Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

«Заявляю, что кавалер д’Эон три года жил у меня, и все это время я считал его женщиной. Однако после его смерти я, основательно осмотрев его тело, установил, что он на самом деле мужчина. Моя жена установила то же самое».

С этого следовало бы и начинать.

Габсбурги были католиками.

Католическая религия считает семейные узы делом священным.

Однако же давно прошли те времена, когда царь Давид кружился в танце в честь святыни. По мнению Габсбургов, теперь пусть танцуют другие; с них довольно, если они будут только подпевать.

Разводы, содержанки, блуд — много назидательного можно найти в потаенных хрониках Габсбургов.

Настолько потаенного, что, например, как в случае с Доном Хуаном Австрийским, тайну его происхождения до сих пор не удалось установить.

Все знали, да и он сам тоже, что его мать — жительница города Регенсбурга по имени Барбара Бломберг, которую Карл V почтил своей любовью. Сказано «почтил» не ради красного словца. Действительно, это была большая честь для порядочной девушки стать любовницей самого императора. Сына августейший отец признал как рожденного вне брака. После своего отречения папаша удалился в монастырь в Юсте (в западной части Испании), но часто призывал сына к себе, часами болтал с ним, затем наказал сыну Филиппу взять мальчика к себе как полукровного брата по отцу.

Так и сталось. С тех пор мальчик воспитывался при дворе короля Филиппа и получил имя Хуана Австрийского. Обычай присвоения имени внебрачным детям сохранился у Габсбургов и в дальнейшем, они их различали по этим именам.

Мальчик взрослел, и вот имя Хуана Австрийского попало на самые блестящие страницы истории. Ему было всего двадцать шесть, когда на него возложили командование соединенным флотом христиан, и когда в морском сражении у Лепантоон разбил турецкий флот, вся Европа гудела, прославляя его имя.

(Он умер молодым, 33-х лет от роду, будучи губернатором нижнегерманских земель. Его тело предстояло отвезти на родину в Испанию. В те смутные времена траурному королевскому эскорту было крайне нежелательно пересекать всю францию. Ехать надо было тайно. Благочестивые головы разрешили этот деликатный вопрос так: в путь отправился отряд из 30 всадников, ему можно было без особого шума добраться до испанской границы. Никто не заподозрил бы в нем траурной процессии. Однако обозные лошади среди прочих тюков везли еще и три кожаных мешка, в них было расчлененное на три части тело героя лепантской битвы! На родине эти части сложили вновь, положили в гроб, и теперь уже с соответствующими почестями поместили в усыпальницу Эскуриала.)

Барбара Бломберг вышла замуж за одного дворянина и жила в довольстве на годовую ренту, назначенную ей королем Филиппом.

Таковы официальные и полуофициальные факты.

Если бы жизненный путь Дона Хуана сложился не столь ярко, а как у какого-нибудь простого внебрачного отпрыска королевской крови, свет не слишком бы обращал на него внимания. Ему водрузили бы на голову епископскую митру либо сделали губернатором какой-нибудь провинции, и жил бы он себе в свое удовольствие сытой, но серенькой жизнью. Но тайна лепантского героя разжигала любопытство всего света, о нем постоянно что-то вызнавали, вынюхивали, прощупывали, доискивались, шли по следу от монастыря в Юсте до Регенсбурга.

И, конечно, натыкались на вещи таинственные и подозрительные. Даже того не удавалось выяснить, где же он родился? В Регенсбурге или во Фландрии? Да и где бы ни родился, почему его не оставили с матерью? Почему его тотчас же отдали императорскому мажордому по имени Дон Луис Кихада, и тот воспитывал его в глубочайшей тайне?

Какая необходимость была в такой секретности? У царствующих домов не было обычая таить детей, прижитых на стороне. Дед Карла V, император Максимилиан I, имел четырнадцать внебрачных детей, о которых было всем известно. Сам Карл V не отказался от плода своей первой юношеской любви к дочери фламандского ковровщика Иоганны ван дер Гейнст — Маргариты. Воспитывал ее при своем дворе как настоящую принцессу и уже в 12-летнем возрасте просватал ее за одного из герцогов Медичи.

А вот Дон Хуан вышел на свет, только когда затворник Юста почувствовал приближение смерти. И ребенок сразу же попадает ко двору самого надменного правителя на земном шаре, и этот, воображающий себя чуть ли не полубогом, человек тут же принимает возникшего из неизвестности мальчика как брата, пусть и полукровного. Что было тем более удивительно, что Филипп не приближал к себе даже собственных внебрачных чад, а у него их было трое или четверо.

Прошел слух об одном пункте в завещании императора Карла. Он обеспечил мальчику царский доход — тридцать тысяч дукатов годовой ренты, их надлежало выплачивать из доходов Неаполитанского королевства.

Никто не оспаривал славы Барбары Бломберг как одной из многочисленных любовниц Карла V, но все же… не она была матерью Дона Хуана.

В этом сходились все современные разыскания. Имя настоящей матери надо было хранить в тайне, а Барбару деньгами и обещаниями вынудили признать за собой материнство.

Кто же была истинная мать? Тут следствие запнулось.

Можно было только подозревать, что тут скрывали персону очень высокого ранга и по очень веской причине, вынуждавшей к сохранению тайны.

С течением времени, однако, ушли из жизни те, кто ее знал; ключ к тайне хранил теперь только один человек — Филипп II Испанский. Тайна была тяжкая, должно быть, очень тяготила его; наконец — очень уж не хотелось ему уносить тайну с собой в усыпальницу Эскуриала — он решил облегчить душу и заговорил.

У замкнутого, молчаливого человека была только одна-единственная душа, которой он мог довериться, — его собственная дочь, инфанта Изабелла.

Ей он и рассказал правду.

Но женщины не уносят тайн в могилу. У инфанты была своя доверенная душа, которой она под клятвой о вечном молчании шепнула; та, в свою очередь, точно на таких же условиях шепнула третьей; третья — четвертой, и наконец, столькие уже молчали об этом, что это было равносильно словам.

Первым об этом написал Фамиано Страда, итальянский историк XVI века, за ним и другие серьезные историки поведали миру, что Дон Хуан происходил от кровосмесительной связи Карла V.

Так-то оно так, только ключ все же не желал проворачиваться в замке. По мере того как секрет передавался из уст в уста, в него вкрались неточности и заблуждения; полная достоверность порастерялась, и под конец имя не одной женщины выплыло на свет, а сразу двух, о которых теперь можно только гадать.

Одна из них — родная сестра Карла V, Мария И, вдова венгерского короля Лайоша.

Вторая, окажись эта версия правдой, свидетельствовала бы о еще более гнусной извращенности императора. Собственная дочь императора могла быть сообщницей преступления, к тому времени уже 23-летняя Маргарита.

Мне же абсолютно все равно, кто был матерью Дона Хуана. Меня интересует нравственный облик его отца.

Нынешние биологи, коль скоро заинтересуются, могут ухватиться за конец оборванной нити и потянуть ее дальше: которая из двух женщин больше годится в матери мальчику.

Современники описывают Карла V так.

До мозга костей солдат, даже в юности полководец-победитель. Солдаты восторгались им, потому что он по-человечески обращался с ними; нужно было — со шпагой в руке шел первым в атаку. В качестве губернатора нижнегерманских земель также был любим народом, потому что, чем мог, старался облегчить его тяготы. Настоящий рыцарь в тогдашнем смысле слова: характер открытый, красив внешне, прекрасный кавалер, опять же в современном ему значении слова. Его девизом было: кто не стремится только вперед, тот пятится назад.

Теперь рассмотрим женщин.

О королеве Марии подробно рассказывает Брантом[50].

Он не знал ее лично, но видел ее портреты, сличая их с тем, что слышал от знакомых, и так нарисовал ее образ:

«Она была действительно хороша, не считая на австрийский манер немного отвислой губы. Манеры приятные, весь облик ее вызывает симпатию, хотя в ней и было что-то мужское. Была опытна в галантности, но, впрочем, главным своим занятием почитала участие в военных действиях. Часто принимала участие в битвах, сама на коне, как настоящая амазонка. Старший брат Карл назначил ее губернатором Нижней Германии. В этом качестве пребывала 32 года, и не знаю, что стало бы с этой страной без нее».

Маргариту после смерти Марии отец посадил в кресло губернатора Нижней Германии. Она тоже хорошо себя зарекомендовала; была она женщиной разумной, ум у нее был мужской. Да и сама внешность тоже, она настолько отличалась от немки, что в ней скорее видели переодетого в женское платье мужчину, а не женщину. Тем более, что над верхней губой у нее пробивались едва заметные усики. Она не была столь воинственна по природе, как ее тетка Мария, но любила мужские забавы, любила на коне преследовать дичь. Замуж ее отдали за пармского герцога Оттавио Фарнезе (1524–1586), от этого брака родился в 1545 году Алессандро Фарнезе[51], один из талантливейших полководцев эпохи.