Каирская трилогия - Нагиб Махфуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина была полной, но хрупкой из-за старости. Голова её была повязана платком, расшитым блёстками. Хоть и подведённые сурьмой, глаза её сверкали тяжёлым взглядом, выдававшим пристрастие к наркотикам. В складках лица были видны остатки былой красоты и неизбывного распутства. Она забралась на диван перед кальяном, скрестив ноги по-турецки и кивком указала ему присесть рядом.
Он сел и с улыбкой спросил:
— Как поживаете, госпожа Джалила?
Она протестующе воскликнула:
— Называй меня тётей..!
— Как поживаете, тётя?
— Супер, сынок Абд Аль-Джавада…, - затем она громким хриплым голосом позвала… — Эй, девочка, Назла!..
Через несколько минут пришла служанка с двумя полными рюмками и поставила их на столик. Джалила сказала:
— Пей. Как часто я говорила это твоему отцу в те сладчайшие далёкие дни…
Камаль взял рюмку и со смехом заметил:
— И правда, очень печально, что я пришёл так поздно!
Она толкнула его так, что её золотые браслеты на руках зазвенели:
— Позор! Ты бы хотел посеять зло и испортить то, чему поклонялся твой отец?!
Затем она продолжила:
— Однако где ты, и где твой отец? Он женился во второй раз, когда я познакомилась с ним. Женился рано, как было тогда принято. Но это не помешало ему взять меня в любовницы в те дни, что были самыми сладкими днями моей жизни. Потом он оставил меня ради Зубайды, да поможет ей Господь Бог наш. После у него были десятки других женщин, да смилостивится над ним Аллах. Ты же всё ещё не женат, и вместе с тем посещаешь мой дом только каждый четверг вечером, позор тебе! Где же мужская честь, где?!
Его отец, о котором он услышал от неё, был совсем не таким, каким он знал его, и даже не таким, о каком ему рассказывал Ясин: инстинктивный, ведущий бурную жизнь, сердце которого не сковано интеллектуальным бременем. И что он по сравнению с отцом? Даже вечерами в четверг, когда он посещает это заведение, он может насладиться «любовью» только вместе с алкоголем, и если бы не хмель, то атмосфера здесь казалась бы ему угрюмой и внушающей мысли о бегстве. Первая ночь, когда судьба забросила его в этот дом, была незабываемой: он впервые увидел эту женщину, и она пригласила его присесть рядом с ней, пока для него не освободится девушка. Когда в разговоре он упомянул своё полное имя, она воскликнула: «Ты сын господина Ахмада Абд Аль-Джавада, торговца с улицы Ан-Нахасин?».. «Да, а вы знакомы с моим отцом?»… «Тысячу раз приветствую тебя!.. Знаю ли я твоего отца?.. Да я знаю его больше, чем ты сам… Мы знали друг друга как облупленные, и я пела на свадьбе твоей сестры… В своё время я была такой же, как Умм Кульсум в наши хмурые дни… Спроси обо мне кого хочешь». «Для меня знакомство с вами большая честь, госпожа». «Выбирай любую девушку, которая тебе понравится. Какой может быть счёт между добрыми друзьями?» Так он впервые приобщился к разврату в этом доме за счёт своего отца.
Джалила долго глядела на его лицо, пока его сердце не сжалось под этим взглядом. Если бы не правила приличия, она бы непременно выразила своё изумление: откуда это странное сочетание столь огромной головы и этого причудливого носа с румяным круглым лицом его отца?
Затем между ними завязался длинный разговор, из которого Камаль узнал тайную историю своего отца, его отличительные черты и славные поступки, приключения и скрытые качества. «Я не могу прийти в себя от изумления, и всегда колеблюсь между пылающим инстинктом и свежим ветерком суфийского мистицизма!»
Приветствуя её, Камаль сказал:
— Не преувеличивайте, тётя. Я же учитель, а учитель любит делать такие дела осторожно, в тайне. И не забывайте, что будучи на каникулах, я посещаю вас несколько раз в неделю вместо одного раза. Разве я не был у вас позавчера? Я прихожу к вам всякий раз, как…
«Всякий раз, как меня снедает тревога. Именно тревога толкает меня сюда чаще, чем похоть».
— Всякий раз, как что, дорогой?
— Всякий раз, как освобождаюсь от работы…
— Скажи лучше что-нибудь другое. Ох, ну и времена настали! Наши деньги делали из золота, а ваши уже делают из железа и меди. У нас была настоящая, живая музыка из плоти и крови, тогда как у вас — радио. Наши мужчины появились из чресел Адама, тогда как ваши — от Евы. Что вы на это скажите, учитель девочек?
Она затянулась кальяном, затем запела:
Учитель девочек, научи их
Играть на инструментах и петь.
Камаль засмеялся, наклонился к ней и чмокнул в щёку одновременно и ласково, и шутливо. Она воскликнула:
— У тебя колючки, а не усы! Да поможет Аллах Атийе!
— Она же любит колючки…
— Кстати, вчера у нас был клиент-офицер полиции. Я не хвастаюсь. Многие наши клиенты видные господа. Или ты полагаешь, что своими визитами ты даёшь нам подаяние?!
— Госпожа Джалила, вы такая славная[84]…
— Я люблю тебя, когда ты захмелеешь. Хмель выхолащивает из тебя солидность учителя и делает тебя немного более похожим на своего отца. Но лучше скажи мне вот что: ты разве не любишь Атийю?… Она тебя так любит!
«Как могут эти сердца, превратившиеся в камень под действием грубой жизни, вообще любить кого-то?» Но вот какие сердца выпали на его долю, были ли они щедры на любовь или хотели её? Его любила дочка хозяина лавки жареных закусок, но он отверг её любовь. Ещё он любил Аиду, но она отвергла его. Словарь его жизни не ведал об ином значении любви, кроме как боль. Та самая удивительная боль, что разожгла в его душе бурное пламя, в котором он увидел тайны
