Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Караси 32 165 греков и 899 армян, в Кайсери 14 греков и 47 армян, в Кютахье ни одного грека и 721 армянин, в Караси ни одного грека и 241 армянин, в Ментесе 804 грека и ни одного армянина, в Нийдэ ни одного грека и ни одного армянина. Это дает в общей сложности 152 510 греков и 103 456 армян[4838]. Само собой разумеется, что число репатриантов постоянно менялось в результате более поздних возвращений, особенно тех депортированных лиц, которые в начале 1919 г. все еще находились в Сирии, Месопотамии и Трансиордании, или, опять же, женщин и детей, которые лишь постепенно освобождались из семей, которые их удерживали. После кампании репатриации, которая затронула в первую очередь депортированных в Сирии и Месопотамии, а также беженцев в Болгарии и, в меньшей степени, на Кавказе, репатриация армянского населения накануне Севрского договора представляла собой следующую картину[4839]: в Константинополе 150 000, в вилайете Эдирне 6000, в мутесарифате Исмит 20 000, в вилайете Бурса 11 000, в санджаке Биледжик 45 000, в санджаке Караси 5000, в санджаке Афионкарахисар 7000, в вилайете Айдын 10 000, в вилайете Кастамону и Болу 8000, в санджаке Киршехир 2500, в санджаке Йозгат 3000, в санджаке Ангора 4000, в вилайете Конья 10 000, в санджаке Сивас 12 000, в санджаке Токат 1800, в санджаке Амасия 3000, в санджаке Шабинкарахисар 1000, в санджаке Трапезунд нет, в санджаке Лазистан 10 000, в санджаке Гюмюшхан нет, в санджаке Джаник 5000, в вилайете Эрзурум 1500, в Ване (только в городе) 500, в вилайете Битлис нет, в вилайете Диарбекир 3000, в санджаке Харпут 30 000, в санджаке Малатия 2000, в санджаке Дерсим 3000, в вилайете Адана 150 000, в санджаке Алеппо 5000, в санджаке Айнтаб 52 000, в санджаке Урфа 9000, в санджаке Мараш 10 000, в Иерусалиме 2000, в Дамаске 400, в Бейруте 1000, в Авране 400. Это дает в общей сложности 543 600 армян.

Эта разбивка требует некоторых замечаний. Двести тысяч из этих армян были сосредоточены в Киликии, куда их призвали вернуться британские, а затем и французские войска. По сведениям Ваге Ташджяна, путем репатриации уцелевших армян в Киликию Франция стремилась избежать рисков напряженности в Сирии, поскольку позволить депортированным лицам остаться там не было бы популярной мерой. В то же время французы были уверены, что они могут рассчитывать на поддержку армянского населения в Киликии, в частности, при достижении цели получения мандата на регион[4840]. Как и в неоккупированных районах Малой Азии, репатриация такого большого числа армян, вне зависимости от того, являлись ли они выходцами из Киликии или нет, вызвала громкие протесты местных младотурецких сетей, которые извлекали свою выгоду из недовольства, вызванного вопросом о восстановлении прав на армянское имущество, присвоенное во время геноцида, а также освобождением молодых женщин и детей, которые были похищены[4841]. В течение двух и более лет, пока французы занимали Киликию, местные отделения «Каракола» систематически препятствовали усилиям французской администрации во главе с полковником Бремоном по содействию мирному сосуществованию различных групп, которые давно присутствовали в Киликии. Колониальная администрация, несмотря на свою добросовестность, едва ли могла обеспечить реституцию собственности, а также людей. Психологическое состояние армянских репатриантов, разъяренных, в частности, тем, что их жены, дочери и сестры по-прежнему удерживались в гаремах, также породило бесчисленные конфликты и привело к сведению счетов. Киликия стала ареной конфронтации между жертвами и мучителями, что усилило давнюю вражду, лежащую непреодолимой пропастью между этими двумя группами. Осознание армянами того, что к ним несправедливо отнеслись, проявилось здесь более свободно, нежели в других местах, благодаря французскому военному присутствию. С другой стороны, местные младотурецкие лидеры стремились сохранить то, что они приобрели, свергнуть французское колониальное иго как можно скорее и одновременно изгнать киликийских армян, которые во время геноцида подвергались лучшему обращению, чем остальные армяне. Представители местной турецкой элиты начали более тесно сотрудничать с движением младотурок, которое частично сплотилось под знаменем кемалистов[4842].

Как блестяще показал Ваге Ташджян, движение кемалистов непреклонно придерживалось политики демографической гомогенизации КЕП. Насильственно или с помощью административных мер, оно методично стремилось сделать невозможным для репатриантов пребывание в их родных городах и селах, терроризируя этих нетурок в надежде вынудить их спасаться бегством. Его стратегия, направленная на преследование представителей Высокой комиссии по делам беженцев Лиги Наций, а также гуманитарных организаций, которые, как мы увидим, оказывали помощь беженцам, красноречивее всяких слов говорит о его желании очистить Турцию от «инородных тел». «Национально-освободительная война», подготовленная младотурками и проводимая Мустафой Кемалем, была, помимо нескольких стычек с французскими войсками и войны с Грецией, обширной операцией, целью которой являлось завершение геноцида путем изгнания уцелевших армян. Политика, принятая в отношении греков Малой Азии, лишь подтверждала существование этой политической цели, которая не могла помешать даже поражению Османской империи в войне. Согласно сведениям, представленным Армянской патриархией, 37 957 греческих и армянских переселенцев были убиты в вилайетах Конья, Сивас, Кастамону и Трапезунд, причем подавляющее большинство из них были убиты в Трапезунде[4843]. Герберт Гиббонс, репортер, работавший в этом районе, телеграфировал: «Несмотря на повторные формальные изобличения, турки Ангоры сознательно проводят политику беспощадного истребления греков»[4844].

Политическое управление патриархата в послевоенный период

Сразу после подписания Мудросского перемирия институт Константинопольской Армянской патриархии, который был распущен властями в 1916 г., был восстановлен по требованию Антанты. Это было тем более актуально, что институт патриархии был в то время, когда перед сотнями тысяч оставшихся в живых встал целый ряд вопросов, имевших жизненно важное значение. В декларации, опубликованной в ноябре 1918 г., французские и английские Верховные комиссары потребовали, чтобы правительство Османской империи позаботилось об осуществлении репатриации уцелевших депортированных греков и армян, передало им обратно их имущество, которое было конфисковано у них, вместе с банковскими депозитами, а также добилось освобождения женщин и детей, похищенных во время депортации[4845]. Приоритеты армянских лидеров заключались в восстановлении прав уцелевших лиц, которые возвращались в свои дома, обеспечении им надлежащей поддержки, а также установление средств судебного иска против тех, кто совершал насилие или захватывал имущество.

Армянский руководящий орган был создан еще до того, как патриарх Завен, который все еще находился в изгнании в Мосуле, вернулся в Константинополь. В январе державам Антанты был направлен меморандум, который отражал позицию армянского руководящего органа[4846]. В то время как нет никаких сомнений относительно «благих намерений великого визиря Тевфика», интересно, могут ли жертвы восстановить свои