Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В самых последних годах XVII столетия соляной промысел в Балахне стал сокращаться. Причиной упадка была конкуренция лучшей по качеству соли «пермянки» с Камы.
В период возникновения Нижнего Новгорода, в XIII веке, местность вокруг современных Арзамаса, Лукоянова и Сергача представляла собою лесные дебри, населенные охотничьими мордовскими племенами. Первые летописные сведения о появлении здесь русских относятся к середине XIV столетия, когда князь нижегородский Константин Васильевич, поощряя проникновение своих подданных на юг от Нижнего Новгорода, разрешил им селиться за реками Кудьмой, Пьяной и Сережей — «кто где похощет».
Источники XVI века говорят о некоем Ивашке Лукьянове, поставившем в верховьях Теши «мельницу колесо русское» и положившем основание деревушке Лукьяновой, или Лукояновой. При царе Алексее в этих местах были поселены группы литовцев и белоруссов, которые сохранили на продолжительное время характерные особенности своего национального говора, одежды и обычаев (еще в начале XX века крестьяне, жившие к востоку от Лукоянова, слыли «будаками», или «панами»).
Близ реки Пьяны, протекавшей причудливыми зигзагами по юго-востоку Низовского края, возникло примерно в то же время селение Сергеево, или Сергачиха. В одном из царских указов оно названо Сергачом, и это название закрепилось в обиходе.
Об Арзамасе как о новой русской крепости известно со времен Казанских походов Грозного.
«Тишайший» вел непрерывные войны, но одновременно он являлся рачительным и скопидомным «помещиком на троне». Заботясь о дворцовых доходах, царь предписал указом: «…в притешских и приалаторских лесах произвести розыск угожих мест, кой бы годились его, великого государя, на поташное и смольчужное дело…». Как следствие этого, в сельцах Лукоянове, Сергаче с близлежавшими деревнями и в окрестностях городка-крепости Арзамаса возникли многочисленные поташные заводы, по терминологии того времени — «будные майданы».[34] Правительство всеми мерами поощряло добычу поташа и смольчуга, потому что оба этих химических продукта были одной из важнейших статей русского вывоза в Англию и Голландию.
Для успешного поташного промысла нужен был лес нескольких пород. Поташное производство состояло из ряда последовательных операций. Дуб и ольха пережигались в золу. Из золы, смешивая ее с водой, месили тесто, которым обмазывали сосновые и еловые поленья. Приготовленные таким способом дрова складывали в кучи — «буды», покрывая при этом каждый ряд поленьев новым слоем зольного теста.
Буда, имевшая величину небольшого крестьянского дома, поджигалась и пылала костром около полусуток, пока не получался новый продукт — поташ.
Людей на майданы, или «станы», требовалось очень много. На арзамасских, лукояновских, сергацких и барминских станах работало в общей сложности свыше трех тысяч человек. Основная часть рабочей массы набиралась царскими указами среди крестьян дворцовых селений и мордовских ясачных деревень. Немало было вольных хлебопашцев, из нужды на время порвавших с землей. Некоторая часть работников вербовалась добровольными соглашениями из окрестных помещичьих вотчин, главным образом из деревень Б. И. Морозова.
Все работающие делились на категории разной квалификации и оплаты.
«Поливачи» обмазывали поленья и посыпали («поливали») золою будный костер. От их уменья разводить зольное тесто целиком зависело качество поташа. Они получали каждый от 10 до 20 рублей годового жалованья и корм натурой: по десяти четвертей муки, одну четверть с полуосьминой круп, три пуда соли и осьмину толокна.
«Будники» были наиболее многочисленной на стану группой. На их обязанности лежало правильное устройство буд. Дрова в клетках должны были в известном порядке чередоваться породами деревьев. Интервалы между поленьями также имели немаловажное значение. Будники получали от 3 до 5 рублей в год и харчи.
«Воштари» (возчики) доставляли древесину с мест рубки, иногда отдаленных, и отвозили готовый продукт в амбары. Получали 3–4 рубля и такое же, как другие, продовольствие натурой.
Были еще «бочкари», «обручники», «колесники», «рубщики», выполнявшие различные виды работ за плату 2 рубля 50 копеек — 3 рубля в год и скудное пропитание.
Работному люду на поташных промыслах жилось тяжело. С апреля по ноябрь приходилось ночевать в землянках. Жар от постоянных костров был такой, что лопалась кожа на лице и руках. Укусы комаров, мошек и прочего «гнуса» выматывали душу. Отсутствие в большинстве случаев сносной питьевой воды вело к «нутряным» заболеваниям. Работать приходилось от зари до зари.
Нередки оказывались случаи бегства с этой будной «каторги». В одном документе, касающемся сыска беглых людей, читаем: «…работники (такие-то) на будные станы пришли 8 мая и, не дожив до отстою, с будных станов сбежали».
Чтобы держать в повиновении население будных майданов, в Арзамасе пребывал особый воевода «поташных государевых дел». В его распоряжении была подьяческая «канцелярия», дыба, виска и даже особый палач.
История запечатлела несколько крупных вспышек протеста будников против невыносимых условий работы. Именно здесь разинцы в 1670 году нашли первых своих сторонников. В работниках лукояновских и сергацких будных станов XVII века можно видеть первых представителей зарождавшегося нижегородского промышленного пролетариата.[35]
Первыми поселенцами, давшими основание селу Богородскому (ныне город Богородск), явились опальные жители Великого Новгорода. Иван Грозный, разгромив в 1570 году «вольницу», часть новгородцев казнил, другую часть обратил в опричнину, а остальных расселил по разным местам государства. До 200 человек попали в Нижегородское Березополье и обосновались на проезжей дороге между Нижним и Муромом, в 40 верстах от первого.[36]
До XVII столетия село Богородское принадлежало казне, а в 1614 году по жалованной грамоте царя Михаила Романова было отдано вместе с девятью окрестными деревнями в вотчину думному дворянину Кузьме Минину «за московское очищение да за его, козьмину, как сказано в грамоте, многую службу». В 1616 году Кузьма умер, вотчина перешла к сыну Нефеду, во владение которого и находилась почти шестнадцать лет.
О селе Богородском времен Нефеда Минина имеются в исторических источниках отрывочные сведения: «…стоит на четыре усада (т. е. порядка) домов, а меж усад и ключей пруд с заплотиной… в селе церковь пречистой богородицы, древяна с папертью… да в селе кабак да торг, а торгуют два дни в неделю, в пятницу да в воскресенье, а с торгу и с кабака сбирают деньги на вотчинника, на Нефеда Минина, люди его и крестьяне».
