Лед и пламень - Иван Папанин

- Правильно, спиртику бы. Петрович так на "ширшовку" налегает, что подозреваю - внутрь ее пользует,- подзадорил друга Кренкель.

- Эрнст, ты, ты...- Петрович замахал руками от возмущения.- Иди проверь.

- Будет тебе, Петя,- миролюбиво произнес Эрнст,- уж и пошутить нельзя.- Да, Дмитрич,- перевел он разговор на другую тему,- в старой радиорубке снежная стена обвалилась - вода подточила.

Аврал по благоустройству лагеря длился два дня. С кольями для радиомачт ничего не получилось, нарастили ледяные анкеры, позаимствовав для этого триста метров троса у Петровича. И ветряку теперь не страшен ни ураганный, ни штормовой ветер: он стоит на фундаменте из впаянных в лед продовольственных бидонов. Крутится и снабжает нас энергией.

24 июня запуржило, и склады и палатки оказались под толстым слоем снега. Ходим по лагерю словно слепые: сначала палкой пробиваем снег нет ли трещины, и только после этого делаем следующий шаг. Я неумолим, требую соблюдать это правило неукоснительно. ,,

Весь день у нас было хорошее настроение: штаб перелета Громова затребовал подробные данные о магнитном склонении в нашем районе. Женя ходил ликующий: вот она, отдача. Мы нужны! С удвоенной энергией Женя читал нам курс метеорологии, показывал, как и какие показания надо снимать с приборов.

Росли запросы и у Эрнста: потребовалась ему мачта для специальной антенны - связываться с радиолюбителями из разных стран. Я ответил: любишь связываться - будь ночным дежурным по лагерю, раз в час снимай наушники и проверяй, не появились ли трещины и разводья.

- Это что же, "недреманное око государево"? - Эрнст иногда любил щегольнуть эрудицией.

- Здрасьте,- осадил его Женя.- Тем самым оком величали полицейских ищеек и жандармов. Ты же у нас ночной сторож по сути, а по титулу инспектор по безопасности.

...25 июня мы узнали, что в Москве состоялась торжественная встреча участников первой в мире воздушной экспедиции на Северный полюс. На Центральном аэродроме от имени ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР их тепло приветствовал Влас Яковлевич Чу-барь. На приеме в Георгиевском зале присутствовали члены Политбюро и правительства. Державший речь Климент Ефремович Ворошилов сказал много теплых слов и о нашей четверке. На следующей неделе погода была - хуже не придумаешь: дождь, кухня протекает. И ветряк сложил крылья: слишком сильный для него ветер восемнадцать метров в секунду. Я промок до нитки. А настроение праздничное. Эрнст поймал часть передачи, из которой понял, что участников высадки на полюс наградили. Называлась фамилия Федорова, но Эрнст не разобрал, какой орден получил Женя. И вот я сижу на кухне, пытаюсь обсохнуть и согреться, а заодно готовлю обед. Эрнст вбегает, обнимает меня так, что кости трещат.

- Дмитрич, ты - Герой Советского Союза! Кренкель связался с островом Рудольфа, и ему все рассказали. Капало на кухне изрядно, но Эрнст, улыбаясь, заметил:

- Дмитрич, да ты никак плачешь...

Такое же высокое звание получили Шмидт, Спирин, Шевелев, Алексеев, Мазурук, Головин, Бабушкин, а Герои Советского Союза Водопьянов и Молоков были награждены вторым орденом Ленина.

Федоров, Кренкель и Ширшов удостоены ордена Ленина. Я налил по "лампадочке" коньяку. Мы расцеловались, поздравили друг друга, поклялись, не жалея сил, работать и работать, чтобы оправдать оказанное нам доверие. И все-таки...

- За что? - то и дело повторял Женя.

- За образцовое выполнение задания правительства и героизм,цитировал Кренкель Указ, подписанный М. И. Калининым.

- Так мы же еще ничего не выполнили, нам выполнять п выполнять,- не сдавался Женя.

- Будем считать, братки: мы получили аванс.

На том и порешили. Отправили благодарственную телеграмму в Москву, поздравительные - всем участникам посадки на льдину, а Эрнст сел принимать с острова Рудольфа телеграммы. Нашу радость понять можно.

Вступавших в комсомол в тот год спрашивали: "Назовите поселок, где все жители орденоносцы, а один - Герой Советского Союза". Имелся в виду наш "поселок" - станция "Северный полюс-1".

В один из следующих дней я копал во льду яму для продуктов и ухитрился пешней попасть по пальцу. Эрнст выступал в роли сестры милосердия - наш штатный "доктор" Ширшов в тот момент вытаскивал из океана сетки с разной мелкой живностью, Эрнст смазал мне палец йодом, перевязал. Как работник физического труда я временно вышел из строя, перешел на умственный - взялся приводить в порядок свой дневник. Я, конечно, не думал тогда, что дневник будет опубликован, что книга "Жизнь на льдине" будет пользоваться таким успехом...

Когда первые издания "Жизни на льдине" появились на Западе, на нее было очень много рецензий. Приведу лишь некоторые из них, прошу только понять, что мной руководит не авторское тщеславие - писателем я не был и уже, естественно, не буду. Интересна реакция мира на факт нашей жизни на льдине.

"Из этой книги вы можете точно узнать, как жила четверка русских что они читали, что они ели, что они делали - это записывалось изо дня в день и, по словам Папанина, изложено в книге в том же виде, точно, как это было записано, без прикрас и изменений. Это - одна из замечательных историй об Арктике".

("Геральд трибюн", 5 мая 1939 г.)

Большой интерес представил для меня отзыв дочери адмирала Пири Марии Пири:

"Для среднего читателя книга может показаться несколько скучной, ибо состоит она из повседневных фактических записей о жизни четырех советских ученых. Но скука, если таковая и будет испытываться, всецело вызвана формой этой книги. Все, что касается научной работы, до ужаса монотонно: бесконечные детали, неустанное упорство вплоть до драматической развязки... Но в беспокойной жизни на льдине, служащей игрушкой любому капризному арктическому течению, нет ничего скуч-;юго или монотонного. Когда от прихоти бешеного шторма или пурги зависит сама жизнь людей, тот факт, что им удавалось вести научную работу, являющуюся первопричиной их пребывания на льдине, сам по себе особенно глубоко может взволновать читателя...

Похвалы от начальства с материка и постоянные свидетельства по радио об интересе и гордости, возбуждаемых экспедицией в сердцах советского народа, настолько вдохновляли их, что после целого дня изнурительного труда они просиживали ночи напролет, болтая, как дети, и призывая друг друга к еще более усиленной работе. Для любителей Арктики и ученых эта книга необходима".

Что ж, если "Жизнь на льдине" именно так поняли даже па Западе, цель была достигнута!

Каждый день мы от души радовались успехам Эрнста: карта, на которой он делал пометки, постепенно становилась рябой от точек: это были места, с которыми Теодорыч установил связь. И с норвежцами он беседовал, и с французом из Реймса, и с коротковолновиком из Нью-Йорка. Я представлял, какую рекламу они имели: шутка ли, связались с Северным полюсом! Эрнст пообещал, что первый советский радиолюбитель, связавшийся с ним, получит его личный приемник, находящийся в редакции журнала "Радиофронт". Ну и посыпалась же к нам радиоинформация из самых разных городов страны. Мы беспокоились, надолго ли Кренкеля хватит: заботиться о сохранности аппаратуры и держать связь с материком, передавать радиограммы, статьи и дежурить, помогать товарищам. Нагрузка, что и говорить, огромная. Впрочем, а кому было легче?

Петр Петрович Ширшов порою вовсе не ложился спать: вел суточные гидрологические станции. Когда мы начинали обсуждать итоги научных наблюдений, разговор затягивался надолго.

Наша льдина дрейфовала на юг почти вдоль Гринвичского меридиана со средней скоростью четыре мили в сутки. Начиная с 5 июня льдина двигалась зигзагами, шла то к востоку, то к западу. В общем дрейф нашего поля был подчинен направлению ветра, мы лишь уклонялись несколько вправо благодаря вращению Земли.

Федоров ежедневно проводил астрономическое определение нашего местонахождения, точность - до четверти мили. Метеорологические наблюдения велись четыре раза в сутки.

В июне средняя температура у нас была равна двум градусам тепла, наиболее низкая температура - минус один градус. Все пробы воды с различных глубин океана, обработанные в гидрохимической лаборатории Ширшова, показали: всюду вода с положительной температурой, соленая.

Таким образом, неоспоримо установлено, что атлантические воды, открытые в более южных широтах Фритьофом Нансеном, мощным потоком поступают также и в околополюсный район; несут в центральную часть Северного Ледовитого океана значительное количество тепла.

Определение силы тяжести сделано в двух точках дрейфа. Измерения производились посредством маятникового прибора . (сухопутного образца), сконструированного Ленинградским астрономическим институтом.

Солнца в Арктике и много и мало - я имею в виду лето. Надвинулся туман, посыпал противный мокрый снег - нечто среднее между туманом и дождем. Воздух пропитан сыростью. Снег раскис, ходить стало трудно, все время проваливаешься в воду по колено. Да и вообще начало июля запомнилось мне чередой неприятностей. Во-первых, радиослужба Главного управления Северного морского пути сократила нам сроки связи с островом Рудольфа, выделенные для приема и передачи радиограмм. Во-вторых, открыл один из бидонов с продовольствием, а в нем все сухари пахнут керосином. Случилось это потому, что плохо запаянный бидон с сухарями был на некоторое время использован в качестве подставки для керосинового баула. Все же мы решили не выбрасывать ценного запаса продовольствия.