Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков

Королева почуяла неладное и замерла, с вилкой в руке, переглянулась с первым советником. Бурлидо выпрямился. Король кивнул, пока еще вообще не чувствуя ни атмосферы пира, ни грядущей на него смертельно-бестактной катастрофы.

– Я хочу, – Альфонсо остановился. Можно было еще передумать, но нет, он продолжил, тщательно пытаясь сдержать ненависть к собравшимся, которая все равно протекала сквозь дружелюбный тон голоса, – выбить за настоящих дворян по крови, за благородных, воспитанных людей, являющих собой цвет человечества. Когда я убил птицу, мы с ней упали в реку – я выплыл, а она утонула, и мне пришлось пройти через Нижний город…

Альфонсо посмотрел на стол: сверкали жиром недоеденные заячьи почки в тарелках графинь, лежала на боку несчастная истерзанная утка с обнаженными ребрами, плавал в листьях капусты осетр, рядом со своим несостоявшимся потомством – красной икрой, благоухал над столом паштет из печени гуся, растопырил обугленные уши зажаренный молочный поросенок на огромном блюде, лежали невостребованными кабачковая икра (тазик), соленья, грибы…

– Я проходил через Нижний город, и видел там девочку – посреди ночи она пыталась перевернуть лежащий в канаве труп, чтобы выдернуть у него из рук обглоданную собачью кость… Выпьем же за то, что мы оказались на нужной стороне, что родились в нужном месте, за то, что традиции позволяют быть богатыми только из за происхождения, отбирать пищу у сотен людей и съедать одному не ударяя при этом палец о палец… Выпьем за то, чтобы серая масса нищих никогда не поднимала головы, всегда боялась нас, позволяя пировать на фоне криков разорванных бедолаг со Стены, которых мы скармливаем Черным птицам, чтобы они не сожрали нас. Выпьем за то, что не мы погибаем в войнах, а другие, менее нужные этой земле люди, за то, чтобы никогда не становиться той грязью, которая покрывает социальное дно и кормит нас своим рабским трудом, пока мы пируем и устраиваем балы… За то, чтобы, не дай бог, люди не начали жить в достатке только благодаря своему таланту и уму, иначе большинство из нас умрет в нищете …

Следовало еще сказать «За короля!», но в этот момент Аэрон с размаху разбил деревянный стакан о столешницу стола, резко поднялся на ноги:

– Довольно! Надеюсь, Черные птицы, пожалевшие тебя прошлой ночью, вырвут тебе твой поганый длинный язык, чтобы мне не пришлось это делать самому раскаленными щипцами. Стража, дайте ему любое оружие, которое пожелает и к черту, на Стену!

10

На Стену Альфонсо вышел первым, неся в руках самый дальнобойный лук, который смогли найти и который он мог осилить натянуть, сразу подошел к ограде, посмотрел на Лес. Увидев черного волка, со всей своей силы он натянул лук, отпустил стрелу на свободу. Волк, услышав стрекот тетивы, посмотрел на Альфонсо, и потом оба они смотрели на дугообразную ниточку летящего смертоносного снаряда, который не был смертоносным, поскольку даже не долетел. не говоря уже о том, что его унесло ветром далеко в сторону. Альфонсо выругался, Волк завыл и неспешно спрятался в Лес.

Позади него стража выталкивала остальных четверых осужденных – ровно столько нужно было людей, чтобы накормить птичек, и тогда они не разлетятся по городу. Точное число нужных людей было выяснено множеством экспериментов. Замыкали колонну слуги, которые тащили небольшой стожок соломы, кучу тряпья, и сами удивлялись такому выбору предметов загадочного и страшного монаха Ордена света.

– Надеетесь хорошенько выспаться, граф, – съязвил дэ Эсген, глядя на тряпки. Альфонсо выстрелил из лука в Кариизия, сматерился, повернулся к начальнику дворцовой стражи:

– Буду проводить ритуал. Хотите поприсутствовать? Или страшно?

– Стану мерзким преступником, обязательно поучаствую. А пока – удачи граф.

Едва закрылась дверь, как четверо приговоренных бросились умолять Альфонсо спасти их, иногда переходя на угрозы, иногда на слезы, иногда на объятия с его ногами.

–Да что б Вас, пшли прочь! – разозлился Альфонсо, сел у ограды стены, задумался.

Тактический расчет его был прост: видимо, птицы реагируют на шум, которого, благодаря их ужасающему, сводящему с ума пению, предостаточно, и слух у них настолько хороший, что они слышат дыхание и биение сердца, по этому находят и спящих. Так рассуждал Альфонсо, полагавший, что солома и тряпки смогут заглушить эти звуки, и тогда птицы отсюда улетят, чтобы сожрать кого нибудь другого.

– Жить хотите? – спросил он остальных ближе к полуночи.

– Говорите, что делать, Ваше сиятельство, – ответил один из них.

– Стойте молча.

Альфонсо подошел к первому, с размаху треснул по голове осужденного припасенной дубинкой, добавив ему в коллекцию травм сотрясение мозга и отправив за грань сознания.

–Какого черта творишь, паскуда? – заорал самый здоровый преступник и схватился за алебарду- грозное, смертоносное, красивое и совершенно бесполезное в битве с птицами оружие.

– Делаю так, чтобы вы не вопили, как девки, – бросил ему Альфонсо и уложил второго – быстро, качественно и неожиданно для того; тот только рухнул, как столб, не успев даже раскинуть руки.

– Только тронь меня, – крикнул здоровый, – и птицы тебя целого не увидят.

– Меня тоже не трогай, – неуверенно сказал второй, глядя на первого и два лежащих тела рядом.

Из глубины леса снова раздался заунывный, отчаянный волчий вой. Альфонсо скрипнул зубами, махнул рукой и, оттащив два тела в сторону, стал производить странные и непонятные манипуляции: он связал им руки и ноги веревками, заткнул рты тряпками, искренне надеясь что у них не заложены носы, они не задохнутся, и эксперимент не провалится, закидал соломой и тряпьем, потом передумал, разворошил все обратно и положил сначала тряпье, потом накрыл все соломой.

Лица наблюдающих каторжников являли собой прекрасный образец полного недоумения и изумления. В городе поговаривали, что после ночи на стене монах Ордена света сошел с ума, стал разговаривать с духами, а также видел самого Сарамона, и даже выбил у него зуб, который прячет в тайном месте, поскольку тот обладает чудовищной силой. И проводимые сейчас манипуляции нисколько не опровергали эти слова.

Альфонсо разжег факелы – множество факелов по всему участку Стены, лег в свой любимый угол и моментально уснул – до полуночи делать было нечего, а разговаривать с двумя арестантами не получилось – те упорно придумывали способ, как слезть со стены, не поломав организма, пытались выломать дверь и просто тряслись от страха.

Альфонсо снился сон, в котором он знал, что это сон – не могут деревья быть разноцветными, Сарамон наряжен в скомороха, а ведьмы танцевать и петь народные песни под разливающийся хохот Бурлидо. Альфонсо каким то чудом оказался на Кариизии, и тот скакал вокруг огромного костра, гавкая от восторга на ветер как маленький щенок. Беспокойство проникло в этот бред в тот момент, когда Сарамон дудел