Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Турции. Я утверждаю, что это была правильная стратегия. Стало ли это резонансным решением? Я спрашиваю уважаемых членов, могут ли они показать мне хоть одну провинцию под управлением Турции, чье благосостояние, население, свобода, счастье, и все, что делает страну великой и процветающей, не пришло в упадок под властью Турции. Нет ни одной такой провинции! Могут ли они назвать мне хоть одну провинцию, отделенную от Турции за последние пятьдесят и более лет, которая стала богаче, в которой выросла численность населения, которая прибавила в мощности и процветании, и, прежде всего, стала более свободной? Нет ни одной такой провинции! Это является серьезным обвинением против империи»[4980].

Это заявление Ллойда Джорджа, переориентировавшее дебаты в отношении неспособности Турции уважать группы ее населения и повышать их благосостояние, едва ли скрывает горечь британского политика, которому так и не удалось добиться успеха в обеспечении принципа, к которому он взывает, и в наказании лиц, виновных в совершении преступлений «против прав человека».

Конвенция 1948 г. о предупреждении преступления геноцида и наказании за него и опыт 1919 г.

Ряд авторов отмечают, что Рафаэль Лемкин знал о преступлениях, совершенных против армян в Первой мировой войне, и что он уделил особое внимание судебному процессу над Согомоном Тейлиряном[4981]. Аннет Беккер отмечает, однако, что он не сделал ссылку на эти вопросы в своей главной работе «Господство оси в оккупированной Европе», в которой он ссылается на «разрушение Карфагена в 146 г. до н. э.; разрушение Иерусалима Титом в 72 г. н. э.; религиозные войны ислама и крестовых походов; массовые убийства альбигойцев», завершая свой список ужасами, совершенными Тамерланом[4982]. В статье, опубликованной два года спустя, Рафаэль Лемкин повторил свой список ранних случаев массовых убийств. В этот раз, однако, он добавляет: «И, ближе к нашему времени, преступления против армян»[4983]. Далее он отмечает, что «были и дипломатические представительства в пользу греков и армян, когда они погибли от рук разных государств, с указанием обязательств, которые они взяли на себя, чтобы продолжить режим в отношении своих граждан»[4984], при этом, однако, не добавляя, что эти преступления были также рассмотрены юристами комиссий, созданных Предварительной мирной конференцией. Тем не менее в (неопубликованном) интервью, которое он дал в Нью-Хейвене (Коннектикут) в 1949 г., в связи с принятием Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, он отметил, что «только после истребления 1 200 000 армян во время Первой мировой войны победившие союзники обещали уцелевшим в этой ужасной резне адекватный судебный процесс. Но этого не произошло». Ссылаясь на убийство Талаата-паши Согомоном Тейлиряном, в отношении которого суд признал, что он «не несет ответственности за свои действия» и который был оправдан, Рафаэль Лемкин подчеркнул иронию ситуации: «Человек, действующий от имени человеческого сознания, сознания, которое еще не нашло свое правовое выражение в международном праве, был объявлен душевнобольным»[4985]. Таким образом, Рафаэль Лемкин отметил тот факт, что преступление, совершенное против армян, осталось безнаказанным, поскольку союзники не придерживались своей логики до конца, в то время как международное сообщество еще не представило юридического определения этого преступления.

Это последнее утверждение оспоримо. Изучение дискуссий и докладов комиссий юристов, которые работали в рамках Предварительной мирной конференции, показывает, что эти делегаты явно знали, что они столкнулись со «случаями, не предусмотренными обычными положениями закона» и, следовательно, стремились определить «преступления против человечества», в дальнейшем отличаемые от военных преступлений.

Кроме того, резолюция 96 (I), которая была принята Генеральной Ассамблеей ООН 11 декабря 1946 г., повторяет формулу «преступления против прав человека». Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г. еще более непосредственно вобрала в себя выводы Комитета по ответственности, которые были опубликованы 29 марта 1919 г.: Статья 3 настоящей Конвенции представляет аналогичное определение категорий преступников, участвовавших в геноциде; Статья 4 излагает идею наказания виновных лиц вне зависимости от их ранга в государственной иерархии, и, наконец, Статья 6 предусматривает создание международного судебного органа, формирование и прерогативы которого описаны практически теми же терминами, как и те, которые были использованы в докладе от 29 марта 1919 г., предлагавшего создание «Высокого суда»[4986]. Хотя рекомендации в отношении преступлений «против прав человека» не были осуществлены на практике в свое время, они послужили в качестве основы для правил, принятых ООН после Второй мировой войны. Есть все основания полагать, что провал попытки создать международный судебный орган сразу после Первой мировой войны был еще не забыт, когда союзники приняли решение не оставлять безнаказанным преступление, совершенное нацистами против евреев.

При всем том в межвоенный период Пятая комиссия Лиги Наций продолжала работать над этим вопросом. Без сомнений, известно, что некоторый прогресс был достигнут в 1919 г.[4987].

Глава 7

Первый судебный процесс против младотурецких преступников в военном трибунале Стамбула

В мае 1919 г., в то время как судебный процесс против членов Центрального комитета иттихадистов продолжался, писатель д-р Джемаль Шехабеддин-бей нашел немного времени и опубликовал в издании «Алемдар» один из редких материалов, который отразил то, что никто не осмеливался или не хотел сказать: «Те, чей разум хоть немного открыт, могут понять, что на всех уровнях страны продолжает бушевать смертная болезнь юнионизма»[4988]. Автор статей издания «Сабах», со своей стороны, стремился понять причины создания военного трибунала: «Нас обвиняют в совершении преступления, и мы страдаем от болезни хуже чумы… Да, мы заражены чумой. Человечество не решается приблизиться к нам… Именно поэтому мы организовали внеочередной военный трибунал для наказания виновных среди нас, в зависимости от степени их вины, в соответствии с требованиями правосудия»[4989]. Али Мюниф-бей, заключенный № 2762, бывший заместитель государственного секретаря[4990], который оказывал действенную помощь Мехмеду Талаату-паше во время геноцида, наивно пытался оправдаться в своем письме от 19 октября 1919 г. в адрес британских властей, написанном им на Мальте. Тем не менее он не стал отрицать, что партией-государством было совершено коллективное преступление: «Во время массовых убийств, имевших место в 1915 г., — писал он, — у меня не было полномочий принятия решений или совершения этих деяний, прямо или косвенно. Следовательно, я не могу нести за них ответственность; у меня не было ни полномочий на принятие решений, ни средств для исполнения решений»[4991]. Этот младотурецкий лидер, содержащийся под стражей британцами далеко от своего дома, понял, что в текущем контексте невозможно отрицать в обычной манере совершение преступления. Будучи не в состоянии утверждать, что он не занимал свой пост во