За гранью тьмы - Михаил Викторович Гречанников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впечатлённый, я какое-то время переваривал услышанное, затем сказал:
– Я видел сон. Наверное, это был сон, хотя теперь я не уверен…
И я рассказал им о том видении, где наблюдал за планетами со стороны. Как видел гигантского паразита сам.
– Когда ты это видел? – уточнил Виктор.
– Когда был в том мире. Мы с Кристиной вошли в древний город, о котором я говорил, и пошли к его центру – к башне. Что-то одурманило нас, завладело нашей волей, и мы… Ну, мы стали рыть подкоп… Не совсем подкоп… Но да, в целом – подкоп.
– Вы попали в башню?
– Да, провалились, когда копали. Внутри была лестница. Винтовая такая, широкая. Сперва мы поднялись наверх, но ничего там не нашли, кроме обломков. Сверху мы только осмотрели город. А потом мы пошли вниз…
И снова меня настигло воспоминание, как Кристина прыгает в пролёт между лестниц.
– …и там попали во что-то чёрное, в какую-то гадость. Это было… как живая смола. Когда я упал в неё, я потерял сознание. И вот тогда мне приснился этот сон.
– А потом что было? – нетерпеливо спросил Антон. – А? Когда проснулся?
– Мы с Кристиной пришли в себя в каком-то храме. Так мне показалось, наверное. В центре стояла огромная раковина. В смысле, ракушка. Высокая, с десятиэтажку, наверное. От гигантского моллюска, видимо. Больше там никого не было, грязь эта чёрная тоже пропала, ну и мы поспешили уйти. – Я пожал плечами. – Потом, когда мы уходили, попался нам зал, где на пьедесталах стояли каменные статуи моллюсков. И одна из них была очень похожа на ту раковину, которую мы видели.
– Их было пять, этих статуй? – спокойно спросил Виктор.
– Не помню, – ответил, я, не раздумывая, и тут же поправил себя. – Но… Да. Кажется, их было пять.
Виктор задумчиво кивнул, помолчал, глядя в камин, и только потом заговорил:
– Вы были в храме одного из пяти богов, которым поклонялись в том мире после пришествия в их мир паразита. Конечно, на самом деле богами они не были, но почитались именно так.
– Так этот паразит там давно? – уточнил я. – Ну, если и храмы им построить успели до того, как все вымерли…
– Он там тысячи лет. Две, может, три тысячи. Питается он медленно и основательно. Не одна цивилизация успела возникнуть и исчезнуть, не зная мира без червя. Если в мире, который он начинает пожирать, есть цивилизация определённого уровня развития, его начинают почитать как бога. Верховного бога. А пять его эмиссаров – как богов рангом поменьше. Им начинают поклоняться, молиться, возводить храмы, приносить жертвы. В них верят сотни поколений.
– Трудно не поверить, когда видишь такую махину, – усмехнулся Антон.
– Верно, – кивнул Виктор. – Искатели, как мы их зовём – они же эмиссары, младшие боги – нужны паразиту, чтобы находить подходящий мир, а после перемещаться в него. Без них это заняло бы куда больше времени. Дело в том, что сам он далеко, очень далеко, и ему ни за что не найти нужный мир самостоятельно. Но природа его не обделила – рождённые в нём же, как мы знаем, твари заняты только служением своему хозяину и кормильцу.
– Эти пять богов… Они родились в нём? – уточнил я. – От него?
– Да, насколько мы знаем. Это не его потомство в нашем понимании этого слова – они никогда не будут похожи на самого пожирателя. Это скорее органы, которые могут уходить из тела.
– Или органические дроны, – заметил Антон.
– То есть, они как роботы? – переспросил я. – Ими управляют? Или они могут думать?
– И думать, и чувствовать, – кивнул Виктор. – Но без своего хозяина они себя не мыслят в принципе. Их задача – найти мир, достаточно «вкусный» для Пожирателя. То, как они ищут этот мир, так же трудно для понимания, как и то, чем питается сам Пожиратель.
– В смысле – чем? – переспросил я. – Он планету жрёт. Я сам видел.
Антон фыркнул, не глядя на меня. Как мне показалось, презрительно фыркнул.
– Нет, – покачал головой Виктор. – Планета получает повреждения, но не напрямую от паразита, а ввиду того, что лишается сил.
– Каких ещё сил?
– Энергия, которую мне тебе не объяснить. Она напрямую зависит от жизни на планете. Миры без жизни Пожирателя не интересуют. Просто запомни это как факт, не пытайся понять всё. Все живые миры, как бы далеко они ни находились друг от друга, связаны единой сетью. Когда жизнь на планете развивается выше определённого уровня, мир попадает в эту сеть. Искатели умеют использовать связи между мирами, чтобы выбирать следующую цель. Сам искатель не путешествует с планеты на планету в космическом корабле или чем-то вроде того. Вместо этого он… рыбачит.
– Чего?
– Это похоже на рыбалку, – едва заметно улыбнулся Виктор. – Он забрасывает удочку на жителей нового мира. Собирает их и затаскивает в тот мир, где находится. Наш городок построен как раз в таком месте, где связь с другими мирами очень сильна.
– Вы же говорили, что это «слабое» место.
– Слабое с точки зрения прочности. Сильное с точки зрения прорыва. В таких местах можно перемещаться между мирами, и именно это мы должны предотвращать. Итак, о чём это я… – Он постучал пальцем по лбу. – Ах, да. Искатель устраивает «рыбалку», ловит людей. Затаскивает их к себе, делает одну из жертв своим носителем, а потом отпускает их обратно, чтобы с ними вместе попасть в их мир.
– Опять какая-то белиберда… – поморщился я. – Какое ещё носительства себя самого?
– Как я и говорил, искатель не может сам путешествовать между мирами, анатомия не позволяет. Использовать звездолёты нельзя – слишком далеко. Но он может нащупывать незримые нити, связывающие миры. И даже если между мирами десятки, сотни световых лет, искатель может наладить проход между мирами. Но это лишь половина его работы. Переходить грань между мирами непросто, а для самого искателя – откровенно опасно. Ему нужен носитель. Чтобы перемещаться, он притягивает к себе несколько жителей выбранного мира, затем подсаживает одной из жертв ядовитое семя – по сути, одну из форм самого себя, а потом отпускает. Вам не повезло оказаться у него под рукой. Точнее было бы сказать, «под крючком».
– «Не повезло», – усмехнулся я. – Не повезло – это когда дождь пошёл, а ты зонтик забыл взять. Когда
