Избранная поневоле (СИ) - Мия Вереск

даже в тот день, когда он застал меня за потрошением ящиков своего стола. — Девочка, лучше, если ты расскажешь мне всё сама.

— Мне нечего вам рассказать, арг Дейгаро, — сказала я, заставив себя поднять глаза.

— Что ты делала, Тэсс? — спросил линт, требовательно глядя на меня.

— Ничего недозволенного, — твёрдо ответила я.

Ещё давным-давно, живя с мамой, я уяснила себе, что никто не должен узнать о том, что мы маги нитей. Тогда же я дала матери клятву крови, что не раскрою перед непосвящёнными свою тайну.

Что со мной будет, если я нарушу клятву, мама показала на простом примере. Она вошла в дом, когда я корпела над трудным луром, понемногу распутывая нити, и раскрыла ладонь, на которой сидела дивной красоты лазорево-перламутровая бабочка. Я пискнула от восхищения, увидев это совершенство. «Расскажи ей, что ты делаешь». Я удивилась: «Бабочке? Что она понимает в лурах?» — и в тот же момент почувствовала, как мои губы, с которых слетели эти слова, начали неметь. Я в ужасе схватилась за горло, начав задыхаться.

Миг — и мать сжала ладонь, сминая хрупкую жизнь красавицы-бабочки.

— Зачем? — со страданием спросила я.

— Если бы не умерла она, умерла бы ты, — сурово сказала мама. Нельзя говорить о том, что ты делаешь — ни людям, ни животным, ни бабочке, ни ветру! И даже у стен есть уши!

Потому лучше не говорить об этом вовсе. Даже когда мы в доме одни, кто-то может стоять под окном.

Позже, попав в дом арги Заниры, я поняла, что сохранить луры можно только показав их женщине. Иначе я рисковала потерять их вместе с запертой шкатулкой. И пусть арга была разочарована тем, что драгоценностей в шкатулке не оказалось и долго ворчала, что я храню всякий хлам, с тех пор от меня отстали.

«Магия не раскроет себя посторонним, — говорила мама. — Если ты сама не расскажешь о ней».

И вот теперь линт призывал рассказать, что я делала, не подозревая, что я могу заплатить за переданное ему знание своей жизнью. Дейгаро мне явно не поверил — в серых глазах промелькнула горечь, когда он спросил:

— Тогда почему ты не хочешь мне рассказать?

— Я не могу, — честно ответила я. — Это не моя тайна

Мужчина нахмурился.

— Я слишком мало знаю о тебе, Тэсс, — невесело сказал он. — Слишком мало, чтобы доверять безоговорочно. Я могу простить тебе многое, но не магию смерти.

— Смерти? — я изумлённо взглянула на него. — Почему вы решили, что я занимаюсь запрещённой тёмной магией?

Дейгаро тяжело посмотрел на меня, словно решая, стоит ли быть со мной откровенным, и всё же сказал:

— Только что я едва успел, чтобы спасти жизнь Кристера. В трактире ему подсунули кружку со смертельным содержимым. Когда я выбил кружку из его рук, ясно увидел след тёмной магии… и твоё лицо.

Сказать, что я была изумлена, было не сказать ничего. Нет, я не знала наверняка, что происходит, когда меняются нити судьбы. Быть может, те, кого я спасла за свою жизнь, тоже видели моё лицо.

только где? Странно.

— Оно что, висело перед вами в воздухе? — осмелилась спросить я.

Дейгаро криво усмехнулся.

— Шутишь? Нет, я знал, что ты не любишь Кристера. Допускаю, что он сделал всё, чтобы укрепить тебя в этой нелюбви. Но ведь сейчас он занят твоим делом! Это ради тебя он таскается по всем этим трактирам, говорит с информаторами, встречается с твоей сестрицей

— Вы что, думаете, что я хотела его убить? — не поверила я.

— Я не хочу так думать! — сквозь зубы выдохнул Дейгаро. — Но мой дар позволяет мне увидеть, кто пытался оказать магическое воздействие на моего побратима.

— Побратима? — недоумённо произнесла я и сникла.

Я спрашивала не то, я вообще вела себя неправильно! Сейчас мне нужно было спасать свою жизнь, уговаривать Дейгаро поверить мне, а не думать о том, что Кристер оказался связанным с моим мужем кровным братством.

К тёмным магам закон был суров. Их дар блокировали ещё при рождении, а тому, кто правдами и неправдами сумел сохранить его до совершеннолетия, грозило закончить свои дни в страшном

Чёрном остроге. И пусть их редко лишали жизни, но жизнь без магии — это жизнь наполовину.

Став линтиной, я хорошо это поняла, пусть жила и не в остроге, а в прекрасном современном доме.

Маги нитей никогда не были тёмными. Не может быть тёмным тот, кто дарует жизнь. Но, став взрослой, я поняла, почему мама так настаивала на сохранении строгой тайны Слишком лакомым кусочком был наш дар не только для проходимцев всех мастей, но и, что страшнее, для высокородных, стремящихся к власти.

Да и действующих монархов вряд ли обрадовал бы тот факт, что существуют люди, способные подправить нити судьбы.

— Линтина Тэсс, — официальное обращение и голос Дейгаро, от которого так и веяло холодом, ясно показало мне, что терпение линта закончилось. — Вы должны рассказать, что за листы заметила у вас Мийру. Какой обряд вы проводили?

— Я не проводила обряда, — твёрдо сказала я, глядя в глаза линта и надеясь, что его магия способна уловить, что я не лгу. — Я не тёмный маг. Больше я ничего не могу сказать.

Дейгаро вздохнул, и черты его лица словно застыли в чётком великолепии — хоть монеты чекань.

— Тэсс, — ровно и безэмоционально сказал он. — Я должен бы немедленно вызвать стражей. Но. не могу. Я дам вам шанс, и сам проверю ваши слова. Если вы невиновны, проверка не причинит вам вреда. Но в случае, если мои подозрения подтвердятся, мне придётся передать вас следствию. Я

не имею права рисковать жизнями других людей

— А.-моей жизнью? — тихо спросила я.

— Проверка не убьёт тебя, дурочка, — в сердцах сказал Дейгаро. — Ни при каком раскладе.

Если ты так боишься — просто признайся, что ты делала?

— Я._не могу.

Если бы он знал, о чём просит!

Дейгаро поднялся. Я боялась, что он заберёт шкатулку — наверняка Мийру рассказала, где я спрятала луры, но мужчина прошёл к выходу, и лишь от дверей обернулся:

— Будет не очень приятно, Тэсс. я не запираю комнату — выйти ты всё равно не сможешь.

Если захочешь рассказать — просто позови. Я буду рядом.

Линт ушёл, а я замерла в какой-то тупой неподвижности. И что теперь? Я понимала, что ничего не закончилось. Дейгаро не остановится, раз уж он решил, что я совершила тёмный ритуал, чтобы убить его друга. От обиды хотелось разреветься — как в детстве, когда