Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе - Акакий Гецадзе

— Значит, всё-таки идём?! — снова спросил я. — Трудно нам будет, парень, очень трудно. В деревне, там хоть, как телёнок, травкой наешься, а в городе?

— Спасает нас в городе умение торговать, оно и держит, скажешь, нет?

Возразить мне было нечего.

Щедрый хозяин и голодный гусь

До полудня мы проспали в тени, потом поднялись, умылись холодной водой и, вскинув пустые хурджины, побрели дальше месить грязь и пыль, которые, как знаете, не иссякают в дороге. По пути нам встретились двое — сван Созар и уравец Нариман. Созар всё время напевал себе под нос знаменитую сванскую «Бубу Какучелу», а Нариман был тихий и молчаливый, честное слово, поначалу он показался мне немым. Оба они шли в город впервые.

Нас они приняли за бывалых путешественников и потому обо всём с нами советовались.

На заре второго дня пути подошли мы к Кутаиси. У Кечошки аж ноги от радости сами затанцевали.

— Караман, Каро, послушай-ка!

— Чего тебе?

— Слышь, и здесь петухи по-рачински поют!

— Да ну тебя, ты что же думаешь, они здесь по-французски, что ли, должны кукарекать? — отмахнулся я и, как ледяной водою, погасил Кечошкин телячий восторг.

Было уже светло, когда мы подошли к висячему мосту. Навстречу нам из расположенного неподалёку двора вышел молодой парень с лихо закрученными кверху усами.

— Здравствуйте, люди добрые, — приветствовал он нас. — Вы, наверное, издалека?

— А что, разве не заметно? — спросил я.

— Пожалуйте, пожалуйте, дорогие, сюда! Отдохните вот тут во дворе, устали небось. Дорога ведь страсть как утомляет. А я тем временем угощу вас горяченьким и водочки поднесу. Утром это очень даже кстати. Не побрезгуйте хлебом-солью! Пожалуйста, дорогие, пожалуйте! — приглашал нас любезный хозяин.

А я подумал, какой гостеприимный в этом городе народ, зря отец наговаривал мне всякой всячины, встреть его сейчас, я так бы и сказал ему: чего, мол, ты меня пугал, обманывал про воров и убийц всякие там басни рассказывал, а вон какого доброго, обходительного человека мы встретили. Правда, отец считал городом только Тбилиси. Но разве Кутаиси не брат Тбилиси? Тоже ведь большой город. Ну чем, скажите, он на деревню похож?

— Ты не голоден, Кечули? — я посмотрел на друга.

— Ножницы раскрытые проглочу, — прошептал тот, — только то и удерживает меня, что с хозяином мы едва знакомы.

— Что будем делать? — спросил я у Созара.

— Неловко как-то, но уж когда так настойчиво приглашают, негоже отказываться. Зайдём, что ли? Благодать, как говорится, в мире не переводится, — сказал сван.

Нариман беззвучно согласился с нами.

Хозяин провёл нас через двор. Там, в глубине, под большим орехом стояли длинный стол и две дощатые лавки. Свалили мы нашу поклажу у ограды, сверху шапки побросали и устроились за столом.

— Что есть будете? — засуетился улыбающийся хозяин.

— Чего ты нас спрашиваешь? Тебе лучше знать, чем нас угостить, — осклабился Кечо.

— Как величать тебя прикажешь, хозяин дорогой? — спросил сван.

— Коцией, шени чириме.

Дорожка, усеянная гравием, вела прямо в дом. Коция побежал по ней словно пританцовывая, у двери обернулся.

— Водочку будете? Чача у меня такова, что Амирана, если тот с цепи сорвётся, снова приковать к скале может.

— По стаканчику не повредит, хорошо для аппетита, — кивнул я.

На столе появились хлеб, каурма, водка и маленькие стопочки.

— Кушайте, дорогие, кушайте, — угощает хозяин, хотя и незачем нас было уговаривать, — мы все вчетвером набросились на еду, как голодные волки.

— Да благословит бог нашего доброго хозяина, пусть воздастся ему за щедрость его, — поднял бокал Созар, — всю жизнь, если даже триста лет, как ворону, придётся прожить, буду твою хлеб-соль помнить. Ну-ка, друзья, выпьем по одной!

— Может, свиной шашлык вам зажарить? — пританцовывая подошёл к нам Коция.

— Если поставишь ещё кувшинчик водочки, мы и шашлык не прочь будем съесть, — бросил ему Кечо.

Второй стакан мы подняли за Кутаиси. Скоро Коция принёс нанизанный на шампур шашлык.

Я и Нариман съели по маленькому кусочку, остальное мгновенно уничтожили Созар и Кечо.

— В жизни не едал ничего вкуснее! — воскликнул Кечули, он высунул язык и облизнулся.

«Кабы шампур не проглотил», — испугался я.

— А больше он ничего не принесёт? — спросил сван, аппетит у него явно разыгрался не на шутку.

— Пора и честь знать, — я посмотрел на голый шампур.

— Наелись, чириме? — спросил хозяин.

— Да, да, да!!! — хором воскликнули мы трое, а Нариман кивнул.

Мы взвалили на себя наше барахлишко и стали прощаться с хозяином.

— Огромное тебе спасибо, батоно, век твоей доброты не забудем. За нами не пропадёт. Гора, говорят, с горою не встретится, а человек…

До сих пор Коция всё улыбался, но теперь вдруг лицо его омрачилось.

— Как же это вы так уходите и денег не платите?

— Какие ещё деньги? — удивился сван, — ты ведь нас сам пригласил, подолы нам пообрывал просьбами, уговорами, а теперь денег требуешь?!

— Ишь, что придумали, вы что же и вправду решили задарма покушать, потому-то пасти как драконы разевали. Поглядите на них? Это вам, братишечки, не что-нибудь, а духан. Вот если вы ко мне домой придёте, я вас приму-угощу да даром прислужу, пожалуйста. Но если стану я тут народ даром кормить, каков доход мне достанется? Ну чего друг на друга смотрите, выкладывайте денежки, торопитесь!

Легко сказать выкладывайте, а что выложить, если в кармане у тебя завалялся всего-навсего сирота пятак?!

— Вах! Ты что же это, добрый человек, сразу не мог сказать! — забеспокоился Кечо.

Нариман только плечами повёл и застыл в немом удивлении.

— Да что у вас в карманах скорпионы спрятались, пошевеливайте руками, не то… — Коция сверкнул на нас глазами и погрозил шампуром.

— Нет у нас ничего, батоно, чем же платить-то? Подожди денька два, никуда мы не убежим, работать ведь сюда приехали. Заработаем немного денег и расплатимся с тобою, — стал просить его Кечо.

Коция отошёл от нас подальше и заорал:

— Знаю я вас, что вы за фрукты, меня, старого воробья, на мякине не проведёшь, платите сейчас же, не то городового позову!

Тут сван обнажил свой кинжал.

— Ты же ещё нам угрожаешь, прочь с дороги, если жизнь тебе не надоела, не то покажу как людей обманывать!

— Городовой, городовой! — завопил Коция и выскочил за ворота.

Во двор влетел длинноусый и низколобый городовой. Он грозно завращал глазами.

— Что случилось?

Рассказали ему всё по порядку.

— Платите, или всех арестую!

— Ах, как славно мы покутили! — вырвалось у меня вдруг.

— Ладно, пусть посчитает! — сван спрятал в ножны свой длинный кинжал. — Креста на нём нет, откуда мне было знать, что он нас так подло обманывает.

Коция защёлкал чёрными костяшками:

— Всего три рубля.

— Что мы, корову у тебя съели? — заговорил вдруг Нариман.

Я вытащил из хурджина пустой бурдюк и положил на него пятак:

— На, больше у меня ничего нет!

Кечо положил свой бурдюк рядом.

Нариман молча протянул Коции рубль, а Созар отстегнул висевший на поясе кошель, достал два рубля и, швырнув их духанщику, крепко выругался и вышел со двора. Мы с Кечо догнали свана и стали предлагать ему свои бурдюки, он так наорал на нас, что у меня мурашки по спине забегали.

— Довольно и того, что нас так подло обманул этот прохвост. А тут ещё вы меня за дурака принимаете!

Пристыженные, спрятали мы наши бурдюки в хурджины, поблагодарили свана и распрощались с ним. Потом уселись у моста.

— И совсем он не был похож на духан, — недоумевал Кечули, — зачем только мы туда зашли, уж лучше, ей-богу, закусил бы я раскалёнными углями да запил их керосином. Дорого же всё это обошлось!

А Нариман соболезнующе кивал.

Я отнёсся ко всему происшедшему гораздо спокойнее, потому что наперёд знал — не будет в этом путешествии мне удачи, ведь не зря же первый, кого я встретил, отправляясь в дорогу, был Кечо. Нога у него ужас какая несчастливая.

— Помнишь, сын Темира показал мне город? — прищурившись, сказал Кечули.

— Как не помнить. При этом воспоминании уши у меня и посейчас горят.

— Теперь-то ты убедился, что за волчье логово — город.

Нариман извинился перед нами, мол, сегодня же должен отправиться в Тбилиси, и ушёл.

Остались мы с Кечошкой снова одни. Молча уселись рядышком, прислонившись к каменной ограде, и стали глядеть на пустынную улицу. Было с нами два пустых хурджина, два бурдюка и единственный пятак. Страшновато нам стало.

— Куда пойдём? — спросил я у Кечо.

— Откуда мне знать. Может, повезёт и найдём работу, наскребём денег на билеты, никто ведь даром в вагон не посадит. Отец мне говорил, что если нас в поезде безбилетными поймают, непременно в тюрьму упрячут. Напрасно мы с тобою придумали эту поездку в город.