Роковые иллюзии - Олег Царев

«На каком основании вы решили, что он работает в генеральном штабе?» — спросил Орлов. На это «Шталь», по словам Орлова, ответил, что «все материалы по разведке в Советском Союзе сосредоточены в его руках. Он является связующим звеном между центром французской разведки в СССР и парижским центром, я имею в виду генштабом. Его начальник — француз в ранге капитана. Он ездит в «роллс-ройсе» и по некоторым признакам живет выше своих средств»[178].

«И что, Рыковский действительно рассказал вам все это при первом знакомстве?» — спросил Орлов, получив в ответ: «Не он, а Нина Гарницкая». Библиотекарша, которая, судя по всему, познакомилась с этим человеком некоторое время назад, сообщила «Шталю», что «Капитан» является частым посетителем ее библиотеки. В подтверждение сказанного «Шталь» протянул Орлову сложенный вдвое клочок бумага, на котором был написан адрес Рыковского: «Улица Морен, 12, Монжером (под Парижем), телефон 87»[179].

«Мне кажется, что такой человек согласится работать только за деньги, хотя с уверенностью пока ничего нельзя сказать», — писал Орлов. Он сообщал также, что предостерег «Шталя» и рекомендовал ему быть осторожным[180].

Орлов обратил внимание на то, что упоминание о деньгах заставило «Шталя» пуститься в пространное объяснение своей настоятельной потребности в денежном авансе. Он сказал, что его собственность в Германии, включая домик в деревне, была конфискована нацистами и что он вынужден покрывать огромные расходы в связи с обустройством нового дома в Париже. В заключение он разразился страстным монологом, утверждая, что занял крупные суммы, чтобы откупиться от тех, кто знал о его связи с Москвой, и что «в противном случае они бы продали меня со всеми потрохами»[181].

Несмотря на сильное подозрение, что его агент, возможно, плачется о своей тяжелой судьбе, чтобы вытянуть деньги, Орлов решил, что у него в данных обстоятельствах нет иного выбора, кроме как передать ему приготовленный конверт. В нем находилась увесистая пачка французских банкнот, составлявших значительную часть той суммы в 1500 долларов, которая была предназначена на финансирование операций за текущий месяц. Подозрения Орлова относительно «Шталя», возникшие после первой встречи, были настолько велики, что заставили его предпринять дальнюю поездку в Милан в предусмотренный пункт связи. Он передал подробное сообщение о своих опасениях относительно «Шталя», попросив сообщить ему все, что Центру известно о человеке по фамилии Рыковский[182].

Возвратившись в Париж и придя на вторую встречу со своим агентом, Орлов узнал, что «Шталь» говорил с Рыковским от имени «одного своего друга», который якобы был видным нацистом и хотел получать информацию об СССР от французов. Рыковский не мог сразу же помочь ему, однако, по мнению «Шталя», его реакция была многообещающей. Он сообщил также, что получил внештатную работу от генштаба, которая заключалась в тщательном просмотре объявлений, публикуемых в советской печати, которые, как предполагалось, могли содержать зашифрованные сообщения. «Шталь» пустился в многословные заверения, что, по его мнению, Рыковский может стать очень ценным советским источником, и снова попросил Орлова дать ему еще денег. На следующей встрече, которая состоялась через несколько недель, «Шталь» заявил, что Рыковский уже готов поставлять французские документы, но что он настойчиво требует взамен информацию о Советском Союзе, которой располагает Германия. И снова «Шталь» потребовал дополнительную крупную сумму за услуги[183].

Подозрение, что «Шталь» водит его за нос, подтверждалось, однако Орлов признавался Центру, что он все еще не решается пойти на разрыв с агентом, потому что с начала операции прошло почти два месяца, а его поиски «Приятеля», как средства внедрения во французский генштаб, продвигались черепашьим шагом. Пока он не получит из Москвы запрошенную им информацию о Рыковском, ему не хотелось бы рисковать разрывом со своим жадным агентом, который тем не менее был единственной нитью, способной, возможно, привести к цели. Он, однако, открыто высказал беспокойство по поводу отсутствия у него прогресса в операции «Экспресс».

Отчет, направленный Орловым в Москву 5 сентября 1933 г., дает яркую картину всего многообразия проблем, с которыми сталкивались советские «нелегалы», действовавшие на территории противника, и отражает: методику и жаргон того времени. Содержание документа выходило за пределы того, что когда-либо допускал Орлов — осторожный оперативник НКВД — в смысле критики своих вышестоящих начальников. В нем указывалось, что он близок к тому, чтобы отказаться от выполнения задания. В отчете пояснялось, что его группе необходимы услуги француза, чтобы вербовать местных агентов, «для развода», как выразился Орлов, и чтобы сдвинуться с мертвой точки в этой сложной операции внедрения. Он писал в Центр:

«Кроме «Шталя» — человека неопытного в моей новой области, чужого в данной стране, я не получил для развода хотя бы одного подлинного француза, через которого я мог бы ориентироваться, прощупывать новые знакомства, не запугивая людей с первого же момента иностранным подданством и внешностью. Не имея такого человека, мне на первых порах приходится самому выполнять роль тайного агента, но значительно хуже среднего француза, т. к. а) я иностранец во Франции и б) «фирмы» (прикрытия) не имею. Сделок я ни с кем не заключаю. Я на положении американца, «предпочитающего отдых в Европе потере денег под ударами американского кризиса» и только.

Я пытался сойтись с некоторыми людьми. Удачи не было. Познакомился с одним дипломатическим работником — немцем в Лиге Наций, Хенсслером. Он дать ничего не может. Познакомился с женой парижского архитектора Альтмана (муж — сын знаменитого художника). Она была любовницей де Монси четыре года тому назад. Обработать ее легко, но каково ее влияние на де Монси теперь? По всем данным, слабое. Считать же определенным успехом завязку с Рыковским нельзя. Вот почему я считаю своим долгом бить перед вами тревогу уже сейчас, по истечении двух месяцев. Так как мне тяжело тратить валюту при организации дела, не дающего уверенности в успехе, я прошу вас обсудить следующие варианты:

1. Передать: «Экспресса» (хорошего связного, подлинного иностранца); «Длинного» (освоившего языки и умеющего «носить» паспорт), его жену (знающую отлично немецкий и французский языки) — в уже оправдавшую себя организацию, а меня отозвать обратно; или 2. Подкрепить меня хотя бы одним надежным французом из другой какой-либо нашей группы; или 3. Рискнуть одним мною целиком (обезопасить остальных моих людей) и дать мне человека Малли («Каду»). Он может засыпать, но может и дело сделать; или 4. Резко сократить смету, чтобы в случае неудачи моего предприятия валютные потери не были бы слишком ощутимы.