Стихи - Вадим Стрельченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1935
«Нет вестей, а почтальонов много…»
Нет вестей, а почтальонов много…
Возврати мне слесаря наряд!Дай мне обувь легкую в дорогу,Может, я еще вернусь назад.
Вижу: трудятся толпой высокойПо путям, степным и городским,Люди с костью крепкой и широкой,Сердцем, полным крови и большим.С детства слышны над моей судьбоюИх — все ближе, ближе! — голоса.
Вспоминаются моря порою…То мне вспоминаются леса,Где, завидев толстые коренья,Ствол до неба, легкие листы,Силы хочется, в крови биенья,Шумных дел и счастья правоты…
Здравствуй, мирЛесов и городов!И пускайЛисты моих стихов —Все мои поступки, песни-крики —Уместятся в скромной тесноте,Не в тяжелой, как железо, книге,На древесном маленьком листе.
1935
Чтобы!
Чтоб воришка свои позабыл дороги,Даже колоса в полеУкрасть не мог!Чтоб лопата хозяина на дорогеОхраняла,А не пес и замок!
Чтоб над вывесками, парусами, станкамиБыл работник славен в труде!Ибо каменщик —Это не только камень,А рыбак —Не только сети в воде.
Чтобы от базара, от клятвы лживой,Мелких денег, схваченных без труда, —Сор да крошки остались,И торопливоУнесли бы птицы их навсегда!
Чтоб монетыНе знаком наживы ржавели,А сияли орденами труда!
Чтобы, писком начатая в колыбели.Стоном жизньНе кончалась никогда!
Чтоб делить —Только зиме и летуНа державы землю! А если нет —Расплывемся по небу,Разбив планетуНа множество маленьких злобных планет!
Вот зачемМы идем по земле, торжествуя,Вот о чем трубит боевая медь.…И на этой зеленой земле не могу яРавнодушно, как нищий уличный, петь!
1935
Солдат Европы
Винтовки длинные уперлисьВ землю. И тени отброшены вниз.И неужели тень от штыковПрекраснее тени трав и дубов?
Неужели сойдет на мостовыеНовобранец поющий —За медной трубойИ, на крик детей обернувшись,ВпервыеВинтовку увидит за спиной?
Неужели по светлым побегам хмеляОн шагнет (о, воронов торжество!) —Не поговорить о посевах,А целяВ меня,Товарища своего…Нет.
Если в солнечном лиственном миреЛгут ему,Что винтовка ширеИ выше дерева, —В жаркие дниПускай воткнет ее в землю сухуюИ попробует укрыться в ее тени.И увидит,Как ласточки, с гнездами в клювах,Мимо, мимо летят.
И увидит,Что нет между ними границы,—Пусть по-разному нас научила матьГоворить. Мы не разноперые птицы,Чтоб на разные голоса распевать!
И покуда мир не цветник — мышеловка.Рядом воинами нам идти,Пока последняя в мире винтовкаНе останется далеко позади.
1935
«Плыл ли морем, шел ли я базаром…»
Плыл ли морем, шел ли я базаром,Никакой одежды, ни огняНа земле мне не давалось даром.Ни зерна, ни праздничного дня!И доволен я своими днями:Языком не брал яИ слюнойТо, что нужноОхватить руками!Над моими многими деламиМожет реять красный флаг большой.
Ни монет гремящих нет, ни лести,А сочти число друзей моих:Если б все ониСошлися вместе —Я не смог и угостить бы их!На земле, на море — я с друзьями.Паруса их вижу над волнами.По дорогам верными путямиЛюди — не столбы! — меня вели.Мы трудились вместе!Между намиНе лежит могилой пласт земли!
Со лжецом слюнявым, с тихим воромНе делил я хлеба в тишине.Оградил я дверь от них запором —Легче снова дверь пробить в стене!Ведь меня кормили грудью, мыли,Дали имя, целовали в рот.И во имя этой чудной былиЯ не смею не идти вперед!
1935
Моя фотография
На фотографии мужчина снят.Вокруг него растения торчат,Вокруг него разросся молочай —И больше ничего… Безлюдный край!И больше ничего, как будто онИ вправду под капустою рожден…
Я с удивлением гляжу на свой портрет:Черты похожи, а меня и нет!Со мной на фотографии моейДолжна бы сняться тысяча людей,Людей, составивших мою семью.Пусть мать качает колыбель мою!
Пускай доярки с молоком стоят,Которое я выпил год назад,Оно белело, чисто и светло,Оно когда-то жизнь мою спасло.
Матрос огромный, с марлей на виске,Качающийся на грузовике.
В гробу открытом лунной ночью… ОнСошел на землю охранять мой сон,Акацию и школьную скамью —И навсегда вошел в мою семью.
А где-то сзади моего лицаНайдется место и для подлеца,Чей прах в земле — и тот враждебен мне:Явись, Деникин, тенью на стене!
Торговка Марья станет в уголке, —Купоны, боны, кроны в кошельке, —Рука воровки тянется к плодам…Я враг скупцам, лжецам и торгашам!
Со мною должен сняться и солдат,Мной встреченный семнадцать лет назад.(Такое шло сиянье по волне,Что стыдно было плюнуть в воду мне.)Солдат французский в куртке голубой,Который дыню поделил со мной,Почуяв мальчика голодный взгляд…Шумело море… Где же ты, солдат?Забыв твои глаза, улыбку, рот, —Я полюбил всей Франции народ.Так я пишу. И предо мной портрет,—Ему уже конца и края нет:Явитесь, хохоча, и говоря,Матросы, прачки, швеи, слесаря.Без вас меня не радует портрет:Как будто бы руки иль глаза нет.
Учителя, любившие меня!Прохожие, дававшие огня!
Со мною вы. Без вас, мои друзья,Что стоит фотография моя!
1936
Моя улица
Переулок у моря, но кораблейНе видать сквозь высокую эту стену,Тут веселая прачка в лохани своейПодымает одну и ту же волну.
Слышен стук, и ему отвечает звон.Но не видно работника из-за стены.Если это один — как огромен он!Если много людей — как все дружны!
Мне знаком продавец воды —И вода,Моряки знакомы —И их суда, —И от каждого дерева длинная тень!…Почему — не знаю, но навсегдаЯ запомню этот солнечный день.
И на площади, где шумит народ,Все хожу по исхоженной глади торцаЯ, веселый и любящий пешеход,Без жены, ребенка и отца.
Мне пора бы деньги сжимать пятерней?Но друзей считает моя рука.И «товарищ» — слово, любимое мной, —Все пьянит. И не сойдет с языка!
И земля милее из года в год,И люблю я этот людный квартал —За то, что не к небу, не к звездам он ведет,А в другой такой же квартал.
1936
