После осады - Кори Доктороу

– Эй, кто здесь?.. - спросил Волшебник и опустился на корточки, чтобы посмотреть Валентине в глаза. - Откуда ты взялась, девочка? Ой-ой-ой, а почему мы плачем?

Валентина терпеть не могла, когда взрослые обращались к ней покровительственным тоном, а голос Волшебника звучал так, словно он был абсолютно уверен - у детей просто не может быть по-настоящему серьезных причин для слез.

– Мой папа погиб сегодня на войне! - сердито сказала она. - Он копал траншеи и…

– А-а, американские противоблиндажные ракеты!.. - произнес Волшебник и с пониманием кивнул. - Готов спорить, сегодня многие дети потеряли своих пап!

Это заставило Валентину перестать плакать. Многие дети, сказал он… Значит, погиб не только ее папа, но и много других отцов. И матерей тоже…

– Вот что мы сделаем, - продолжал тем временем Волшебник. - Сейчас мы тебя почистим, оденем, покормим и отправим домой. Идет?

Валентина с подозрением глянула на него исподлобья. О незнакомцах, которые вот так, за здорово живешь, приглашают тебя домой и обещают накормить, она знала все. Но, с другой стороны, она замерзла, заблудилась да и голод давал о себе знать.

– Моя мама - Герой Революции и солдат, - сообщила она на всякий случай. - Она убила много людей!

Волшебник кивнул.

– Я буду иметь это в виду, - сказал он.

Как выяснилось, Волшебник жил неподалеку, в старой части Города, в довольно старом доме. Впрочем, старым он выглядел только снаружи; внутри дом был настолько новым и современным, насколько вообще возможно. Стены комнат были красиво изогнуты, а новая, яркая мебель выглядела так, словно ее сматрицировали («напечатали» - как говорили в мирное время) только сегодня. А еще здесь было очень много света, яркого электрического света, который в доме Валентины включали дважды в день, да и то очень ненадолго.

Еды тоже было много. Волшебник дал ей гамбургеров, шипучки из бузины, горячих котлет из настоящего мясного фарша и огромных пирожков с гусиной печенкой величиной с Валентинин кулак. Его домашние роботы - а их было немало - стайкой следовали за хозяином, готовили пищу, мыли и убирали тарелки, вытирали с пола, мокрые следы башмаков. Еще у самого порога, когда Волшебник помог Валентине снять куртку, вокруг нее сразу заплясали хорошо знакомые разноцветные лучи измерительных лазеров. Такие устройства она видела в магазинах одежды, куда ходила вместе с мамой. К окончанию ужина ее уже ждали две пары новых брюк, два шерстяных свитера, теплое зимнее пальто, три пары белоснежных хлопчатобумажных панталон (ее прежние панталоны посерели, как только она начала стирать их, вместо того чтобы «печатать» новые каждое воскресенье) и даже…

– Лифчик?!.. - Валентина посмотрела на Волшебника. В руке у нее был нож, которым она резала гамбургеры. - Я тоже умею убивать, - добавила она и нахмурилась как можно свирепее. - Мама меня научила.

Лицо Волшебника покрывала сеть неглубоких морщин, словно когда-то он много смеялся, поэтому даже теперь, когда он испугался (должен был испугаться!), Валентине показалось - он вот-вот расхохочется.

– Я тут ни при чем! - возразил Волшебник, умиротворяющим жестом поднимая обе руки. - Просто измерительное устройство так запрограммировано. Если оно считает, что тебе нужен лифчик - оно «печатает» лифчик.

Валентина знала, что ее подруга Лиза уже использует этот предмет туалета. Когда-то лифчик служил для них своеобразным символом «взрослости», но сейчас Валентина на многое смотрела по-другому. Она, во всяком случае, не стала бы напяливать лифчик только для того, чтобы казаться взрослее. Впрочем, спускаясь и поднимаясь по лестницам с грузом воды, Валентина не могла не обратить внимание на определенные изменения, произошедшие с ее телом. В области груди как будто появился дополнительный жировой слой (хотя откуда бы ему взяться?), который колыхался и подпрыгивал при каждом шаге. То же самое Валентина чувствовала и когда бежала, однако до сих пор ни о каких лифчиках не задумывалась. Быть может, если бы она увидела себя в зеркале… Но в зеркало она не смотрелась, наверное, с самого начала осады.

– Можешь переодеться в ванной, - предложил Волшебник.

Ванная комната была светлой, чистой, удобной - под стать квартире. В специальном держателе рядом с раковиной Валентина увидела шесть зубных щеток.

– Кто еще живет здесь? - строго спросила она, возвращаясь в гостиную в новенькой одежде. Лифчик она тоже надела, но ощущение было, мягко говоря, странным. Впрочем, возможно, к нему нужно просто привыкнуть.

– У меня много друзей, которые часто навещают меня в моем доме, - ответил Волшебник. - Надеюсь, и ты когда-нибудь заглянешь на огонек.

– А почему твоя квартира выглядит так, словно никакой войны вовсе нет?

– Я волшебник - вот почему, - объяснил он и подмигнул. - А волшебники умеют творить чудеса.

Пока они разговаривали, деловитые роботы упаковали лишнюю одежду в удобные водонепроницаемые пакеты с ручками, а потом помогли Валентине надеть теплое пальто с капюшоном.

– Матери скажешь, что встретила в Городе какого-то человека, который накормил тебя и дал смену одежды, - сказал Волшебник, открывая дверь. Потом он объяснил, как добраться до улицы в старой части Города, где до войны было множество частных магазинчиков. Оттуда Валентина могла бы дойти домой без всякого труда, к тому же на прощание Волшебник подарил девочке маленький фонарик.

– Ты не из нашего Города, - заключила Валентина.

– Верно, - подтвердил он. - Поэтому объясни маме, что повстречала волшебника.

Валентина на мгновение задумалась, что скажет мама, если на вопрос «где ты была?» она ответит подобное.

– Лучше я скажу, что ты из Города, - проговорила она наконец.

– Вот и умница, - одобрил Волшебник.

Через неделю после гибели отца Валентина перестала носить воду.

– У нас мало еды, - сказала мать, когда они завтракали горсточкой сухофруктов. Запас овсяных и кукурузных хлопьев давно вышел. - Если ты… - Она сглотнула и на мгновение отвернулась к окну: -

Если ты пойдешь копать траншеи, тебе будут выдавать сто пятьдесят граммов хлеба каждый день.

Валентина посмотрела на Тровера. В последнее время он был необыкновенно тих и совсем не скандалил. Хуже того - он не только не плакал, но и вообще почти не разговаривал.

– Хорошо, - согласилась она. - Я пойду копать траншеи.

И она стала копать.

Как-то вечером, примерно через полгода после смерти отца, Валентина стояла в очереди за хлебным пайком. В разгаре было жаркое лето, а одежда, которую дал ей Волшебник, развалилась еще весной, как разваливалась вся сматрицированная мануфактура. Теперь Валентина была одета в старые отцовские, штаны, подвязанные прыгалками и обрезанные почти у самых колен, и его же рубашку без рукавов и с оторванным воротником. Воротник она оторвала для того, чтобы во время работы неподвижный летний воздух хоть немного охлаждал тело и осушал пот, но, по правде сказать, никакого особого облегчения Валентина не чувствовала. Помочь мог только холодный душ, но об этом не приходилось и мечтать - воды в Городе было мало, и в конце рабочего дня Валентина чувствовала себя грязной и смертельно усталой.