Проект «Наполеон» - Вячеслав Уточкин

— Тогда четвёртого не было. Таким голосом обладал только один человек на Корсике. Это наш звездочёт, — усмехаясь, сказал Антонио, направляясь к двери.

Из коридора за дверью раздался шум. Потом двери распахнулись, и в комнату спиной вперёд влетел Жозеф. Сбил с ног Антонио, и они весело, как два расшалившихся котёнка, залетели под мою высокую кровать. В проёме открытой двери появилась катастрофа по имени Кьяра. В правой руке она держала саблю, а в левой — оторванный рукав, явно от куртки Жозефа.

— Гад, убийца, что ты сделал с моим братом? — подняв над головой саблю, завизжала она и бросилась к моей кровати.

Уже на автомате, уйдя в «Замедление времени», я вскочил с постели, сделал подшаг к ней навстречу и костяшками пальцев ударил по локтевому нерву. Сабля упала возле кровати. Схватив её за кисть и дёрнув на себя, заставил потерять равновесие и лёгким пинком отправил под кровать. Сам сел на край и вышел из «Замедления времени».

Сижу, никого не трогаю. Из-под кровати показалась пыльная голова Антонио. Пяткой легонько задвинул её обратно в сумерки под кроватью.

— Не мешай, Наполеон думать будет, — сказал я, пытаясь вспомнить что-то очень важное из недоделанных вчера дел.

— Япона мама! — стукнув себя по лбу, вскричал я, вспомнив прямо сейчас о других семи телах в подпространстве. — Так, друзья, сидим и не шумим. Кто вякнет, получит в глаз, — вскричал я, выскакивая на середину комнаты.

Три пары любопытных глаз выглянули из-под кровати. Я вытянул руки и, согласно вчерашней инструкции, прорисовал в уме портрет рыжей девушки, почему-то в неглиже. Получил на руки модель в стиле ню. Речи из-под кровати добавили мне прыти в сокрытии такого чуда, и я быстро укрыл её одеялом. Ещё пятерых мужиков прорисовал себе в одежде, получил на руки и складировал в углу на ковре. Последней начал прорисовку блондинки, но никак не удавалось её прилично одеть в воображении. То, что получалось, явно было приобретено в магазине для взрослых. Мучаясь борьбой с проклятым воображением, я выпучил глаза, напрягся и даже вспотел.

— Ой, он сейчас, наверное, будет кричать и вонять, — сказал женский голос.

— Это почему ты так решила? — в унисон раздалось два мужских.

Я тоже с интересом прислушался, отвлекшись от тяжёлого выбора между стрингами из латекса и передником для горничной.

— У тебя было такое лицо, братец, когда я случайно зашла в туалет, не зная, что ты там, — сказал в ответ женский голос.

Трясясь от смеха, я воссоздал последнюю пленницу обнажённой и расположил её на постели, накинув простыню. Отошёл к окну и устало опустился в кресло.

— Эй, друзья, вылезайте из-под кровати и объясняйте своё плохое поведение, — устало сказал я.

— А ты нас не убьёшь, как этих несчастных? — спросила Кьяра.

— Кого это я убил? Они просто без сознания, и через сутки придут в себя, — возмущённо сказал я.

Антонио осторожно выполз на свет. Красавец был весь в пыли и каких-то бумажках. Неужели фантики от конфет? Их ведь нет в этом времени. Это ведь в прошлой жизни жена убиралась и постоянно ворчала по этому поводу. Да, грешен, любил полакомиться сладким в постели, пока листал ленту соцсети. А фантики таинственным образом забирались под кровать. Надо будет сказать маме Марии, чтобы сделала втык слугам за плохую уборку. Антонио, аккуратно передвигаясь, проверял, живы ли тела, выдернутые мной из воздуха.

— Ну хватит лапать голых девок, — сказал я, задержавшемуся возле постели чародею.

Антонио покраснел и что-то пробухтел себе под нос. Парочка, выбравшаяся из-под кровати, была не менее грязной. А причёска Кьяры превратилась в гнездо, которым побрезговала бы даже ворона.

— Ну, господа, что стоим и молчим? Жозеф, давай ты первый скажи что-нибудь умное, — весело предложил я.

— Я шёл по коридору, узнать, как ты себя чувствуешь. Тут эта ненормальная налетела на меня, оторвала рукав любимой куртки, стукнула так, что я выбил двери и влетел к тебе. После этого лежал под кроватью, — доложил Жозеф.

— Ну, леди, очень хочется услышать вашу историю, — со вздохом сказал я.

У Кьяры погасла улыбка и на глазах показались слёзы. Потом она зарыдала в полный голос. Мы втроём бросились успокаивать её, дали воды, платок и наперебой болтали какую-то успокаивающую ахинею. Наконец, водопад слёз иссяк, и Кьяра заговорила:

— Вчера Франческо с отрядом бойцов отправился к купцу. Оказывается, тот нанял, кроме кудесника-убийцы, ещё и кудесника с атрибутом «Взгляд василиска», который обездвижил и взял в плен весь отряд. Вместе с братом! Потребовали за его жизнь колоссальную сумму и мою голову. «Дочь за дочь», сказали они. Отец сразу послал меня за Антонио. Добравшись к вам, я узнала, что вчера ты прибыл один в невменяемом состоянии. Решив, что Антонио погиб, я потеряла контроль и бросилась к тебе выяснять, что случилось. Мне показалось, что Жозеф пытается помешать мне пройти. Поэтому я оттолкнула его. Как попала под кровать — не помню, — постоянно всхлипывая и сморкаясь в мой любимый носовой платок, поведало это чудо.

— Ладно, разберёмся. Жозеф, вели подготовить кабриолет и сменную лошадь для Кьяры, — попросил я брата.

— Я еду с тобой, — решительно сказал Жозеф.

Ещё через сорок минут мы пылили по дороге в замок герцога. В кабриолете с Антонио всю дорогу сохранялось напряжённое молчание. О чём размышлял кудесник — не имею никакого понятия. Я же весь путь, подключив распараллеленное сознание, пытался найти оптимальное решение возникшей ситуации. Когда подъезжали к замку, черновой набросок дальнейших действий был разработан.

* * *

В тридцати милях от замка, в полутёмной комнате родовой усадьбы Луккези, в кресле сидел Маркантонио Боргезе и мучился вопросом: как это он, кудесник, обещавший себе посвятить жизнь защите слабых и обиженных, оказался в зависимости от сумасшедшего маньяка? …Семь лет назад молодой охламон в компании еще девяти друзей вошёл в аномалию возле городка Фраскати, недалеко от Рима. До центральной площадки с вожаком-волколаком они добрались только вдвоём. Его, израненного и лишённого сил, на себе тащил друг. Достигнув центра, друг уронил его на землю и, поднявшись, бросился в бой с волколаком. Он смотрел на этот бой, не в силах двигаться, и думал, как было бы хорошо, если бы волколак уснул вечным сном. В следующий миг он увидел, как волколак разрывает другу горло, и