После осады - Кори Доктороу

– Он сказал - они копают вокруг Города рвы и траншеи, строят, как их… блиндажи. Вчера они занимались этим целый день.

Глаза матери чуть заметно блеснули.

– Это хорошо. Нам очень нужны траншеи и надежные блиндажи. Сначала мы укрепим Город, а потом прокопаем ходы до самых вражеских позиций, чтобы незаметно приближаться и наносить удары. Мы будем убивать их и отходить, пока они не опомнились! - сказала она, очевидно, позабыв, что никогда раньше не разговаривала с Валентиной, как со взрослой. Впрочем, теперь изменилось многое, и не только это.

Именно в этот момент в дверь постучали, и мама пошла открывать. То была уже знакомая Валентине толстая женщина из городского комитета обороны.

– Нам нужна ваша девочка, - начала она, слегка отдышавшись.

– Нет, - твердо ответила мама. Ее голос звучал невыразительно, но твердо, так что каждому было ясно: никаких возражений она не потерпит. Подобный тон она усвоила еще в детстве, когда управлялась со своими девятью братьями, дядьями Валентины, которых разметало теперь по всему свету. Во время Революции мама командовала целым эскадроном, и никто никогда не осмеливался ей перечить.

Валентина, во всяком случае, не сомневалась, что ни один человек в мире не сможет переспорить ее маму.

– Что значит - «нет»?.. - удивилась женщина из комитета обороны. - Ни о каких «нет» не может идти речи, товарищ!

Мама резко выпрямилась.

– Мой муж копает оборонительные рвы. Я сражаюсь. Моя дочь присматривает за младшим братом. По-моему, наша семья вносит достаточный вклад в дело обороны Города.

Женщина покачала головой.

– Водопровод работает плохо, а во многих домах - и в вашем, кстати, тоже - остались пожилые люди, которым не под силу спускаться во дворы и качать воду из колонки, а потом подниматься с ведрами на свои этажи. Им нужно носить воду, и мы решили, что эту важную работу можно поручить детям и подросткам. Ваша девочка уже достаточно взрослая и достаточно сильная - она справится. Что касается младшего мальчика, то вы можете отдать его в ясли, которые открылись в подвале вашего дома. Там ему будет хорошо.

– Нет, - снова сказала мама. - Прошу меня извинить, товарищ, но я решительно возражаю…

Женщина ушла, а мама снова села за стол и, не прибавив больше ни слова, принялась за водяную овсянку. Но четверть часа спустя в дверь снова постучали. Женщина из городского комитета обороны привела с собой старого Героя Революции, одноглазого и однорукого. Поздоровавшись, он назвал маму по имени, и та ответила ему четким военным салютом. Потом Герой шепнул ей на ухо несколько слов, и мама, кивнув, снова отдала честь. Потом Герой и толстая женщина ушли.

– Завтра начнешь носить воду, - сказала Валентине мать.

Валентина не возражала. Для нее это была возможность выбраться из квартиры. Одного дня, проведенного с капризным братцем, оказалось достаточно, чтобы убедить ее: самая тяжелая и неблагодарная работа стократ лучше, чем нянчиться с этим крикуном.

Носить воду Валентина начала с самого утра. Она думала, что будет ходить по этажам с коромыслом на плечах, как это нарисовано в школьном учебнике, но вместо коромысла с ведрами ей выдали костюм-пузырь, который наполнялся водой из пожарного шланга. Костюм довольно удачно распределял вес по всему телу, благодаря чему Валентина могла переносить столько воды, сколько весила сама. На лестницах и в подъездах она встречала других детей, одетых в такие же, как у нее, раздутые костюмы-водоносы. Хлюпая и булькая при каждом шаге, они поднимались в квартиры одиноких пожилых людей, где стоял какой-то странный запах, тревоживший Валентину. Впрочем, старики и старухи, которым она приносила воду, встречали ее приветливыми улыбками, трепали по щеке или по плечу, а потом подставляли под сливной кран банки и кастрюли.

Несмотря на замечательные свойства костюмов, работа эта оказалась изматывающе тяжелой, так что уже к полудню Валентина выбилась из сил и перестала обмениваться с другими детьми хотя бы одним-двумя словами. Да и старики, которым она носила воду во второй половине дня, были гораздо менее любезны - ведь им пришлось просидеть весь день одним, страдая от одиночества, жажды и тревоги. Они уже не улыбались Валентине; напротив, разговаривали с ней довольно резко, и ни один не сказал ей даже «спасибо».

Когда поздно вечером Валентина зашла в ясли за Тровером, он раскапризничался и потребовал, чтобы она взяла его на ручки и отнесла домой. Эта просьба так рассердила Валентину, что она чуть не спихнула братца с лестницы. Но, поглядев на лицо Тровера, увидела у него под глазом свежий синяк. Щеки и руки малыша были грязными и липкими, и девочка поняла: у него сегодня тоже был нелегкий день.

Когда они наконец добрались до своей квартиры, мама и папа все еще не пришли, и Валентина сама взялась готовить ужин. Это, впрочем, оказалось нетрудно, поскольку на ужин у них была все та же каша на воде да еще немного кислой капусты и моченых яблок, которые хранились на холоде в вывешенном за окно пластиковом мешке. Родители все никак не возвращались, так что в конце концов Валентина уложила Тровера в кроватку и легла сама.

Однажды вечером - примерно через месяц после начала осады - мать Валентины вернулась домой в слезах.

– Что случилось, мама? - спросила Валентина как только та появилась дверях. - Тебя опять ранили?

За прошедший месяц мама уже не раз возвращалась домой с забинтованной рукой или ногой, со свежими царапинами и порезами на открытых частях тела, с лоснящимся от противоожоговой мази лицом. Иногда она сухо кашляла и никак не могла остановиться, и Валентина знала, что горло и легкие мамы обожжены каким-то едким химическим веществом.

В этот вечер глаза у мамы распухли совсем как тогда, когда после внезапной газовой атаки противника роботам пришлось оперировать ее в полевых условиях, чтобы спасти зрение. Но сейчас на веках и в уголках ее глаз не видно было свежих хирургических швов. Глаза мамы распухли от самых обыкновенных слез.

– На восточном участке фронта появились новые ракеты, которые рушат наши траншеи и ходы сообщения. Наши ракеты-перехватчики слишком медлительны и не успевают поразить все цели… - Она всхлипнула. Это был жуткий, неестественный звук, какого Валентина еще никогда не слышала - во всяком случае от матери. - Эти гады покупают у Европейского сообщества и Соединенных Штатов новейшее вооружение, потому что все они заодно. Нас же считают негодяями и ворами, из-за которых они недополучают львиную долю своих процентов!..

Валентина действительно слышала, что Америка и Европейский союз приняли сторону их врагов, тогда как русские, корейцы и бразильцы поддерживали Город. Таковы были слухи, которые витали повсюду - в очередях у водораздаточной колонки, на улицах и в квартирах стариков, которые больше не трепали ее по щеке, а норовили поговорить о войне и о врагах, пришедших, чтобы снова вернуть их в мрачное, почти позабытое прошлое.