Брандвахта - Александр Викторович Горохов

которые себе сплёл? И вам такое смогу сделать, а если чувствовать себя лучше буду, то и на продажу.

— Не довезли деда, — вздохнул брат. — Уже устье Сима прошли, и сердце у него встало.

— В Архангельское-то съездил?

Он кивнул.

— Маму соседи похоронили. Мы с Серым только могилку поправили, да я семейные фотографии забрал.

Ясно. Подробности пока лучше не расспрашивать.

— Познакомься: Алексей. Бывший прапорщик-мотострелок. Потерял ногу в Приднестровье, на мину наступил. Сосед моей мамы. Как понимаешь, в деревне ему не прокормиться. Вот, поговорили с ним, и я решил, что у нас он вполне может быть штатным охранником, — представил Андрей мужика без ступни левой ноги и с костылём.

Выражение лица у того жёсткое, глаза колючие. Но оно и понятно: человек не только на войне побывал, но и после неё жизнь его явно не баловала. Среднего роста, большие залысины, которых не скрывает некогда очень короткая, но теперь довольно запущенная стрижка. Рукопожатие крепкое, в руке чувствуется немала сила. В общем-то, закономерно: четверть века Алексей прожил, матереть начал.

— Весело тут у вас, — кивнул он в сторону трупов на полянке.

— Ну, да. Вчера было очень нескучно, — коснулся я пальцами отметин на лице. — Большой город, люди разные. Но самое поганое, что могли бы обойтись и без этого «развлечения», если бы не наша же паршивая овца.

— А чего от тушек не избавились?

— Некому. Не женщин же припахивать таскать их к реке. Я, как видишь, даже для стрельбы «ограничено годен», а Ивану Романовичу одному тоже не справиться, — мотнул я головой в сторону Деда. — Кстати, там, на улице, в «Камазе» ещё один, которому Дед уйти не позволил. Надо будет и его притопить, Андрей.

Этим мужики и занялись первым делом. Особо не извращались: выносили труп к выходу из затона и просто сталкивали в воду. Об остальном позаботится река. Очень неприятное занятие, и меня порадовало то, что на этот раз, в отличие от истории с похоронами жителей частных домов, обошлось без моего участия.

Но так обошлись лишь с врагами. Того самого старика-сердечника из Прибельского, когда-то работавшего мастером на комбинате, похоронили по-человечески. В отдельной могиле рядом братской, где лежали жители домов «нашего» района. С деревянной доской, на которой вырезали его имя. Просто с доской: был он верующим мусульманином или, как большинство советских людей, атеистом, его не спрашивали, так что решили ограничиться лишь этим.

Любопытно, что вскрытие небольшого сейфа, который Шамиль привёз из квартиры Барисыча, показало, что «крысить» золото он начал довольно давно. Помимо жестянки, в которую мы складывали украшения, найденные в «выморочных» домах, нашлась и ещё одна коробочка с подобным содержимым. Раза в два меньше по весу, чем наш «общак», но тоже немало. Ну, и штук пять печатей и стопок документов фирм, которым он же отпускал небольшие партии товаров из наших запасов. Сколько он «накручивал» при продаже их реальным покупателям относительно того, что значилось в накладных «Башинтеркома», остаётся только гадать.

Основную массу привезённого перегружать в «складские» помещения брандвахты не стали. По нашим прикидкам, их и так на ней уже чуть больше её расчётной грузоподъёмности. Правда, эта грузоподъёмность рассчитывалась на небольшое волнение, а наша стоит на спокойной воде, и никакого риска «нахлебаться» от набегающих волн нет. Просто не стали забивать товарами новые каюты. К тому же, брать пришлось не только то, что собирались привезти из Прибельского.

Да, пару грузовиков сгущёнки разных видов взяли. Обыкновенная, с кофе, с какао, варёная, без сахара, просто концентрированное молоко в баночках. Пара тонн в больших, трёхлитровых жестянках, обычно покупавшаяся кондитерскими и хлебозаводскими цехами по производству кондитерских изделий. Фляги с сиропом, которым доводят продукцию до гостовского содержания сахара. Десять тонн сахара в мешках. Большие жестяные упаковки с какао-порошком, десяток мешков жареных кофейных зёрен. Ну, и приличная такая стопка новеньких пустых мешков, часть которых успели задействовать для переноски тех банок, что оказались неупакованными в картонные коробки.

— В общем, хапнули куда больше, чем то количество, на которое договаривались с прибельцами, — похвастался Сабиров. — Ничего, они не обеднеют!

Главное, чтобы злобы не затаили на то, что их «нагрели». Мало ли, как дальше жизнь повернётся. Может, когда-нибудь ещё придётся в этот посёлок сунуться.

Фрагмент 15

29

Совершенно неожиданным и для меня, и для брата, не говоря уже об остальных «участников экспедиции», стало требование «бойциц моего бабьего батальона» определиться с новым руководством ТОО «Башинтерком». Речи мои, высказанные Юльке по поводу собственников фирмы, они, как я и рассчитывал, все слышали. Вот и потребовали, чтобы наследники Барисыча «сделали всё по закону». К полнейшей растерянности Наташи и Василия.

— Я считаю, что новым директором должен стать Андрей, — на «общем собрании», состоявшемся вечером на «развлекательном» куске палубы брандвахты, объявила Наталья.

Васька через секунду кивнул. Один вопрос решили.

— А что касается собственности на товары, то мы-то тут причём? Все их добывали. Вот и пусть общей собственностью будут. Нехорошо как-то получается: все работали, а достанутся они только нам. Да, Вась?

— Но собственников-то компании двое, — возразила Икрамова.

— Вот именно. Я считаю, что все имеют право на наши запасы. Пока здесь, с нами вместе живут, значит, это всё и их тоже. Решат уйти — пусть уходят, но всё остаётся тем, кто остался. Если не решили иначе.

— А кто решать будет?

— Не знаю. Может, нам какое-нибудь правление выбрать? Ну, директор и главный бухгалтер, конечно, обязательно.

— Вы с братом, как собственники, тоже, — предложила Лиля. — Нет возражений?

Возразила Богданова.

— Он же ещё несовершеннолетний. Вот стукнет ему восемнадцать, тогда и введём в правление. Если нужно будет. А пока и я смогу нашу общую точку зрения высказать.

Немного поспорили, но согласились.

— Садык, — затянувшись дымом сигареты, внёс кандидатуру Данилыч.

И политически, и организационно — совершенно верное предложение. Во-первых, этот «живчик» прекрасно показал себя умелым переговорщиком там, в Прибельском, а во-вторых, именно он является «заводилой» в «салаватской» компании.

— Иван Романович, — пробормотал я, едва шевеля опухшими губами. — У него и житейского опыта больше, чем у каждого из нас, и все его уважают.

— А я Володю Мохнашова предлагаю, — вдруг открыла рот обычно робкая Нафикова. — Если бы не он…

Честно говоря, удивила, учитывая то, как она относится к Деду.

— Тогда, может,