Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя - Эндрю Соркин

– Я всегда говорил, что, если кто-то должен пожертвовать собой, то это буду я, – заговорил Грегори. – Пусть это будет не впустую.

Так как Фулд выглядел так, будто теряет сознание, Грегори дотронулся до его руки и прошептал: «Ничего страшного».

– Вы хотите сказать что-нибудь? – спросил Фулд Каллан.

– Нет-нет, – ответила она, вытирая слезы.

Объявив, что он планирует объявить Барта МакДейда преемником Грегори, Фулд заявил: «Он лучший оператор из тех, кто у нас есть».

Но отмечать назначение МакДейда не стали. Когда заседание подошло к концу, Фулд еще раз сердечно обнял Грегори, а потом наблюдал, как тот медленно вышел из зала заседаний.

Глава седьмая

11 июня во второй половине дня президент Merrill Lynch Грег Флеминг, выглядящий юношей мужчина 45 лет, встречался с клиентами в штаб-квартире фирмы, когда его секретарь незаметно передал ему записку с пометкой «срочно». Звонил Ларри Финк, исполнительный директор по управлению инвестициями огромного BlackRock.

Флеминг даже не догадывался, что могло быть настолько важным, но, учитывая ситуацию на рынке, согласился ответить на звонок. По слухам, которые появились утром, BlackRock мог рассматривать покупку Lehman Brothers; на CNBC Финк поощрял спекуляции и даже заявил: «Lehman – это не то же самое, что Bear Stearns[254]. Lehman Brothers адекватно структурирован с точки зрения предотвращения кризиса ликвидности».

Два руководителя были давно знакомы – 55-летний финансист Финк одолжил Флемингу и его банкирам служебные помещения, после того как теракты 11 сентября вынудили сотрудников Merrill покинуть их штаб-квартиру, и в настоящее время две эти компании были партнерами. В свою очередь, в 2006 году Флеминг помог заключить сделку по слиянию бизнеса по управлению активами Merrill на 539 млрд долларов[255] с бизнесом BlackRock в обмен на почти 50-процентную долю в фирме. Сделка подняла стоимость активов BlackRock, хорошо известного на рынке облигаций торгового дома, и позволила вступить в «клуб триллионеров», а Финк, который в 1980-е поспособствовал созданию рынка производных от ипотеки финансовых инструментов, стал еще более влиятельным посредником на Уолл-стрит.

– Что, к чертям собачьим, происходит? – закричал в трубку Финк, почти задыхаясь от гнева, как только Флеминг поздоровался с ним. – Просто скажите мне, что, к чертям собачьим, происходит? Как он мог это сделать? Как он мог так поступить со мной?

– Ларри, Ларри, – Флеминг попытался успокоить его, – о чем вы говорите?

– Тейн! – заорал Финк, имея в виду Джона Тейна, исполнительного директора Merrill Lynch. – По CNBC говорят, что он выставил BlackRock на продажу. Что, на хер, он о себе думает?

– Ларри, я ничего об этом не знаю, – ответил искренне озадаченный Флеминг. – Когда он это сказал?

– Он произнес речь! Сегодня он объявил на весь мир, что его доля продается. Какой хренов идиот может сделать такое? – снова заорал Финк.

– Я не знал, что Джон произносил речь, но…

– Грег, у нас соглашение о непродаже! Вы это знаете, Джон это знает. Он обязан спросить моего разрешения. Он даже не позвонил мне, вообще! Он не имеет никакого права продавать BlackRock!

– Ларри, я знаю, у нас есть блокпакет. Просто глубоко вдохните и послушайте… – попытался успокоить его Флеминг.

– Подумайте вот о чем, – перебил его Финк. – Какой продавец будет на каждом углу кричать о своих действиях? Только подумайте о том, какая это глупость.

– Насколько я знаю, никто в Merrill не хочет менять наши отношения, – заметил Флеминг. – BlackRock является для нас стратегически важным активом. Позвольте мне найти Джона и выяснить, что произошло, и тогда мы втроем поговорим об этом, – пообещал он и повесил трубку.

Единственное выступление Тейна, о котором знал Флеминг, состоялось накануне на конференции, организованной Wall Street Journal, и в этом выступлении он явно не упоминал BlackRock. Действительно, Флеминг был впечатлен объективной оценкой Тейна состояния отрасли, которую он дал в своей речи. «Все сокращают балансы[256]. Слишком велико отношение заемных средств к собственным, слишком много кредитов, и они слишком короткие, – говорил Тейн, взяв на себя роль старшего политика отрасли. – Все мы озабочены тем, что читаем в газетах».

Флеминг позвонил Тейну, но ему сказали, что тот в отъезде. Флеминг знал, что баланс BlackRock продолжает ухудшаться, он был перегружен ипотечными кредитами, от которых компания не смогла избавиться, и, вероятно, ей придется искать наличность. Но Флеминг не ожидал, что Тейн на самом деле планирует продажу BlackRock – фирмы, которую многие считали самым надежным из активов Merrill. Объявление о продаже создало бы еще больше проблем для Merrill.

Как и Lehman Brothers, Merrill боролся с собственным кризисом доверия. Последние несколько месяцев Тейн неоднократно сообщал инвесторам, что фирма консервативно оценила активы и ей не придется привлекать дополнительный капитал. Но скептически настроенные инвесторы за год сбили цену акций Merrill на 32 %.[257]

Тейн, бывший вторым после Полсона в Goldman Sachs, заступил на должность главы Merrill всего семь месяцев назад, чтобы помочь навести некое подобие порядка после того, как фирма сообщила о крупнейших в ее истории убытках, и вытеснил исполнительного директора Стэна О’Нила. В то время Ларри Финк был уверен, что является первым кандидатом на должность, и о том, что проиграл Тейну, он узнал на сайте New York Post. Собеседование с ним должно было состояться чуть позже, и он был возмущен.

Высокоморальный руководитель, которого иногда называли «Я, Робот»[258], Тейн понравился совету Merrill своей недавно заработанной репутацией мастера поворачивать ситуацию вспять. После быстрого карьерного роста в Goldman он ушел проводить капитальную реформу Нью-Йоркской биржи после бури, вызванной экстравагантным компенсационным пакетом ее гендиректора Ричарда Грассо. Финк, по иронии судьбы, возглавлял именно тот комитет, который выбрал Тейна[259]. На бирже Тейн (который, и это мало кого удивило, получил пакет в 16 млн долларов «после Грассо») начал радикальные преобразования, пытаясь вытряхнуть крупнейший мировой фондовый рынок из его устаревшего закрытого состояния. Он сократил льготы – под удар попали обитый деревянными панелями клуб и биржевая парикмахерская[260] – и превратил биржу в коммерческое предприятие, чьи акции поступили в свободное обращение. Он пошел против мощного устоявшегося сообщества биржевых маклеров, которые тщетно протестовали, пока Тейн втаскивал их в век электронной торговли.

Тейна, выросшего в Антиохии, штат Иллинойс, небольшом городке к западу от озера Мичиган, всегда считали человеком, который умеет решать проблемы. В свой первый год в Массачусетском технологическом институте, во время практики в Procter & Gamble[261], он сделал простое, но довольно важное открытие по поводу сборочной линии, за которую отвечал. Рабочие производили мыло Ivory, и всякий раз, когда из-за технических проблем линия останавливалась, они ждали, пока она снова начнет работать. Юноша из колледжа объяснил, что нет причин останавливать работу, что можно продолжать делать мыло и складывать ящики в стороне, пока линия снова не заработает. Таким образом их бонусы, привязанные к количеству мыла, которое они сделают, не пострадают. Тейну удалось переманить их на свою сторону, особенно после того, как он сам начал укладывать коробки.

Имидж черствого технократа не очень совпадал с действительностью, у Тейна все-таки были свои слабости. Инженер по образованию, он порой казался слишком прямолинейным человеком, неспособным чувствовать нюансы. «Когда он говорит[262], он настолько подробно все объясняет, что я, черт возьми, вообще перестаю его понимать», – сказал как-то Стив Васкес, с которым он когда-то учился. А в 1999-м на собрании в Goldman Тейн просил заполнивших комнату банкиров и юристов: «Не затруднит ли вас иногда мне льстить?»[263]

Он знал, что шутит, но другие этого не поняли. Как потом выяснил Флеминг, инцидент, который привел Финка в ярость, был еще одним примером неспособности Тейна понимать полутона. Тейн принимал участие в селекторном совещании с инвесторами Deutsche Bank, когда ведущий совещания аналитик Майкл Майо спросил: «Так, вы уже говорили, что вас устраивают BlackRock и Bloomberg. Ничего не изменилось? При каких обстоятельствах вы бы сказали, что держать эти инвестиции больше не имеет смысла?»

Тейн резонно воспринял вопрос как гипотетический. Конечно, Merrill обязан оценить свои активы и выяснить, какие из них могут быть превращены в твердую наличность, сказал он. В сложившихся обстоятельствах любой инвестиционный банк должен так поступить. «В конце прошлого года, когда мы искали[264] новый капитал, мы рассматривали различные варианты, среди которых были продажи обыкновенных акций и продажи конвертируемых акций, – заявил Тейн. – Но мы также рассматривали возможность продажи некоторых ценных активов, находящихся у нас на балансе, таких как Bloomberg и BlackRock. И если нам понадобится больше капитала, мы продолжим процесс оценки того, какие альтернативы у нас есть и как поступить с точки зрения эффективности капитала».