Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища - Александр Сладков

И вот как-то я стоял у стены. Прямо перед сидевшим за пультом дежурным по училищу, полковником Петровым. У него (у Петрова) было рыхлое розовое, побитое оспой лицо. Оно еле виднелось сквозь исцарапанный плексиглас. Стоял я, стоял, а потом взял да и упал плашмя на холодный кафель. Уснул. Фуражка укатилась в сторону. Курсант возле знамени, на первом посту, аж переступил с ноги на ногу, словно конь в стойле, хотя двигаться ему категорически запрещается. Полковник молча приподнялся со стула, глянул через окошечко, не зарезал ли я себя в падении штык-ножом, сурово так посмотрел и снова продолжил что-то писать в своем журнале.

Итак, сон. Вернее, его отсутствие. Говорят, врачи-психиатры недосыпанием лечат депрессию. А еще лишение сна применяют палачи. Они пытают жертву, не давая ей спать, и постоянно допрашивают. Стоп. Что-то с нашей училищной сессией перекликается. Я о палачах, ой, извините, о преподавателях. Допрашивают, а мы не говорим. А может, нас всех лечат? От коллективной депрессии? Возможно, возможно…

Ну хорошо, недосыпание победить можно. Возьмите и выспитесь хорошенько. Недуг пройдет. Такое возможно, скажем, в воскресенье или во время нахождения в лазарете. А голод? Сколько в койке ни валяйся, сыт не будешь. Тут нужны мероприятия посущественнее. Например, поход в чипок, то есть в курсантскую чайную. Если вы на втором курсе, это может дать результат. Нужно только немного денег, хорошие мускулы, бойцовский дух, мотивация (о! ее хоть отбавляй! жрать-то хочется!), ну и часик свободного времени.

Сейчас этот курсант, стоящий на фоне бытовой комнаты роты, выпьет свой привычный ночной чай

Как раз сейчас я рассчитываю посетить наш чайник. Надеюсь, вы не думаете всерьез, что можно наесться жареной селедкой и тушеным бигусом. Именно это сегодня подают на обед в нашей курсантской столовой. Селедку даже нюхнуть невозможно, не то что класть в рот. Один ее запах вас может убить. А бигус… армейского исполнения… Вы представляете тушеные козявки и сопли какого-нибудь бомжа-старика?.. Тушеные с добавлением картона, казеинового клея, масленой отработки, слитой с трактора «Беларусь»? Примерно такие вот варианты. На обеде я, как обычно, отсиживаю двадцать минут, отведенных на прием пищи, отворачиваясь от стола, чтоб не портить себе настроение. Первым вскакиваю при команде «Встать!». Вылетаю на улицу. Уххх, свежий воздух. Нас строят и отводят к казарме.

– Разойдись!!!

Клим в наряде, действую в одиночку. Делаю вид, что отправляюсь на спортгородок, но медленно, неуловимо для сержантов, меняю траекторию полета. Держу курс на буфет. До клуба пять минут ходьбы. Но. Перемещаться по училищу тоже надо уметь. Движения должны быть четкими. Спина прямая. Взгляд (это очень важно) серьезный, сосредоточенный. Ни у кого из встретившихся офицеров не должно быть сомнений, что этот военнослужащий выполняет чье-то срочное поручение, а вовсе не торопится набить брюхо в курсантском чипке.

Чип, чайник, болды́рь – одно из любимых мест будущих офицеров-политработников. Здесь не проводят время, не сидят расслабленно в удобных креслах, как американские «золдатен» во вьетнамском баре в Сайгоне, потягивая виски со льдом. Чип дело другое. Здесь жрут. Стоя за колченогими столами. Заглатывают варенец и молоко прямо из бутылок, заталкивая в глотку треугольные, как фронтовые письма, коржики. Налицо воспитание элиты на казарменной основе. Говорят, раньше, при царе, юнкеров учили танцам, этикету, общению с мадмуазелями и дамами. А у нас тут Штундер недавно выдал:

– Что вам бабы! Вам лишь бы громоотвод свой воткнуть! Вынул и пошел!!! Это ваше первое желание!!!

Наш мудрый ротный не прав. Первое желание – набить себе бурдюк поплотней. Коржиками и молоком. И поспать. А потом можно и воткнуть.

Вернемся из грез в реальность. Чип – это небольшой зал. Тридцать на тридцать. Стены выкрашены в красный цвет. Говорят, такой колер возбуждает. Так оно и есть. Так возбуждает, что аж слюни текут. Чип – это место действия. Курсант не заглядывает сюда «просто посмотреть». Он с порога вытягивает шею, как гусак, сжимает кулаки и включается в борьбу. За «хавчик». Вы, наверное, в курсе, в армии все, что положено на каждый день, – пайка. Все, что в поле, – сухпай. А все, что вырвано у природы самостоятельно, – не иначе как «хавчик».

Прилавок тянется вдоль всей стены. На нем коржики, молоко и варенец. А дальше, в ряд, три витрины-холодильника. В них за гнутым стеклом, на дне, реденько разбросаны консервы. Ассортимент минимальный. «Красная рыба» – килька в томате. Все. Как-то в аншлаг толпа выдавила телами стекло одного из холодильников. Туда, вовнутрь, к консервам, упал «минус». Отряд не заметил потери бойца. Несчастного попыталась спасти буфетчица. Немолодая обрюзгшая женщина, супруга офицера кафедры связи. Она кинулась к телефону.

– Ало! Патруль!!!

Стоящие первыми в очереди курсанты-политработники выбили из рук трубку. Оборвали провод.

– Торгуй, сука!!!

Перспектив у буфетчицы не было никаких. В смысле безопасности. Да и вообще. Голодные и невыспавшиеся будущие комиссары были злы. После секундного замешательства выдача коржиков и молока продолжилась. «Минус», упавший в холодильник, лежал тихо. Скрючившись на битом стекле. Прикрыв глаза кистью руки. Стыдливо. Как изнасилованный. Лежал до закрытия. Получил обморожение. Наряд по чипу, тоже «минуса́», уволокли пострадавшего в санчасть.

Я, простите за отступление, родился и вырос в Монино. Наша регбийная команда ВВА лучшая в Союзе. Всех кроет. Знаете, как выглядят регбисты? Это бегающие штангисты, они огромны. Кто только в Монино не приезжает на турниры! Французы, итальянцы, румыны. Прибалты, украинцы, грузины. Гиганты по два метра ростом, мощные, как бульдозер. Какие драки на поле случаются, какие схватки за мяч! Так вот все это мышиная возня по сравнению с битвами в нашем чипке. У нас рубятся до последней крохи хлеба, до последней капли молока!

Четвертый курс, а вот они, будто волшебники, подходят к прилавку, словно вокруг никого нет. Скучающе заказывают:

– Пять коржиков, два варенца и молоко…

Им все это немедленно отгружают. Толпа затихает, благоговейно ожидая исчезновения «старшаков». Едва четверокурсники удаляются, драка возобновляется. Бодаются третий курс и второй. Отжимают друг друга от прилавка. Едва одному из военных удается удержать плацдарм, он выдыхает:

– Пять молока и пять коржиков!

– Петя, возьми и мне!

– Сколько?!

– Два молока и десять коржиков!

– «Минуса», вы охерели совсем!!

– Заткни рот свой!

– Чего??!!

И тут опять у прилавка столбняк, опять четвертый курс. Не торопясь: