Наследие - Эль Кеннеди

Она: Не убивай меня.

Я: Он мог избавить себя от всего этого, если бы просто слушал меня во время ДЕСЯТКА разговоров, где мы обсуждали этот самый вопрос. Я сказала ему, что не готова.

Она: Да, но это Дин. Ты знаешь Дина. Мистер Импульсивность. Если он чем-то увлечен, он увлечен этим целиком и полностью.

Она права. Когда Дин решил, что он влюблен в меня, он погрузился в это целиком. И после того, как я рассталась с ним в конце выпускного года, он сделал все возможное, чтобы доказать мне, что он взрослеет и меняется. С тех пор он стал невероятным партнером. Я люблю его всеми фибрами души.

«Так почему ты не можешь обручиться с ним?» – давит внутренний голос.

– Элли! Достаточно! Мне выбросить твой телефон в это огромное ведерко с шампанским? – нетерпеливо говорит Тревор.

Он не шутит. У нас на стойке действительно есть ведро с четырьмя дорогими бутылками шампанского. Стоят они неприлично дорого, но Тревор настоял на том, что нужно себя баловать. Он любит тратить деньги.

– Серьезно, что с тобой происходит? – Темные глаза Серафины с беспокойством оглядывают меня. В шоу она играет мою старшую сестру, но, несмотря на три сезона тесной совместной работы, мы так и не стали близки в реальной жизни. Сера очень серьезна, и наше чувство юмора не особенно совпадает.

С учетом сказанного, я понимаю, что она может быть лучшим человеком, к которому можно обратиться за советом. Дело в том, что Серафина замужем с шестнадцати лет. Ага. С шестнадцати. Она должна была получить разрешение своих родителей, чтобы выйти за своего парня, который ухаживал за ней в старших классах, но они вместе уже четырнадцать лет.

– Я поссорилась со своим парнем, – признаюсь я.

– Не-е-ет! Золотой Бог! – задыхается Малкольм. Его персонаж в «Делани» – наш младший брат, мрачный и резкий. Героиновый наркоман, ставший бандитом, который проявляет свою натуру в каждой сцене. В реальной жизни Малкольм – полная его противоположность.

– Что ты сделала? – спрашивает он меня обвиняюще.

– С чего ты решил, что это моя вина?

– Потому что такие люди никогда не ошибаются.

– Это неправда, – возражает Тревор. – Как там говорится? Ошибаться – это по-человечески.

– Он не человек! – парирует Малкольм, прежде чем запрыгнуть на плюшевое полукруглое сиденье у нашей стойки. Он подражает Тому Крузу в шоу у Опры и прыгает вверх-вниз, словно маньяк. – Он прекрасный бог, посланный свыше, чтобы ослепить нас, смертных, своей чистой мужской красотой!

Ну, с этим я не могу спорить. Дин просто ослепителен.

– Что случилось? – Серафина поднимается со своего места, отодвигается от подпрыгивающего Малкольма и садится рядом со мной.

– Он пытался сделать мне романтическое предложение, а я не позволила ему даже начать, – признаюсь я.

Затем я сглатываю стон, потому что, произнесенное вслух, это звучит нелепо.

Выражение их лиц подтверждает мои подозрения. Я игнорирую Малкольма, потому что он смотрит так испуганно, будто я отказалась от предложения Дина купить мне сэндвич «Сабвей». Но Тревор и Серафина смотрят на меня так, будто я сошла с ума.

– Разве ты не безумно влюблена в него? – безучастно спрашивает Тревор.

– Да.

– Тогда почему ты не позволила ему сделать предложение? – требовательно спрашивает Сера.

После неудачной попытки объяснить это Дину я пытаюсь получше изложить свои чувства коллегам.

– Я всегда все планировала, – говорю я им. – И я определенно девушка, которая хочет отношений. Но я вижу отношения, как… я не знаю, представьте себе лестницу. Отношения – это лестница, и нужно пройти ступени – все ступени. – Мой тон становится немного ворчливым. – Сначала приходит любовь. Затем идет помолвка. Потом – свадьба и глупый ребенок в дурацкой детской коляске.

Тревор разражается смехом.

– Твое мнение о детях вдохновляет.

– Прошу прощения. Я просто злюсь, потому что Дин со мной не разговаривает. Но вы понимаете, что я имею в виду.

Сера по-доброму улыбается в ответ.

– Ну, конечно. Но есть один момент. Это все естественные шаги в большинстве отношений.

– Не в моих. Я полиаморен, – вклинивается Тревор. – У меня безумные шаги.

Она его игнорирует.

– Но ты должна решить, насколько это большая лестница. Какие будут промежутки между ступенями.

– Это будет плохо сконструированная лестница, если ступени будут расположены не на одинаковом расстоянии, – подчеркиваю я, хмуря брови. – Как тогда можно идти?

– О боже, это просто аналогия, – говорит она, смеясь. – Я пытаюсь лишь сказать, не нужно смотреть так, будто первая ступень приравнивается к помолвке, а вторая – к браку. Может, первая ступень – это помолвка, а потом вы идете еще немного, и брак наступает на пятой. Это все не высечено в камне. И лишь потому, что ты придумала себе этот план… – Ее взгляд смягчается, а тон становится твердым, хоть все еще и сочувственным. – Ты не одна на этой лестнице, Элли. Очевидно, он не рассматривает эти ступени так же, как ты. Вы на одной лестнице, поднимаетесь к одной и той же цели, но ступени Дина расположены иначе, и он чувствует себя на нетвердой почве. Ты чувствуешь себя уверенно на лестнице, а он – нет. Ему нужно, чтобы вы, ребята, стояли на одной ступени.

Малкольм, который снова сидит спокойно, таращится на нее с благоговением.

– Вай. Это глубоко.

– Как океан, – кивает Тревор.

О боже, неужели она права? Неужели это больше, чем импульсивное эго Дина. Я предполагала, он решил сделать предложение, потому что он – спонтанная личность и его захватило свадебной лихорадкой. Но что, если Дину нужны более прочные связи, что, если ему нужно знать, что мы продвигаемся вперед вместе?

– Банда!

Оторвавшись от своих мыслей, я оборачиваюсь на приближающегося Элайджу. Он друг Малкольма, который присоединился к нам сегодня вечером и провел большую часть