Золотой отсвет счастья - Джудит Френч

— Но-о! Но-о! — подбадривала она Черного.

Бесс снова посмотрела на Риджвэя, и, к ее удивлению, промежуток между лошадьми оказался меньше, чем был только что. Они с Денди уверенно нагоняли Гнедую.

— Вот умница! — громко подбодрила жеребца Бесс. Поступь коня была жесткой — эта лошадь явно не для изнеженных барышень, — но какой он обладал волей, какой львиной силой, какой удивительной скоростью.

Дорога круто поворачивала. На вираже Денди вытянулся стрелой, прижав уши. Он, казалось, внезапно понял, что происходит. Он увидел перед собой соперника. Он ощутил вкус скачек. Бесс громко расхохоталась, когда жеребец с легкостью преодолел огромную лужу и, закусив удила, помчался еще быстрее. Теперь его было уже не остановить. Он принял Бесс как наездницу, как хозяйку, и отныне они существовали как одно целое.

Впереди была густая дубовая роща. Риджвэй увлек свою кобылу в обход, желая избежать ударов низких ветвей. Бесс же не думала уклоняться с дороги. Вместо этого она вытащила одну ногу из стремени, свесилась немного набок и вжалась, что есть силы в гривастую шею жеребчика. Ветки и прутья хлестали ее по плечам и голове, коса растрепалась, и теперь пышная копна волос развевалась на ветру как знамя.

Внизу в болотистых берегах протекал мутный ручей. Переправа была устроена на мелкоте, где чернела грязная жирная жижа. Рядом же Бесс увидела узенький бревенчатый мостик без перил и подпорок. Ясно было, что скакать по чавкающей грязи — верный способ потерять драгоценное время. И Бесс направила коня к деревянному мостику. Копыта звонко застучали о бревна. Денди одним махом прошел препятствие, не дрогнув и не оступившись.

На небольшом подъеме скорость чуть снизилась, но когда они вновь вышли на ровную местность, Бесс всадила каблуки в конские бока, понукая его к стремительной гонке. К ее восторгу и облегчению, жеребец, как метеор, рванулся вперед.

Устроители скачек установили дистанцию в два круга. Один был уже позади. Бесс только что прошла старт, но Риджвэй все еще оставался впереди. Денди отставал на два корпуса, и хоть расстояние это быстро уменьшалось, Бесс поняла, что не сделала еще ничего. На мгновение выхватила она взглядом Кинкейда, который отчаянно махал ей руками и что-то кричал.

Начиная второй круг, девушка пришла в какое-то лихорадочное возбуждение, которое только придавало ей сил и задора. Денди по-прежнему бежал великолепно. Его сильные ноги, казалось, не знали усталости.

Внезапно Бесс поняла, что Гнедая так близко, что можно было ее рукой коснуться. Клочья пены слетали с ее хрипящей морды, отчетливо слышалось тяжелое дыхание. От кобылы веяло отчаянным напряжением и усталостью, в то время как Денди бежал легко и будто в свое удовольствие.

Наездники стремительно приближались к переправе. Никто не отставал, но и не отрывался. Риджвэй начал теснить Черного, стараясь удержаться в более выгодной позиции. И Бесс поняла, что если к узкому бревенчатому мостику они подойдут одновременно, то одной из лошадей не миновать падения.

Вжавшись в трепетавшую гриву, она ударила жеребца в бока и издала пронзительный боевой клич древних индейских племен, которому научил ее Кьюти. Конь будто загорелся, но она прочно держалась в седле. Денди стремительно пошел вперед, в два прыжка преодолел деревянный мост, на одном дыхании взлетел на пологий холм и понесся к финишу. Он достиг его первым, обогнав благородную гнедую на три корпуса.

Бесс пришлось проскакать еще четверть круга, чтобы Денди унялся. Конь был полон боевого задора, даже когда она спешилась и повела его за собой. Уилл Гист со светящимся счастливым взглядом принял поводья.

И тут Бесс увидела Кинкейда.

— Ты выиграла! — кричал он. — Черт меня побери, но ты выиграла!

Кинкейд обхватил ее за талию, и чуть ли не подбросил вверх.

Что было кругом! Все орали, хлопали ее по спине, поздравляли. Шотландец крепко обнимал девушку, целовал ее и улыбался, как ребенок.

Едва Бесс успела отдышаться, как рядом возник Томас Риджвэй, который привел свою взмыленную загнанную гнедую кобылу.

— Ты выиграла в честной борьбе, — суховато сказал он. — Теперь ясно, что твой Черный — прекрасный скакун. — Риджвэй покосился на Гнедую. — Она произведена от знаменитого Шанхая. Хорошая кобыла. Предлагаю ее и двадцать фунтов в придачу в обмен на черного жеребца.

Кинкейд покачал головой.

— Да это не мой конь, поговори лучше с Гистом. Уилл Гист снял шляпу.

— Жеребчик мой, мистер Риджвэй. И я не прочь устроить сделку с вами.

Бесс вдруг стало невыносимо грустно. Она ведь победительница сегодня, так откуда это горькое чувство потери, поражения? Почему слезы наворачиваются на глаза?

Ерунда какая-то. Гист наверняка впряг бы Денди в плуг. Теперь черный жеребчик попадет в хорошие руки, к опытным конюхам. Уилл Гист отправится к своему многочисленному семейству с серебром в карманах, он сможет заняться племенным коневодством — с такой-то кобылой! Кажется, все довольны. Почему же у нее самой так скверно на душе?

…Невеселые ее мысли прервал неожиданно появившийся Кинкейд.

— Не грусти, — с легкой улыбкой сказал он. — Не всем же конягам быть в твоих руках. Да потом, это вовсе не твоя лошадь. Ты вроде как одолжила ее.

— Он… особенный… не такой, как все. Похож на мою Джинджер.

— Ну, киснуть тебе совершенно ни к чему. Мы, между прочим, заработали кучу денег.

— Каким образом?

— Во-первых, я заключил пари с Риджвэем. Потом нашлось еще десятка полтора азартных парней. — Кинкейд ухмыльнулся. — Предлагаю отметить нашу победу. В качестве приза ты получишь комнату в гостинице и шикарный ужин. Я уже разузнал у Гиста, что есть одна гостиница, где добрая порядочная хозяйка и прекрасная кухня. Уилл уверяет, там чисто и, главное, не бывает никаких проходимцев.

Бесс посмотрела на свои руки, оглядела босые ноги. Ее юбка, корсет, блузка — все было заляпано грязью. Ладони лоснились от липкого пыльного налета. Девушка ужаснулась своему виду.

— Можно мне устроить ванну? Настоящую, горячую ванну с мылом и лавандой?..

Кинкейд улыбнулся, стирая с ее подбородка грязное пятно.

— Для тебя, моя сладость, я готов лично натаскать воды, — молвил он.

Собирая у зевак выигранные деньги, Кинкейд не переставал удивляться на себя. Как это он рискнул последним поставить на неизвестного жеребца? Ведь здравый смысл подсказывал, что благородная лошадь Риджвэя неминуемо разобьет Черного в пух и прах. Да, Бесс говорила, что он может по-настоящему бегать, но это женские фантазии… Кинкейд давно уже не придавал значения тому, что выдумывают женщины. Он всегда следовал только своим решениям и только своей интуиции, и именно это позволяло ему выпутываться из многих переделок, в которых другие гибли десятками.