Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти - Луис Броули

— Эй, не будь такой серьёзной! — говорил он Уеше, сидящей с нахмуренными бровями и плотно прикрытыми глазами. Она открывала глаза и спрашивала:

— Разве я серьёзная, Юджи?

Затем он поворачивался к Эрику, чей неотрывный внимательный взгляд был направлен на Юджи, и кричал Фионе через всю комнату:

— Что это с ним?

— Чтооо? Я ничего не говорил! — подыгрывал он.

— Выражение твоего лица более чем красноречиво!

Эрик смущённо продолжал:

— Ну чтоооо, Юджи?

— Где банк-о-мат?

— А, к сожалению, они не работают сегодня!

— Ох-ох-ох! Не пытайся умничать. Ты думаешь, что ты очень умный. Если бы я заметил в тебе хоть какие-нибудь признаки ума, я бы первый указал на них, но ты не умный, разве что умеешь делать деньги. И делиться ими с беееееедным индийцем! Ну давай же! Где банкомат?

Спустя некоторое время его взгляд падал на Йогиню и он просил её произнести заветное слово «деньги»:

— Ну давай, мамзель, скажи!

— Деееньги! — протяжно произносила она.

Затем он поворачивался к следующему:

— Ты называешь себя религиозным человеком? — В его устах это слово звучало как что-то дешёвое.

— Нет такой вещи, как духовность! Дух означает дыхание! Вы живы, вы дышите, и это всё!

Я считал количество деревьев за окном.

— Всё это вместе с небесами! Просто забудьте об этом! Это не то, до чего вы можете дотянуться десятифутовым шестом!

Рядом с домом проехал грузовик. На часах было десять. Ещё два часа до ланча. Всё, чем мы занимались, — это сидели в комнате или ели. Или садились в машину, а потом останавливались где-нибудь поесть.

Между тем, как позже справедливо заметила Шилпа, «Юджи легко расставался с деньгами, и некоторые люди от этого здорово выигрывали». Я не говорю, что Юджи запросто делился с нами, когда мы в чём-то нуждались, нет. Он вытягивал из нас деньги и копил их, но в момент нужды в деньгах у кого-либо, заботился о том, чтобы человек получил необходимое. И это были немалые суммы. Не моргнув глазом он однажды летом дал знакомому врачу семьдесят тысяч долларов, когда у того возникли проблемы с финансами и здоровьем. Он собрал десять тысяч долларов, чтобы купить пианино для сына своего друга, в то время как его родной дед вложил всего пятьдесят. Своим советом в критические моменты он часто помогал людям решить их сложные финансовые ситуации или спасти от банкротства. Лиза сделала карьеру благодаря его заботливой опеке в то время, когда они жили в одном доме в Палм-Спрингс.

Однажды в Бангалоре Юджи споткнулся о ногу человека, сидевшего на земле с закрытыми глазами. Позже тот человек сказал: «Я никогда не забуду, с какой заботой и сожалением о случившемся он на меня посмотрел. Это я сидел у него на проходе, а он ещё так искренне извинился за то, что коснулся моей ноги». Я часто вижу что-то, что мне не нравится, но предпочитаю молчать, поскольку от этого зависит моя репутация. Мы привыкли считать это «хорошими манерами». У Юджи было полно того, что он называл «элементарными манерами и элементарной порядочностью», — «викторианское воспитание» никуда не денешь — однако в отличие от меня никаких скрытых мотивов за ними не было. Наблюдая за его действиями, вы отчётливо видели эту разницу. Юджи проявлял хорошие манеры и порядочность в очень большой степени, при этом никогда не смущался сказать грубую правду в лицо человеку, если видел, что тот может её выдержать. Он чувствовал, кто может, а кто не может принять её. Если кто-то оскорблял его, он смеялся. Однажды он потерял всё и у него не осталось ничего, что ему нужно было бы защищать. Невозможно забрать у человека то, чего у него нет.

Он был лёгким как пёрышко.

Люди говорили мне, что в последние годы жизнь рядом с ним стала похожа на жизнь в ашрамах. Я ничего не знаю об ашрамах, но, похоже, в этом что-то есть. Невозможно скрыть свои проблемы, находясь под пристальным наблюдением двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Попробуй прикрыться одёжкой, и она тут же сгорит, как наряд куклы Барби, находящейся у доменной печи.

Одним из самых больших полей битвы была кухня. Раньше Юджи готовил для своих друзей сам. Он готовил простую еду, которая, как мне говорили, была безумно вкусной. Те дни минули, но кухня по-прежнему привлекала большое внимание. Это был целый театр — наблюдать, как люди отвоёвывали своё место на кухне: кто-то деликатно и грациозно, а кто-то просто беря бастион силой. Каждый боролся за свою территорию на кухне и столь желанную позицию. Как только появлялись новые люди, борьба за право кормить Юджи принимала особенно острый характер. У каждого были свои идеи относительно того, как это лучше делать, при этом все старались, чтобы споры и разногласия не дошли до ушей Юджи. Конечно же, он был в курсе каждого движения и ловко пользовался сложившейся ситуацией. Он знал кухню «сверху донизу, изнутри и снаружи, и если четвёртое измерение существовало, то оно было там», — говаривал он. Целое лето множество людей сновало туда-сюда по кухне, обеспечивая завтрак, обед и перекусы. Возможностей для самовыражения было полным-полно.

ГЛАВА 29

«Каждый раз, когда рождается мысль, рождаешься ты. Когда исчезает мысль, исчезаешь и ты. Но это „ты“ не хочет дать мысли исчезнуть, а мышление даёт непрерывность этому „тебе“».

Однажды днём, когда не было никаких поездок, старинный друг Юджи задал ему несколько вопросов на тему отношений. Юджи начал издалека — с того, что рассказал о своих книгах и своей невовлечённости в них. Описывая процесс создания образов в несуществующем уме, он обратился к примеру физика, который «так сильно ударился головой об стол», когда объяснял в своей собственной уникальной манере неуместность теорий так называемого пространственно-временного континуума. Всё это относилось к тому, о чём спрашивал человек. Нужно было просто сидеть и внимать. Затем он стал разбирать ситуацию со стихами Рэя, посвящёнными Юджи. Рэй писал стихи, чтобы выразить ему свою искреннюю, чистую, неподдельную любовь.

— Все эти книги, которые люди публикуют, мне до лампочки.

— Нет!

— Меня это не впечатляет. Это ваша проблема. Вы делаете это ради себя, а не ради меня.

— Да.

— Ты написал для меня тысячи поэм, для чего?

— Для себя.

— Что?

— Для себя.

— Да. Это даёт тебе определённое приятное чувство. Это эгоистичное действие. Всё, что вы делаете для кого-либо, является эгоистичным действием. Вы можете заработать на нём. Открыть церкви, храмы. Все ашрамы являются… борделями.

Здесь вмешался другой человек:

— Юджи?

— Да?

— Если нет отношений, то что есть?

— Ничего. Вы создаёте отношения, не я.

— Но какое слово ты используешь, чтобы описать свою связь с нами?

— У меня ни с кем нет никакой связи. Когда я смотрю на тебя, я не говорю себе, что я смотрю на того-то и того-то. Если я отвернусь в противоположную сторону, ты совершенно и полностью исчезнешь для меня! Когда смотришь на свою жену или детей, не страдая при этом болезнью Альцгеймера, никогда не знаешь, на что смотришь, до тех пор, пока не возникнет запрос — а этот запрос всегда возникает снаружи. Ты можешь спросить меня: «Кто эта женщина?» — «Моя жена». Что означает «моя жена»? У тебя есть образ того, что стоит за этим словом. Но что касается самого слова, это всего лишь статья в словаре и ничего больше. Если повернёшься в другую сторону, никогда не будешь знать, как она выглядит.

Никто не мог мне этого объяснить: «Что за механизм действует в тебе, который создаёт образ?» Ты знаешь, как выглядит твоя жена, а что создаёт этот образ внутри тебя? Как так получается, что если кто-то спрашивает меня: «Кто это?», я отвечаю: «Это моя дочь»? Но здесь нет отношений: слово «дочь» ничего не означает, слово «моя» я вынужден использовать для того, чтобы сказать, что это не её дочь и не твоя, — исключительно для целей коммуникации. Если ты не знаешь, как они выглядят, и при этом не страдаешь болезнью Альцгеймера, тогда что это за фигня?

Здесь кто-нибудь вставлял:

— Старческое слабоумие.

— Старческое слабоумие. Нет никакого способа, которым ты можешь сказать себе, что ты смотришь на свою жену. Какими тогда будут твои отношения с женой?

Затем начиналась история…

— Недавно один физик-ядерщик приходил — крутой такой парень, проводит исследования разных новых идей в надежде получить Нобелевскую премию. Он приходил ко мне со своей подружкой. И вот он начал грузить меня всякой идиотской чепухой. «Пространства не существует». Я это и без него знаю. Будучи студентом-физиком, я учил всё это. «Времени не существует. Материи не существует! Пространства не существует, существует только четырёхмерный континуум». Я слушал этот бред двадцать минут, а затем спросил этого ублюдка: «Если пространства не существует, можешь ли ты в этом случае трахать эту или любую другую суку?» Он сказал: «Никогда я ещё не слышал, чтобы о пространстве говорили так, как говорите вы». И он ударился головой об стол! «Что мне делать? Весь мой проект рухнет!» — «Иди и мой посуду в ресторане, чтобы заработать себе на жизнь». Я сказал ему: «Убирайся отсюда!»