дичи, но животные стали пугливы и близко к воде не подходили, а на водопой поднимались выше по течению. Крокодилы все больше зависели от пищи, которую им давали рабочие с плантации. Мистер Ли вынужден был организовать «продовольственный круг»: рабочие ходили вдоль берегов с длинными палками, к которым на веревке крепились куриные тушки. Иногда, когда их никто не видел, рабочие подтаскивали к себе веревку, снимали тушку и тут же пожирали. Они съедали ее подчистую, перемалывая крепкими зубами даже косточки, и шли дальше — по кругу.

Кур требовалось все больше и больше.

Надо что-то придумать, вернуть диких зверей в реки, иначе нас ждут крупные неприятности. Крокодилы не могут питаться только из человеческих рук, они перестанут охотиться, станут неповоротливыми и слабыми. Им будет лень даже размножаться.

Еще его беспокоило соотношение самцов и самок. Казалось, что самцов значительно больше. На глаз определить пол крокодила практически невозможно. Надо было их усыпить и пометить сразу по прибытии. Но этого не сделали. Может, в какой-то момент стоит провести перепись крокодильего населения?

На близлежащих землях было еще несколько крокодильих питомников. Но их владельцы не сталкивались с подобными проблемами. У них в хозяйстве все шло по законам дикой природы, крокодилы питались сами — той дичью, которую им удавалось поймать. Эти плантаторы иногда собирались в Момбасе, ближайшем к Крокопарку городе. В кафе под названием, естественно, «Крокодил». Обменивались новостями, обсуждали цены на мясо и кожу.

Антуан слушал разговоры опытных животноводов с выдубленной ветром и солнцем кожей. «Такие они умные бестии, знаешь, Тонио, страсть, какие умные, хоть и мозг у них маленький. Они как навороченная подводная лодка! Не стоит их недооценивать. Они еще нас переживут, это уж точно! Они общаются между собой, у них существует сложная система звуков и жестов. Спрятал голову в воду — значит, уступил роль вожака сопернику. Выгнул хвост — „я в ярости, все прочь с дороги!“. Они постоянно посылают друг другу сигналы, чтобы выяснить, кто главный. Для них это самый важный вопрос: кто самый сильный. Как у людей, верно? А как ты разбираешься со своим работодателем? Он соблюдает договорные обязательства? Платит тебе все тютелька в тютельку или кормит завтраками и лапшу на уши вешает? Они всегда пытаются нас кинуть, это точно. Стукни кулаком по столу, Тонио, давай, стукни! Не позволяй морочить тебе голову обещаниями. Заставь себя уважать!» Они смеялись, а Антуан завороженно следил за движением их хищных челюстей и покрывался холодным потом.

Он зычным голосом заказывал выпивку на всех, подносил стакан ледяного пива к потрескавшимся губам. «За вас, ребята! И за крокодилов!» Все выпивали и крутили самокрутки. «Здесь хорошая дурь, Тонио, попробуй, она скрасит тебе долгие пыльные вечера в ожидании зарплаты, если совсем упадешь духом». Антуан отказывался. Он так и не осмелился спросить, что они знают про мистера Вэя, кто управлял плантацией раньше и почему он отсюда уехал.

— В любом случае, с голоду ты не умрешь, — смеялись животноводы. — В ассортименте яичница из крокодильих яиц, омлет из крокодильих яиц, крокодильи яйца всмятку! Пусть несутся, грязные твари.

Они смотрели на него желтыми узкими глазами… крокодильими глазами.

Трудней всего было скрывать тревогу от Милены, когда вечером он возвращался из Момбасы. Она расспрашивала его обо всем, что он там видел, что узнал. Он чувствовал: ее надо приободрить, как-то обнадежить. Ведь она отдала все свои сбережения, чтобы оплатить дорогу сюда и обустроиться. Они вместе ходили покупать то, что она называла «предметами первой необходимости». В доме не было ничего, предыдущий хозяин вывез все, даже снял с окон занавески. Газовая плита, холодильник, столы и стулья, телевизионная антенна, кровать и ковер, кастрюли и тарелки — все это им пришлось покупать самим. «Я так рада, это мой вклад в наше общее дело», — говорила она, протягивая ему свою кредитную карту. Она была готова на любую трату ради их «любовного гнездышка»; благодаря ее усилиям дом и впрямь стал выглядеть очень мило. Она купила швейную машинку, старый «Зингер», невесть откуда взявшийся на местном рынке, и сама целыми днями строчила занавески, покрывала, скатерти и салфетки. Китайские рабочие приносили ей вещи на починку, она всегда была готова помочь. Однажды он случайно пришел раньше времени, хотел поцеловать ее, а у нее во рту полно иголок! В выходные они ездили на белые пляжи в Малинди и занимались дайвингом.

Прошло три месяца. Милена уже не лучилась счастьем, а беспокойно поджидала почту. Антуан видел в ее глазах отсветы собственной тревоги.

15 декабря с почтой ничего не пришло.

Это был мрачный, томительный день. Все вокруг молчали. Понг обслуживал их, не говоря ни слова. Антуан не прикоснулся к завтраку. Он ненавидел яйца. Через десять дней Рождество, а мне нечего отправить Жозефине и детям. Через десять дней Рождество, и я буду сидеть с Миленой и цедить шампанское, такое же холодное, как наши глаза, из которых исчезла надежда.

Сегодня вечером я позвоню мистеру Вэю и поговорю с ним на повышенных тонах.

Сегодня вечером, сегодня вечером, сегодня вечером…

Вечером мир казался не таким жестоким, желтые глаза крокодилов в болоте светились тысячью обещаний. Вечером, учитывая разницу во времени, он рассчитывал застать мистера Вэя.

Вечером поднялся ветер, и удушающая жара отступила, спряталась в сухой траве и в болоте. С земли поднималась легкая дымка. Дышалось легче. В воздухе плавала смутная надежда на лучшее.

Вечером он сказал себе: начинать всегда трудно, работать с китайцами — все равно, что постоянно получать оплеухи, но в конце концов кожа огрубеет, привыкнет. Невозможно разбогатеть без риска, мистер Вэй не стал бы инвестировать в семьдесят тысяч крокодилов, если бы не надеялся извлечь из этого изрядную прибыль. Ты рано опустил руки, Тонио! Давай, приди в себя! Ты уже не во Франции, ты в Африке. Здесь нужно драться. Перевод денег, почта, все это требует времени. Твой чек сейчас в руках таможенника, который крутит его так и эдак, рассматривает и проверяет со всех сторон, прежде чем отправить по назначению. Он придет завтра, самое позднее послезавтра… Потерпи денек-другой. Наверное, премия так велика, что такую сумму нужно долго проверять! Моя премия к Рождеству…

Он улыбнулся Милене, и она, с облегчением убедившись, что он успокоился, улыбнулась в ответ.

Восемь тысяч двенадцать евро! Чек на восемь тысяч двенадцать евро. Четыре моих зарплаты в институте. Восемь тысяч двенадцать евро! Я заработала восемь тысяч двенадцать евро за перевод книги о великолепной Одри Хепберн. Восемь тысяч двенадцать евро! Так написано на чеке. Я ничего не сказала, когда бухгалтер протянул мне конверт, я в него даже не заглянула, положила в карман, как ни в чем не бывало. А сама потела от страха. Только потом, в лифте, я вскрыла конверт, тихо-тихо, не спеша, отклеила край, время у меня было, благо ехала с четырнадцатого этажа, достала чек, посмотрела… И что я там увидела! Раскрыла глаза и разглядела цифру: восемь тысяч евро! Я чуть не рухнула там, в лифте. Все кружилось перед глазами. Банковские билеты кружились в воздухе, взметаемые бурей, лезли в глаза и в рот, залетали под юбку! Восемь тысяч двенадцать бабочек порхали вокруг меня! Когда лифт остановился, я присела на скамейку в застекленном холле. Долго разглядывала свою сумку. Там, внутри, восемь тысяч двенадцать евро… Невозможно! Я ошиблась! Я не так прочитала! Открыла сумку, достала конверт, щупала его, щупала, он нежно шуршал, внушая надежду, я поднесла чек к глазам — исподтишка, так, чтобы никто не заметил — и ясно различила цифры: восемь тысяч двенадцать евро, получатель — мадам Жозефина Кортес.