За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, нечто еще пребывает в сомнении, как вы изволили нам обоим разъяснить, господин Набель… Так, сущий пустячок… безобидная царапина! – сделав вид, что ему все и давно известно, негромко обронил Марк Паркер и в упор «выстрелил» пронзительным взглядом в глаза допрашиваемого.
– К-какая… царапина? – Людвиг Набель вздрогнул, тут же вторично вздернул брови, умело изобразив изрядное удивление, но холодок испуга на какое-то время сделал его глаза стеклянными, и это не осталось незамеченным от наблюдательного инспектора.
– На правой руке, вот здесь, – и Марк Паркер потыкал левым указательным пальцем себе в волосатую правую кисть. – Вот здесь длинная неглубокая царапина.
– Не знаю, о какой царапине вы спрашиваете, инспектор! – Набель презрительно поджал губы и перевел взгляд на Дункеля с таким выражением, словно бы впервые заметил постороннего в своей каюте, но которого он с огромным удовольствием вышвырнул бы не только в коридор, но и за борт парохода акулам на съедение! – Я с ним не царапался! Еще чего мне не хватало царапаться со всякими чернокожими да азиатами! Я скорее всего дал бы ему в зубы! Теперь, надеюсь, все?
– Все ясно, господин Набель! Так и запишем, что вы дали бы ему в зубы. Точка! – И тут же страшное снайперское поражение насмерть! – А где ваш прекрасный перстень, которым я любовался совсем недавно, утром во время вашего завтрака, а потом вы куда-то побежали…
«Клянусь священными водами Стикса! – “Коричневый” почему-то ждал этого вопроса!» – мгновенно пронеслось в голове Отто, когда увидел секундное замешательство Набеля, а потом услышал его ответ, вернее сказать, встречный вопрос, который задают лишь для того, чтобы лучше продумать собственный ответ:
– Перстень? К-какой перстень? У меня только этот…
– Ну-ну, быстрее соображайте, господин Набель, быстрее! Иначе упустите время и все поймут, что вы застигнуты все – таки врасплох! – Марк Паркер словно вознаграждал теперь себя за долгое терпение и открыто, едва не в лицо Набеля, расхохотался.
«Ого! – Отто Дункель не смог содержать изумления и невольного сожаления, которое отразилось, наверно, и в его взгляде на Людвига Набеля. – Кажется, капканчик уже захлопнулся окончательно! Только зачем инспектору понадобилось какое-то кольцо?»
– Что за чушь! – взвизгнул фальцетом белый, как первосортная эмаль, подозреваемый пассажир и резко выбросил перед собой чуть подрагивающую правую руку – на безымянном пальце в солнечных пучках заиграл красивыми переливами перстень с изумрудом. – Вот он, мой перстень! И никуда он не девался… Напрасно вы пытаетесь сбить меня с толку, я заявляю вам, что…
– Вот как? – Инспектор открыто наиграл простодушное удивление и сделал вид, что ему искренне жаль собеседника. – Все правильно, господин Набель. Теперь у вас именно тот камень, который вам и положено носить как талисман. Ведь вы родились в памятный для всех немцев день[24], изумруд – ваш покровитель. Но я спрашиваю вас о другом перстне, о том, который был у вас на этом же пальце во время завтрака! И в том коридоре, когда вы не царапались с индусом Али! Ну-у, так где тот рубиновый камень с… ядом! – Инспектор выпалил последнее слово зло, в самые глаза замолкнувшему Набелю, и тот отшатнулся от Паркера, словно к нему вплотную присунули голову кобры с разинутой пастью. Инспектор не дал ему и слова сказать, добавил самое главное, что берег на конец допроса.
Индус умер от паралича сердца! И паралич наступил от яда, который попал в кровь через царапину. Где перстень с ядом?
Людвиг Набель безвольно расслабил руки, прикрыл глаза и откинулся головой на спинку дивана, лицо покрылось мертвенной желтизной. Он сделал несколько судорожных глотков – слова оправданий сухим комом застряли в горле, и только пальцы рук как бы в конвульсии судорожно сжимались и разжимались с похрустыванием в суставах…
Едва ли не в таком же шоке оказался и Отто Дункель. Его испуганно-изумленный взгляд перебегал с Набеля на невозмутимого инспектора, который, похоже было, с легкой усмешкой наблюдал за агонией смертельно раненой «добычи».
Вдруг выйдя из оцепенения, Людвиг Набель закричал так, что и в коридоре было слышно из конца в конец:
– Не было никакого перстня с ядом! Не было! – Он вскочил на ноги, глаза расширились как у человека, поставленного к пулями иссеченной стене для очередной жертвы расстрела. – И никогда, слышите, никогда не докажете, что он был с ядом! Плевать я хотел на все показания каких-то там трюмных матросов, плевать! Слышите, господин… как вас там по имени…
– Господин инспектор, – все с той же меланхолической усмешкой подсказал Марк Паркер и поклонился лохматой головой. – Для вас я сейчас – только господин инспектор, любезный господин Набель.
– Так вот, господин инспектор, я протестую против ваших оскорблений и подозрительных выпадов в мой адрес и заявляю, что никакого перстня с ядом у меня нет!
– Вы говорите – «нет»! Сейчас действительно на вас его нет, теперь вы призвали на помощь свой талисман. Но он не спасет вас, как не спасет и Рак[25]. Он сам попал в соленый кипяток. Вы говорите, что ваш рубиновый перстень – без яда? – уточнил, перестав улыбаться, Марк Паркер. – Отлично, я верю вам на слово. И даю вам возможность рассеять мои подозрения и прошу предъявить «тот» рубиновый перстень, который был на вашем пальце утром, когда вы в коридоре так некстати встретились с индусом и крупно повздорили. Ну, ваш последний шанс, не упустите его, иначе, сами понимаете, мне придется остаться при моих подозрениях! – Несмотря на мягкость тона, в голосе инспектора чувствовалась львиная хватка, когда ничто уже не может спасти обреченную жертву, даже покорно сложенная у ног голова. – Представьте, прошу вас, господин Набель! Не хотите представить сами? Или уже не можете?
Людвиг Набель добрую минуту смотрел в тягостном молчании на безмятежно выжидающего инспектора, а Паркер на пассажира, у которого был вид гончей собаки, потерявшей верный след лисицы в ожидании неминуемого за это наказания… Но вот господин Набель загорелся последней искрой угасшей было надежды и он решительно сказал:
– Мне вам нечего предъявлять! Кольца ядовитого, как вы утверждаете, у меня никогда не было! А простое кольцо
