Конкистадор - Дмитрий Володихин

Виктор отлично понял тонкий намек Валанса на толстые обстоятельства. Ни одного разведывательного корабля в составе эскадры Гольца. И единственная десантная калоша. Вся сила – в артиллерийских монстрах. Их тут не много ни мало – тридцать процентов от ударных сил Женевской федерации, отправленных сюда, в систему Вальса… Это был открытый вызов на бой, на взаимное уничтожение. По данным разведки, вторая армада прибыла в сектор Поднебесной с той же задачей. Валанс решился выбить ядро боеспособных сил в секторах, которые контролировались самыми яростными, самыми непримиримыми врагами Федерации. Десантники у Гольца были на всякий случай, чуть ли не для проформы…

И выбор женевского главкома был ясен Сомову. Женевцев и китайцев связывала старинная дружба: три больших войны и бесчисленное количество мелких инцидентов. Терра-2 тоже числилась на особом счету. Десять лет – между 2023 и 2033 годами – женевцы сбрасывали из космоса на поверхность планеты «этноизбытки». То есть людей, сгоравших в атмосфере и опускавшихся на бескрайние терранские степи мельчайшими частичками пепла… Между тем, на Земле полагали, что «энтоизбытки» строят во Внеземелье колонии, что они – «авангард человечества». Все, кроме профессионально осведомленных менеджеров. Позднее бомбардировку людьми стали вежливо именовать «издержками глобализации». В 2032-м на этой почве разразился грандиозный скандал, и годом позже на Терру-2 прибыли первые настоящие поселенцы. Их оставляли на чужой планете ни с чем или почти ни с чем. Ранние десятилетия колонизации были дики, страшны, наполнены голодом, эпидемиями и междуусобными стычками… Но кланы первопоселенцев выжили, построили крепкую цивилизацию и отплатили «благодетелям» страшным разгромом 2126 года. Женевцы жаждали реванша. И это было так же очевидно для главкома Сомова, как и для миллиардов терранцев от мала до велика. Эта угроза входила в жизнь молодых поколений еще со школьной скамьи. Даже дети знали: когда-нибудь придется драться еще раз…

Время пришло.

Виктор велел старшему офицеру связи организовать переговоры с Гольцем. Драться с женевцами на равных, дать им перещелкать ударные силы флота, дать им добраться до десантных кораблей и выбить часть штурмовых бригад было бы смертельной ошибкой. Все равно, какие потери понесет эскадра Гольца – это только часть женевского поискового контингента; если даже она погибнет вся, целиком, до единого корабля, то для Валанса это будет не катастрофично.

Гольц откликнулся моментально. Ждал?

«Странный человек… – поразился Сомов, увидев собеседника на экране, – на военного не похож совсем…» Вместо мундира – черный костюм и бабочка. Вместо коротко стрижки «милитаризм с нами» – аккуратная прическа в стиле «здравствуйте-я-ваш-новый-генеральный-директор». И весь он был какой-то рыхлый, неуклюжий, дряблый, как старая баба.

«Словно менеджера вытащили из банка и сунули по ошибке на флот». Правда, ходили слухи, будто женевцы перестраивают армию на коммерческий лад… чуть ли не на самоокупаемость. Вот и первые признаки…

– Господин Гольц… Я хотел бы напомнить о соглашении, в соответствии с которым вся зона поисков разделена на сектора. Вы находитесь в зоне Независимого государства Терра и не имеете права проводить здесь поиск ОП’а.

Гольц молча усмехнулся.

– Считаю своим долгом предупредить вас о сопротивлении…

Гольц его перебил:

– Хватит. Ты сам все понимаешь.

И отключился.

Единственную реплику, между прочим, выдал на русском языке. И упор сделал на местоимение «ты», отсутствующее как в старом добром английском, так и в суперополиткорректном женевском эсперанто. «Акцент у него… просто варварский», – отметил Виктор.

Сомову не понадобились дополнительные намеки. Драка должна была вот-вот начаться, и начаться на тех условиях, которые он считал неприемлимыми. Пришлось связаться с российским главкомом, адмиралом Львовым, который держал вымпел на большом артиллерийском корабле «Святой Тихон». Что он мог обещать Львову? В сущности, только одно. Пока офицеры связи налаживали канал, он запросил Бляхина, сколько процентов ото всей территории сектора еще не обследовано?

– Шесть целых и восемьдесят пять сотых процента, – коротко отчитался Бляхин.

И Сомов предложил адмиралу Львову обмен. Империя поможет огоньком, а терранцы уступят изрядный кусок своего. Целых три процента. Львов обещал подумать, но не медлить с ответом.

Едва-едва закончился разговор с российским главкомом, как Сомов услышал:

– Господин вице-адмирал… они атакуют.

«Господи, благослови…»

И, вслух:

– Вот тебе бабушка и Новый год! – Катенька говорила что-то эдакое, про бабушку, из незапамятных времен. Правда, та бабушка праздновала… праздновала… другую какую-то… Юрьев Новый год? Или нет? Впрочем, какая разница, на центральном посту его поняли все.

Столкновение между эскадрой Гольца и ударными силами Сомова впоследствии в учебных программах по тактике будут называть «Новогодней битвой».

Гольц разделил свои корабли на три отряда. Его линкоры – все как один – должны были напасть на крейсерские бригады Сомова и сковать их боем на уничтожение. Тридцать восемь против тридцати восьми. Три тяжелых крейсера женевцев отделились от основных сил и ушли в глубокий обходной маневр. Собирались, по всей видимости, добраться до терранских десантных кораблей и учинить там истинное побоище. Ну-ну. Еще три остались в резерве. Видно, имелась у Гольца какая-то задумка, для которой понадобится этот резерв.

У Сомова были припасены контрхитрости. Не зря два года назад он целый месяц провел в России, в богоспасаемых стенах Имперского института стратегических исследований. Им, пяти слушателям Терранской академии боевого флота, читал лекции по тактической теории контр-адмирал Гончар-Владиславлев – великий корифей современной военной мысли. Пусть он ни разу не командовал эскадрой вживую и даже не участвовал в единственном большом сражении российского императорского флота, его идеи показались тогда Сомову исключительно ценными… И теперь настало время опробовать их в деле.

У Виктора оставалось часа три до огневого контакта с женевцами. «Атакуют!» – означало в действительности нечто гораздо более скромное: избрали курс на сближение… За эти два часа терранский главком перебрался с неповоротливой «Аргентины» на линейный крейсер «Изабелла», перемешал ударные силы с транспортной флотилией, ради бессмертных идей Гончара-Владиславлева заставил флотских ремонтников работать в три раза быстрее, чем позволяют человеческие возможности… Как раз в этот момент прибыла станция ПКО «Бастион», страшно тихоходная, а потому отставшая от «Аргентины», на которой шел Сомов. Ни «Аргентину», ни «Бастион» Виктор не хотел задействовать в бою. Потом они будут нужнее. Поэтому, когда крейсерские бригады вновь расцеплялись со всеми прочими отрядами группы флотов, чтобы взять курс на сближение с неприятелем, оба корабля остались в окружении легких сил…

…Память Сомова сохранила события «Новогодней битвы» очень избирательно. Он отлично помнил, как готовился к большой драке, как просчитывал тактику, как вел переговоры с Гольцем и Львовым… но забыл почти все, относящееся к самому бою. Потом… после прихода известий от эскадры Вяликова… была бешеная гонка в сектор новых шотландцев… и тут он опять мог вспомнить мельчайшие детали, самые незначительные подробности… Но до того… – будто ампутировали часть мозга. Впоследствии ему неоднократно показывали секретные военные и популярные исторические программы, где все сражение было реконструировано с необыкновенной скрупулезностью. И он кивал головой, мол, да, так и было, даже перед глазами у него вставали какие-то расплывчатые картины… но окончательно восстановить картину никак не мог. Может быть, из-за того чудовищного удара, который вывел его из строя. А может быть, по другой причине. Когда ему говорили: «Но ведь это же вы действовали, вы руководили терранским флотом, вы и никто другой!» – Виктор отвечал: «Я руководил сражением до первого залпа. А потом… чуть-чуть Оганесян, чуть-чуть Княжевич, чуть-чуть Медынцев… чуть-чуть Галай, меньше всех – Сомов». Его был план. А дальше завертелась такая каша…

Женевцы применили тактику, наработанную в многочисленных войнах с Поднебесной. То есть постарались выбить флагманские корабли.

С китайцами этот ход от раза к разу оказывался исключительно эффективным, и есть ли смысл разнообразить меню ради терранцев, противника не столь могучего? – так, видимо, рассуждал Гольц. Благо, вся ойкумена знала: линейные крейсера, выделявшиеся в общем строю размерами, неизменно выполняли в терранском флоте роль флагманов.

Гольц поставил свои линкоры в излюбленную женевцами конфигурацию: несколько независимых отрядов, распластанных на одной плоскости, подобно чернильным пятнам на листе бумаги. В центре каждой кляксы – флагман. Терранские крейсеры также разбросаны были по плоскости, но совершенно беспорядочно. Когда-то подобное построение использовал российский императорский флот в битве с новыми арабами за Весту. Оно оказалось эффективным, поскольку мешало противнику распределить цели. Терранский главком решил вновь использовать этот выигрышный вариант.