Иной мир - Герберт Циргибель

— Ты так просто это говоришь. Черт знает почему, но голову ничего не приходит. Я думаю, что мы переживаем исторический момент. Моя жена сказала мне во время прощания, что нация гордится мной. Что вы скажете на это?

— Они завалят тебя бумагой, когда ты вернешься, — ответил Массиму.

— Надеюсь, среди них найдется парочка банкнот, — проворчал Джефсон.

Седрик вполуха слышал разговор своих спутников. В мыслях он вернулся на стартовую площадку. Он постарался представить перед глазами Нангу; странно, но у него это не получалось. Все, что было позади, удерживалось в его памяти схематично. Имена приходили ему на ум, имена без лиц: Вулько, профессор Шаган, Анне, жалкий, несчастный Андрей Гилько, место которого он занял, и совершенно неожиданно тот Гонорè Р. Седрик хотел было засмеяться при этом имени, но из этого получилась какая-то гримаса, и он подумал: Собственно, жаль, что он находится не в другой кабине. Следовало всех этих чудаков разом вывести на околоземную орбиту, это держало бы их фантазию на привязи, и они бы получили тогда более реальные представления о законах природы…

— На что ты всегда ловил рыбу на озере Нясиярви, Седрик? — поинтересовался Джефсон. — На крючок и червяка или на искусственную приманку?

— На блесну.

— В прошлом году я очень много раз ловил рыбу в Карибском море, но клевали только акулы. Вы не можете себе представить, как я боюсь этих бестий. Когда я тогда приземлился на воду, я особенно боялся акул. Я постоянно думал: Теперь ты удачно вернулся из космоса, ты герой и плаваешь здесь словно крыса в воде. Только представьте себе: Героя укусит в ногу акула.

Они постарались представить себе эту картинку, и засмеялись. Затем Дамар сказал: «Еще две минуты и мы выйдем на орбиту».

Теперь они молчали в ожидании предстоящей невесомости. Две минуты длились словно вечность. Каждый из них уже множество раз испытывал такие моменты, и каждый был готов к этой секунде. Все же все чувствовали себя как Седрик, который вдруг почувствовал, что беспрестанно куда-то. Было так, словно «Кеплер» вдруг превратился в лифт, который засасывало в глубину. Космический корабль почти вышел на расчетную орбиту, на секунду больше ничто не приводило его в движение. Теперь их полет действительно напоминал длительное падение вокруг изгиба Земля. Центробежная сила и гравитация уравновесились. Пока «Кеплер» в каждую долю секунду устремлялся от Земли, в ту же секунду их снова отбросила обратно сила тяжести, направленная внутрь. Из этого взаимоотношения вытекала их невесомость. Прошло несколько секунд, когда корабль снова толкнуло и он завибрировал. Их снова прижало в мягкие кресла. Но на этот раз прижимающее усилие продлилось всего несколько секунд. Последняя ступень ракетоносителя с сильной отдачей отделилась от них и при этом дала «Кеплеру» еще один последний толчок, который вывел его на окончательную орбиту вращения. Только сейчас они достигли цели первого этапа их полета.

Они остались лежать, чтобы привыкнуть к условиям невесомости. Чувство равновесия, желудок и прежде всего сердце должны были привыкнуть к новому состоянию. Джефсон, всегда расположенный к шуткам, крикнул с комическим пафосом: «Леди и джентльмены, сорок пятый этаж, отделение детских игрушек! Кто-нибудь хочет выйти и купить маленького золотого ангелочка?»

— Все те же шутки, — проворчал Массиму, — теперь рассказывайте мне по очереди, что у вас бо-бо. Дамар, начинай.

Дамар пристально посмотрел на рисунок, прикрепленный к стене кабины, на котором были изображены разные геометрические фигуры.

— Я вижу нормально, — сказал он, — мой пульс учащен, желудок немного сполз вниз, все остальное в порядке, никакого ощущения головокружения.

— Тогда радуйся, — сказал Седрик, — мне будет плохо, и этот круг на рисунке я буду воспринимать как овал.

У всех четверых в той или иной степени были установлены такие переходные симптомы. Несмотря на практику и тренировки организму требовалось несколько часов, чтобы привыкнуть к новым положению вещей. Массиму доложил о результатах в ЦУП, проверил, не вставая с кресла, климатические условия на борту и называл по порядку важнейшие числа и данные различных измерительных инструментов. Теперь у них было несколько часов времени. В центре производили расчеты точной орбиты вращения.

Секунду они могли видеть в иллюминатор свой ракетоноситель. «Геркулес», как шутливо называлась последняя ступень, сейчас отделилась, управляемая с Земли по радио. На мгновение в кабинах воцарилась тишина. Существовал проверенный метод привыкания к новой среде обитания. К нему относились покой и концентрация, определенная разновидность авгосуггестии. В худшем случае перенапряженные нервы желудка можно было успокоить медикаментами; но никому не потребовалось это средство. После двух обращений вокруг Земли первые трудности были преодолены. Они поднялись со своих кресел. Осталось лишь чувство, что они стоят на голове. Это должно было продлиться еще некоторое время.

Массиму говорил с Центром. Он позвал своих спутников в командную рубку.

— Пожалуйте на церемонию поздравления, шеф хочет вас видеть.

На маленьком экранчике можно было не очень отчетливо различить несколько людей, которые махали им рукой в знак приветствия. Они обменялись шутками, главный инженер сообщил им данные их орбиты. В эти часы на околоземную орбиту должен был быть выведен второй космический корабль. В нем будет находиться важнейшая часть «Кеплера», приводной агрегат с реактором, перегородками и прочими узлами, которые из-за большого веса могли собраться воедино только на орбите.

Изображение на экране начало мерцать. Сразу после этого было видно лишь светлые полосы.

— Первая неполадка, — пробормотал Генри Джефсон, — дурной знак.

— Не каркай, — сказал Массиму, — это могут быть атмосферные помехи.

Он сообщил в Центр о плохом приеме изображения. Они хотели найти и устранить ошибку.

Дамар сказал: «Что до меня, то в передача изображения нет необходимости. Изображение с Земли только отвлекает».

— Это правда, — подтвердил Седрик, — у нас есть цель, и с этого момента мы должны на ней сконцентрироваться. Все остальное несущественно.

— Не так уж и несущественно, — заметил Массиму. — Самое позднее через четыре недели мы примем на борту гостя, с которым нам придется справиться.

Они знали, на что он намекал. Незримым гостем была тоска по дому. Она начинала проявляться с полной уверенностью. А впереди все еще были совсем другие проблемы. Они были готовы к этому и крепко решили противостоять приступам нападкам монотонности и давящей на нервы тишине. Массиму не ошибся; передача время от времени изображения с Земли на космический корабль была важным средством, которое усиляло чувство безопасности, осознание того, что они словно у Христа за пазухой. В моменты кризиса, когда распространялась космическая болезнь, фототелеграфная связь и прочие технические устройства могли хотя бы ослабить наступающую депрессию.