Три желания - Кристен Эшли

— А кто они? — прошептала она громко так, что все услышали.

Нейт оглянулся на Лауру и Виктора, про которых совершенно забыл, как только увидел свою дочь и дотронулся до нее.

Он заметил, как у Лауры замерцали слезы в глазах. Виктор стоял абсолютно неподвижно, выпятив грудь и прилагая все усилия, чтобы сдержать слезы.

Нейт опустил руку на затылок дочери. Он подумал насколько маленькая у нее головка, крошечная и хрупкая, и почувствовал тут же защитный рефлекс внутри себя, который появился независимо от него, независимо от его контроля, он просто возник в его существе, где-то очень глубоко. Он придвинул ее ближе к себе под другую руку, чтобы она могла полностью видеть своих бабушку и дедушку. Он взглянул на нее, она же доверчиво прижалась к его высокому, сильному телу. Для него это было необычно, такое беспрекословное доверие, необычным и чем-то еще, чем-то экстраординарным.

— Это мои родители, — ответил он ей.

Наташины выразительные глаза округлились от удивления, и ее голова снова дернулась к матери, но она по-прежнему прижималась к нему.

Нейт проследил за взглядом своей дочери и увидел, Лили не двинулась с места, но к ней присоединился какой-то странный человек с копной черных волос, черными глазами, заостренной черной бородкой и большим округлым животиком. Он стоял, уперев руки в бедра, широко расставив ноги, что ему грозила опасность упасть на землю, но выражение на его лице было настолько жестоким, особенно, когда он смотрел на Нейта, и он невольно удивился, как этот мужчина своим взглядом не превратил его в камень.

«Это, — подумал Нейт, — должно быть Фазир».

Мысли Нейта были прерваны возгласом дочери: «Бабушка и дедушка», направленным к матери. Ее возглас звучал так, как будто кто-то подарил ей богатый и неосвоенный рудник с алмазами в качестве подарка.

У Лауры от этого окончательно перехватило дыхание, вот-вот польются слезы, Наташа отвернулась от матери и как будто почувствовав, что Лауре она нужнее, высвободилась от руки Нейта и направилась вперед, пробежав последние несколько шагов и бросилась, к счастью, менее решительно, чем к отцу, к Лауре. Ее руки сомкнулись вокруг ее талии, и она громко провозгласила:

— Нанна! (ласкательное название бабушки – прим. пер.)

Лаура тут же расплакалась, а Виктор отвел взгляд, не желая казаться не удел перед всей аудиторией, если уж на то пошло.

Нейт заметил движение в свою сторону, обернулся, Лили подошла ближе, но все равно далеко, и он не мог прикоснуться к ней. Она наблюдала за этой встречей со странным, вроде бы доброжелательным выражением, но при этом все ее тело напряглось, как будто она ждала чего-то, чтобы напасть, защищая.

Нейт заговорил, направляясь прямиком к ней, на мгновение привлекая ее внимание к себе, но Наташа вырвалась из объятий Лауры и сейчас мчалась к Виктору, обхватив его одним из своих яростных объятий с криком:

— Дедушка!

Виктор немедленного опустился на корточки и зажал ребенка между своих ног, обнимая ее так же крепко, как она обнимала его.

Лили позволила свершиться этому мгновению, а потом окликнула дочь:

— Таш, дорогая, пойдем в дом. Я уверена, что твои, гм... все не откажутся от чашки чая.

Наташа отстранилась от Виктора и посмотрела ему прямо в глаза.

— Хочешь чаю? — спросила она, наклоняя вопросительно голову в сторону.

Виктор не ответил, скорее всего, не мог, поэтому просто кивнул.

Она высвободилась из объятий Виктора, и пританцовывая, припустила обратно к Нейту, схватив его за руку.

— Отличная идея, мамочка, — она улыбнулась Лили, и Нейт замер от этой улыбки. Его дочь улыбалась знакомой улыбкой, единственное, что она унаследовала от своей матери.

Ее улыбка была такой же милой, причудливой улыбкой, как у Лили.

Наташа продолжила свою мысль:

— Пока ты будешь делать чай, я покажу свою комнату! — произнесла она с таким восторгом и восхищением, как будто предлагала им показать свои самые смелые фантазии, которые причем сбылись.

Наташа потянула Нейта за руку вперед к дому, и он направился вместе с ней. Лили шла за ними, нет, он заметил рядом с ними.

Когда они приблизились к дому, Фазир по-прежнему стоял, уперев руки в бедра, со свирепым выражением, прочно застывшим у него на лице.

— Это Фазир, он наш самый дорогой друг, — весело представила Наташа. — Хватит хмуриться Фазир, — предупредила она его, голос у нее был властный, любящий и поддразнивающий одновременно. Она потащила Нейта мимо этого мужчины, который не сдвинулся ни на дюйм. Потом Наташа шепнула: — Не обращай на него внимания, он был в очень плохом настроении целую неделю.

В этом Нейт как раз не сомневался.

Они вошли в дом, в дом Лили, через прихожую и внутренние красивые из витражного стекла двери. Наташа потянула Нейта прямиком к лестнице, но он решил оглядеться, чтобы получить представление о доме Лили.

— Я приготовлю чай, — пробормотала Лили, проходя мимо и не глядя на них, затем строго и громко позвала, как бы отдав приказ:

— Фазир, ты можешь мне помочь.

Лаура и Виктор стояли в прихожей, Фазир шел, вернее топал раздраженно за ними. Он захлопнул входную дверь, а потом продолжил топать по коридору, заставив Лауру и Виктора чуть не отпрыгнуть с его пути, следуя за Лили, которая исчезла в задней части дома.

Наташа потянула Нейта за руку, поднявшись на две ступеньки вверх по лестнице, Нейт посмотрел на нее. От одного взгляда на ее возбужденное, открытое, радостное лицо, он улыбнулся ей.

Ее лицо как-то переменилось, когда она поймала его улыбку и улыбнулась ему в ответ, сказав:

— Мамочка говорила, что у тебя красивая улыбка. Она говорила, что это самая красивая улыбка, которую ей довелось когда-либо видеть. Она говорила, что от твоей улыбки ее живот всегда совершал сальто, — она выдала ему эту информацию, даже не подозревая, какое колоссальное значение и влияние на него, она оказывает, Лаура у них за спиной ахнула. — Пошли! — взволновано позвала Наташа.

Она двинулась вверх по лестнице, ведя его за собой, но едва сделав два шага, он резко остановился.

Не доходя до последней ступеньки лестницы, он увидел фотографию.

Коридор был выкрашен в мягкий беж с персиковым оттенком, который делал его более теплым и привлекательным. Деревянные части были свежевыкрашены в белый, а деревянные перила и лестница были отполированы до блеска. Деревянные полы были также переделаны и покрыты бежевой ковровой дорожкой.

Это могло казаться слишком чопорным и слишком классическим, если бы не гирлянда, каждый свет от фонарика которой был таким нежным, приглушенным теплым персиковым оттенком, именно то, что надо, художественно переплетенная, она вызывала необычное чувство. Единственным украшением в коридоре, через каждые несколько шагов, был черно-белый снимок с изображением одних и тех же.

— Боже мой, — выдохнула Лаура, глядя на первую фотографию.

На ней Лили сидела в плетеном кресле, стоявшем в передней части дома. Она выглядела худой и больной, у нее под ногами был какой-то коврик, но она улыбалась устало, почти героически, в камеру и держала так аккуратно на руках завернутого крохотного младенца, как будто эта была самая хрупкая и самая драгоценная вещь на земле.

На следующей фотографии были те же, только ребенок был старше, Лили стояла, а не сидела, поддерживая малыша своим стройным бедром. Она смотрела на Наташу, заправив свои длинные волосы за ухо, и она опять улыбалась. Наташа смотрела на мать снизу-вверх, ее пухлые крошечные пальчики прикасались к щеке матери.

На другой фотографии, Наташа уже еще подросла и стояла, Лили присела на корточки рядом с ней и указывала ей на камеру, очевидно пытаясь привлечь туда внимание ребенка. Лили и Наташи снова опять улыбались.

Через каждые несколько шагов была еще одна, потом еще одна фотография, все восемь, на которых изображены одни и те же, но уже другие. На всех Лили и Наташа в разных позах, никто из них не репетировал, никто из них не хмурился, на всех Лили и Наташа улыбались.

Нейт отметил, что Лили пришлось отрезать ее прекрасные червонного золота волосы, по сравнению с той длинной, когда он встретил ее впервые и теперешней, когда она могла время от времени провести по ним расческой, и это произошло, когда Наташи было пять лет.

— Это фото моего Дня рождения, кроме первого, хотя у меня и был именно тогда мой настоящий день рождения, я же родилась, но тогда мамы не было дома, ее не отпустили из больницы. Это Фазир сделал все фотографии. Моя бабушка Бекки научила его. Она была фотографом, — со знанием дела рассказывала им Наташа, пока они шли по коридору, и она потянула его за собой в одну из четырех дверей, находящуюся посередине.

При входе в комнату дочери, Нейт на мгновение потерял дар речи от изумления, а с ним такое происходило не часто.