Габриэль - Валерий Михайлов

– Какая она была?

– Такая же прекрасная, как вы, – вырвалось у него.

Кэт вспыхнула.

– Расскажите о ней.

– Тогда мне приходилось жить у одного человека под чужим именем. Она была его дочерью. Мы встретились и сразу же полюбили друг друга, как в сказке.

– Если вы так любили, почему вы один?

– Она умерла. У нас было всего несколько месяцев.

– Вы опять меня расстроили.

– Я сходил с ума оттого, что она должна умереть, но один человек объяснил мне, что жизнь состоит не из долгих лет прозябания, а из ярких, живых мгновений, которые только и имеют значение. Мы любили, зная, что у нас совсем нет времени, любили так, чтобы ни одна секунда не пропала зря…

– Я думала, что Артур меня любит, – нарушила молчание Кэт.

– Он любит вас.

– Вы так говорите, потому что он ваш друг.

– Я так говорю, потому что в это верю.

– А я, мой доблестный Ланцелот, перестаю в это верить. Это так ужасно.

– Не говорите так, сударыня! – слишком горячо произнес Габриэль. Он и сам уже начал сомневаться в любви Артура, но была и другая причина, в существовании которой он боялся признаться даже себе, особенно себе.

Брэмстоун принял Габриэля, лежа в постели. Он умирал, и счёт уже вёлся на дни или даже часы. В комнате стоял неприятный запах, поэтому, несмотря на холод, окно было открыто.

– Извините, граф, что принимаю вас в таком виде.

– Если кому и стоит извиняться, так это мне за то, что беспокою вас в таком состоянии.

– Вы очень любезны, граф. Вы отвлекаете меня от страданий, к тому же я всегда рад вас видеть.

– Вы очень добры ко мне.

– Если верить слухам, вы уже испытали чудесный порошок.

– Вы как всегда правы.

– Скажите, граф, я вам угодил?

– Могли бы и не спрашивать. Вы в очередной раз доказали, что добились совершенства в своём деле. Если честно, не хотел бы я стать одним из ваших подопечных.

– А зря.

– Зря?

– Я, мой друг, всего лишь инструмент, и инструмент, как вы сами только что заметили, превосходный. Другими словами, я всегда поступаю наилучшим образом. Причём я ни разу ещё не выступал от своего имени. Как я уже вам говорил, человек, готовый заплатить огромные деньги за мои услуги, в любом случае сделает то, чего желает. Но, выбери он плохой инструмент, и, как знать, возможно, это принесет страдание совершенно посторонним людям, или заставит испытывать неоправданно сильную боль. Я же оберегаю людей от лишних страданий.

– Вас послушать, так ваши подопечные должны быть вам благодарны за то, что именно вы имели с ними дело.

– А разве не так? Даже если взять ваш случай. Несколько курьёзов, а вы никогда не думали, что могло бы произойти вместо этого, не будь моих волшебных средств?

Габриэль внутри весь похолодел, представив такой поворот событий.

– Вот видите, хороший, непредвзятый инструмент без лишней жестокости – это благословение. Проклятием же служит рука, сжимающая плохой, поломанный или не предназначенный для выбранных целей инструмент. Представьте себе врача, который пускает кровь, вскрывая вены ржавым куском железа.

– С вами трудно не согласиться.

– Но вернёмся к делу. Как повёл себя ваш друг?

– Ужасно. Он накричал на девушку, затем всю ночь нарывался на неприятности.

– И вы ему в этом помогали.

– Я не мог оставить его одного.

– Чувство вины не самый лучший советчик, поверьте мне, мой друг.

Утомившись от разговора, Брэмстоун закрыл глаза.

– Поведение вашего друга, граф, – продолжил он после длительной паузы, необходимой ему, чтобы собраться с силами, – подтверждает нашу теорию. Он не смог простить своей невесте не этих благоуханий, а того, что она вышла из образа, который он нарисовал себе в воображении. К сожалению, мы устроены так, что лелеем свои химеры и никогда не прощаем тех, кто открывает нам глаза на действительность. Что ж, мы нашли его больную мозоль и попробуем наступить на неё ещё пару раз. В коробочке на столе лежат две пилюли. Они легко растворяются в любой жидкости. Подмешайте их во время очередных светских мероприятий в чай или вино юной даме. Думаю, этого будет достаточно.

– Что я вам должен?

– Я буду признателен, если вы замолвите за меня слово.

– Перед кем?

– Перед тем, кто скоро меня будет судить.

– Но я не священник.

– Думаю, доброе слово такого человека как вы, стоит больше лицемерного прощения священнослужителя. Если бы у меня был выбор, я взял бы своим адвокатом вас.

– Спасибо за доверие, сэр. Скажите, что я должен сделать, и я это сделаю.

– Поступайте по своему усмотрению. Думаю, в этом деле вы справитесь лучше меня. Не спешите. Решение придет само, и оно будет решением бога. Сейчас же мне вполне довольно вашей готовности и вашего желания принять участие в судьбе умирающего старика, которого ненавидит практически весь город.

– Они просто не знают, какой вы на самом деле.

– Для этого они слишком мелочны и глупы, но довольно об этом. Мысли о боге не должен отвлекать шум толпы.

Мистер Брэмстоун вновь надолго закрыл глаза.

Габриэля поразило то, насколько этот человек, который держал в своих руках весь город, действительно был благодарен за то обещание, что он ему дал. Или это была благодарность человеку, возможно, единственному человеку, который, не задумываясь, готов был совершенно искренне дать умирающему Брэмстоуну это обещание?

Дождавшись, когда Брэмстоун погрузился в сон, Габриэль тихонько вышел из комнаты.

Через пару дней Габриэль навестил Артура. Тот выглядел, как вставший из гроба покойник или сошедший с креста Иисус. Глядя на него, Габриэль оценил врачебное искусство Джеймса, поднявшего его на ноги буквально на второй день.

– Спасибо, что заглянул, – сказал Артур, принимая Габриэля на веранде. Был один из редких для Шотландии тёплых дней.

– Извини, что не наведался раньше.

– Раньше мне было не до гостей. Хочешь пива?

– С удовольствием выпью.

– Говорят, на следующий день ты был у Кэт, – спросил Артур, распорядившись, чтобы подали пиво.

– Я подумал, что так будет лучше.

– Меня удивляет, как ты нашёл в себе силы подняться с кровати.

– Ко мне в гости забрёл друг, владеющий древним искусством врачевания.

– Странные у тебя друзья.

– Какие есть. Как у тебя с Кэт?

– Прекрасно.

– Вы помирились?

– Я написал ей письмо, прочитав которое, она примчалась ко мне в ту же минуту.

– Что ты такого ей написал?

– Правду, только правду и ничего кроме правды. Жаль, что у меня не сохранился черновик письма. Если в двух словах, то я умолял о прощении. Я написал, что, устыдившись своего поведения, решил умереть, поэтому отправился в район притонов. И если бы не ты, Габриэль, она бы больше меня не увидела. В общем, ты спас мне жизнь, и я раскаиваюсь. На бумаге получилось великолепно.

– Рад, что у вас всё хорошо, – сказал Габриэль. Однако ему не понравилось, какие аргументы Артур использовал для примирения с любимой.

– Кстати, у меня была делегация холостяков. Они как один желают увидеть ту, ради кого я стал вероотступником. Это их слова. В следующее воскресенье мы будем обедать во Дворце Заседаний.

– Вы, сэр? – удивился Монтгомери, увидев Габриэля, – сегодня никого нет.

– Я пришёл поговорить с тобой.

– Со мной? – ещё сильнее удивился он.

– Если ты не возражаешь.

– Что вы, сэр, это большая честь для меня.

– Тогда, может, позволишь мне войти?

– Извините, сэр. Я совсем растерялся. Прошу вас, сэр.

Монтгомери жил с женой во Дворце Заседаний в комнате на первом этаже. Ещё ни разу холостяки не появлялись здесь в «выходной» день, не говоря уже о том, чтобы приехать специально для разговора со слугой.

– Пойдём в Зал Заседаний.

– Как пожелаете, сэр.

– Садись, – пригласил Габриэль слугу, указав на одно из кресел.

– Я постою, сэр.

– Садись и давай без лишних церемоний.

– Как скажете, сэр.

– Видишь ли, Монтгомери, мне нужна твоя помощь.

– Всё, что в моих силах, сэр.

– В воскресенье герцог Корнуэльский устраивает здесь обед в честь своей невесты.

– Совершенно верно, сэр.

– Если я правильно понимаю, за обедом будешь прислуживать ты.

– Всё правильно, сэр.

– Я буду тебе очень признателен, если эта пилюля попадёт в бокал невесты Артура, – Габриэль положил на стол перед слугой изящную коробочку с прозрачным маленьким шариком слегка розоватого цвета.

– Будет исполнено, сэр, – сказал слуга, побелев как мел.

– Ты не так меня понял.

– Надеюсь, вы правы, сэр.

– С ней ничего не случится такого. Я не…

– Очень хорошо, сэр. Я не хотел бы брать этот грех себе на душу.

– Зачем ты тогда согласился, думая, что?..

– Я ваш должник, сэр.

– Забудь об этом.

– Спасибо, сэр.

– Нет, Монтгомери. Это тебе спасибо. Я не забуду твою преданность, – произнес Габриэль, которого поразило поведение слуги.