Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

Закутавшись в пальто, Абдуль Муним вернулся в Суккарийю, подбадривая себя время от времени против лютой зимней стужи. Стояла кромешная темнота, хотя на часах ещё не было и девяти. Едва он подошёл к лестнице, как дверь в квартиру на первом этаже раскрылась и наружу выскользнула мягкая тень, поджидавшая его. Сердце его заколотилось, пока пылающие глаза высматривали её в темноте. Он проследовал за её тенью, поднимаясь вверх по лестнице неслышными шагами, стараясь ступать беззвучно. Он разрывался между желанием уступить соблазну и волей, понуждавшей взять под контроль свои нервы, которые, видимо, намерены были изменить ему и покончить с ним. Тут он вспомнил — только сейчас — что она заранее назначила ему свидание в эту ночь, и он мог вернуться домой раньше этого срока или наоборот, позже, чтобы уклониться от встречи с ней. Но он полностью забыл об этом!.. У него не было времени для раздумий и принятия каких-либо мер. Ему придётся отложить это и подумать позже, когда он останется один в своей комнате. В тот момент он либо одержит триумф, либо унизительное поражение. Он поднимался по лестнице вслед за ней, так и не приняв никакого решения и подвергнув себя этому испытанию. Ничто не могло заставить его забыть страданий этой извечной борьбы. Наверху лестничной клетки ему показалось, что её тень стала настолько огромной, что заполнила собой всё пространство и время. Скрывая своё волнение и намереваясь сопротивляться во что бы то ни стало, он сказал:

— Добрый вечер…

Нежный голос ответил ему:

— Добрый вечер. Спасибо тебе за то, что послушался моего совета и надел пальто…

Он был тронут её нежностью, и слово, что он собирался сказать, само собой растаяло у него в горле. Пытаясь скрыть замешательство, он произнёс:

— Я боялся, что сегодня вечером пойдёт дождь…

Она подняла голову кверху, словно глядя на небо, и сказала:

— Рано или поздно дождь пойдёт. На небе не видно ни звезды. Я еле различила тебя, когда ты появился на улице.

Он собрал все свои противоречивые чувства и тоном, похожим на предостережение, заявил:

— Холодно, а на лестнице ещё и очень влажно!

С откровенностью и прямотой, усвоенной от него самого, молоденькая девушка сказала:

— Я не чувствую холода рядом с тобой!..

Лицо его обжигал огонь, идущий изнутри. Состояние его свидетельствовало о том, что он вот-вот снова повторит свою ошибку, несмотря на всё, и тогда он призвал на подмогу всю свою волю, чтобы побороть содрогание, что растеклось во всём его теле. Она спросила:

— Почему ты ничего не говоришь?

Он почувствовал, как её рука нежно сжимает его плечо, и не совладав с собой, обнял её рукой и оставил долгий поцелуй на губах. После этого он осыпал её поцелуями, словно каплями дождя, и услышал её нежный голос, что с трудом произнёс:

— Мне невыносимо быть так далеко от тебя…

Он продолжал обнимать её и сам таял в её объятиях, когда она прошептала ему на ухо:

— Я бы хотела навсегда остаться вот так в твоих объятиях…

Сжав её, он дрожащим голосом произнёс:

— Как жаль!

В темноте она немного отдёрнула голову и спросила:

— Чего тебе жаль, любимый мой?

— Той ошибки, что мы совершаем…

— Какой ошибки, ради Бога?

Он мягко высвободился из её объятий и начал снимать пальто, потом свернул его и уже хотел положить его на ступени, как вдруг отказался от своей затеи в самый последний и ужасный момент, и сложил его на руке. Затем отступил назад на шаг, тяжело переводя дыхание. Его решительность поборола желание отдаться страсти, и изменила всё. Он перехватил её руку, стремившуюся обхватить его за шею, и немного помедлил, чтобы прийти в себя, а затем спокойно сказал:

— Это большая ошибка…

— Какая ошибка?!.. Я ничего не понимаю…

«Молоденькая девушка, которой нет ещё и четырнадцати, а ты играешь с ней ради удовлетворения своего беспощадного желания. Эта игра ни к чему не приведёт, только навлечёт гнев Божий и отвращение».

— Ты должна понять: сможем ли мы открыто сказать всем о том, что делаем?

— Сказать всем?

— Погляди сама, даже ты сама это отрицаешь!.. Но почему бы нам не объявить об этом, если только это не презренный порок!..

Он ощутил, как к нему тянется её рука, и встал на следующую ступеньку на лестнице, уверенный в том, что благополучно преодолел на сей раз опасный участок.

— Признайся, что мы совершаем ошибку, и не следует упорствовать в этом…

— Так странно слышать от тебя эти слова…

— Нет ничего странного. Моя совесть больше не может терпеть это, она мучает меня и делает недействительной мою молитву.

«Она молчит!.. Я расстроил её. Да простит меня Господь. Какое мучение! Но я не отступлюсь, и хвала Аллаху за что, что эта ошибка не подбила меня на что-то ещё более худшее…»

— То, что случилось между нами, должно стать для нас уроком, и не будем к этому больше возвращаться. Ты ещё мала, а уже совершила ошибку. В следующий раз не совершай её.

Когда она заговорила, в голосе её слышались плачущие нотки:

— Я не совершала ошибки…Ты хочешь меня бросить?…Что ты затеваешь?

Абдуль Муним полностью овладел своими чувствами и ответил:

— Возвращайся домой и не делай ничего такого, что бы пришлось скрывать. Не поджидай никого в темноте…

Дрожащий голос произнёс:

— Ты бросаешь меня?.. Неужели ты забыл, что говорил о нашей любви?

— То были слова безумца. Ты ошибаешься. Пусть это будет тебе уроком. Остерегайся темноты, потому что она может стать концом для тебя. Ты мала, но вот откуда у тебя такая смелость?!

В темноте эхом отдавались её рыдания, не смягчившие,