Дьявол на воде - Анель Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он молчал, его глаза темнели, а дыхание все больше учащалось. В следующую секунду Джон с размаху ударил меня кулаком в челюсть. От неожиданности я пошатнулся и готов был уже броситься на него с кулаками, как вдруг увидел появившуюся в дверях Сьюзен. Она приветливо махнула рукой, и я закивал ей в ответ. После чего она снова скрылась в доме.
– Это тебе за Мэгги, – процедил сквозь зубы Джон, – если бы не ты, она и в этот раз простила бы меня.
– Сомневаюсь, – коротко рыкнул я, но не стал больше спорить. Метнув на него злобный взгляд исподлобья, я вошел в дом.
– Ник, мы так тебе рады, – Сьюзен поднялась мне навстречу.
Билл задумчиво стоял у окна и хмуро смотрел на копошащегося в машине Джона. Услышав мои шаги, он тоже обернулся.
– Ты и не представляешь, насколько сильно мы нуждаемся сейчас в твоей поддержке. Шерли совсем одна, – продолжала говорить Сьюзен, бледная и отрешенная. Казалось, все эти жуткие мысли, переживания о дочери ввели ее в состояние безумия.
В замешательстве я не знал, что ответить, и молча позволил увести себя к мягкому дивану, на котором только что расположился Билл.
– Садись, я принесу вам кофе, – с этими словами Сьюзен оставила нас с Биллом наедине.
– Что у вас с Джоном произошло на улице? – сухо спросил он, как только она скрылась за большими стеклянными дверями.
– Да так, – я потрогал челюсть рукой, – все в порядке, не бери в голову.
– На следующей неделе Джоном займутся врачи и, если нужно, положат в больницу. Я уже договорился. Ситуация совсем плоха. Не предполагал, что он настолько сильно болен игровой зависимостью. Сьюзен не знает ни о чем, думает, что это у него ребячество. Я не стал рассказывать про машину и про то, что Мэгги расторгла помолвку из-за кражи материала, но после того, как отправлю его на лечение, придется сказать. Она ведь постоянно говорит о свадьбе. Ей и так сложно с Шерли, не знаю, как подобрать момент и… – Билл тихо сглотнул, огорченно опустив голову. С минуту мы молчали, пока он снова не заговорил: – Шерли часами сидит у себя в комнате, а из дому так вообще не выходит. Когда Майкл жаловался, что не справляется, я не верил, думал, он преувеличивает. Сьюзен мечтала о приезде Шерли, но каждый день видеть дочь страдающей, слышать жалобные стоны, мириться со злобными выпадами и приступами раздражения оказалось намного сложнее, чем мы думали, – он шумно выдохнул, и я услышал его свистящее дыхание. – Мы ужасно страдаем вместе с ней от собственной беспомощности. Ложимся спать, но всю ночь ворочаемся. Я слышу всхлипывания Сьюзен, встаю, включаю свет и пытаюсь ее успокоить, но не нахожу слов. Наши силы истощены, я в отчаянии. Прошу тебя, если не сложно, приходи к нам хоть иногда поговорить с Шерли. Мы родители, и нам сложней подобрать слова, – Билл снова тяжело выдохнул. – Вчера у нее началась истерика, и она наговорила матери такого, что у Сьюзен поднялось давление. Она всю ночь проплакала.
– Конечно, Билл. Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Ты можешь на меня рассчитывать. Шерли знает о моем приходе?
– Да, мы ей говорили, что ты собираешься навестить ее, и она была не против. Наоборот, даже немного воспряла духом, кинулась к шкафу и начала перебирать вещи в поисках одежды к ужину.
В комнату вошла Сьюзен с подносом в руках и молча оставила его на маленьком столике, а сама снова удалилась на кухню.
– А где сейчас Шерли? – спросил я, дождавшись ухода Сьюзен.
– Она у себя в комнате.
– Давай до ужина зайду и поговорю с ней наедине?
– Так даже лучше, при нас она может отреагировать иначе.
Мы одновременно поднялись. Билл проводил меня до комнаты дочери, а сам вернулся в холл. Некоторое время я собирался с духом возле закрытых дверей, а затем как можно бодрее вошел в комнату. Вспомнил, что однажды заглядывал сюда, когда искал Сьюзен. Деревянные панели по стенам, придавали комнате особый уют. Мебель такая ненавязчивая, нежно-карамельного цвета. У изголовья кровати висели оригинальные подвесные светильники в виде шаров. Рядом – круглый комод и зеркало в объемной раме. У стены – небольшой письменный стол и над ним полки из такого же дерева.
У окна, в свободных широких джинсах и в белой футболке, замерев на месте, стояла Шерли, будто, притаившись, ждала, когда я войду. Услышав легкое движение за спиной, она медленно обернулась, и я увидел ее безжизненное, бледное лицо с неподвижными мрачными глазами, с пирсингом в носу и с ярко накрашенными губами. Признаться, я с трудом узнал в этой располневшей женщине тоненькую, худощавую Шерли, какой помнил ее несколько лет назад. Она прибавила килограмм пятнадцать, не меньше, но при этом сохранила приличную фигуру, только выглядеть стала как взрослая женщина. Я не знал, с чего начать, что сказать, и поэтому молчал, хотя достаточно было произнести банальное «Привет». Однако эту возможность я упустил. Заметив мое растерянное лицо, она запаниковала:
– Знаю, выгляжу ужасно. Это все гормоны, и ничего уже не поможет, – слова из ее груди вырывались жалостным воплем. – Зачем только накрасилась, ведь ничего не поможет, ничего… – резкими истеричными движениями она начала вытирать губы тыльной стороной руки, и красная помада с каждым разом все больше размазывалась по ее взволнованному лицу.
– Ну что ты! Прекрати, – я кинулся к ней и быстро схватив за руку, прижал к себе. – Не надо. Оставь, тебе очень идет. Прости, я немного растерялся и заставил тебя переживать.
– Нет, я знаю, что уже не так красива, как раньше. Моя спортивная фигура расплылась, а я превратилась в истеричку. Даже Майкл потерял ко мне всякий интерес и, решив побыстрее избавиться, привез к родителям. – Беспомощно всхлипывая, она все сильнее прижималась ко мне, дрожа и ища поддержки.
– Не говори так, Шерли. Болезнь никого еще не украшала, но ты хорошо выглядишь. Просто я видел тебя давно, когда ты была совсем уж тощей, поэтому и не узнал. – Я постарался ее успокоить, но она словно и не услышала.
– Родители тоже устали от меня. Я никому не нужна, словно тяжелый камень на груди, – она резко отстранилась и снова подошла к окну, повернувшись ко мне спиной.
Я часто прилетал в гости к Джону на каникулы, тогда мы много общались с Шерли. Она любила ходить с нами в кино и на вечеринки. Мы всегда находили общий язык и подолгу беседовали, сидя у костра, жарили на палочках маршмеллоу. Шерли любила шумные компании, и ее заливистый смех был слышен за версту. Воспоминания холодным лезвием вонзились в меня, и от этого стало еще больнее за нее.
– Зачем ты так? Они сильно переживают за тебя. Сьюзен места себе не находит, и Билл в жутком отчаянии.
– А я? – воскликнула она и повернулась лицом. – Думаешь, мне легко? Для меня в любой момент все может закончиться, наступит темнота. Я схожу с ума от этой мысли. Чувствую, что умираю. Каждый шаг, вздох, любое мое движение приближает меня к смерти. Проклятая болезнь, словно червь, ежесекундно грызет изнутри, незаметно превращая все мое существо в уродливую массу. Какой теперь я стала? И сама не узнаю себя! От меня красивой и жизнерадостной не осталось и следа. Посмотри на мою кожу, волосы, зубы, на мое тело. Что от них осталось!
Подлая болезнь разрушила все, но ей и этого мало, она отняла у меня желание радоваться, любить… Теперь все, что бы я ни делала – бесполезно. Я ем, пью, смотрю телевизор, читаю статьи, сплю, и это все приближает меня к смерти. Она так близко, что, кажется, если протяну руку, ухватится за нее и уже не отпустит. Я не смогу вырваться, закричать, даже если позову, мне не помогут. Оттуда никто не возвращается. По утрам открываю окно, вдыхаю воздух и чувствую, что и он тоже пропитан смертью, щебечут птицы, летают бабочки, цветут цветы, и они тоже напоминают мне о ней, словно кричат: «Она скоро придет за тобой».
Я продолжал стоять посереди комнаты, молча слушая Шерли и ощущая, как по телу ползет ледяная дрожь, словно я заглянул в яму на кладбище. С каждым ее словом все
